Я не верю словам, произнесенным ночью.

Одиссей сидел на песке и смотрел на море. Ахейский лагерь давно погрузился в сон, и ночную тишину нарушал только шум прибоя. Одиссей отхлебнул из меха, в надежде, что неразбавленное вино заглушит боль в бедре. Рана, полученная несколько дней назад, хоть и была неглубокой, но заживала скверно. Лекарь-аргосец дал снадобье из трав, обещал, что оно поможет. Одиссей послушно пил мерзко пахнущий отвар несколько раз в день, но к ночи все равно начиналась лихорадка. Сегодня было особенно плохо – на повязке снова проступила кровь, а боль не давала заснуть. - Вино осталось? – голос раздался совсем рядом. Одиссей вздрогнул и обернулся. В нескольких шагах от него на песке сидел Патрокл. - Не спится, Менетид? Юноша не ответил. Одиссей протянул ему мех и больше не пытался заговорить. Молчание длилось долго. Одиссей думал о холодном, пустом ложе, ждавшем его в шатре, и о том, что отдал бы все троянские сокровища за возможность увидеть Пенелопу. Хоть ненадолго. Она бы положила прохладную ладонь на его лоб – и лихорадка бы отступила… - Он отослал меня, - сказал Патрокл. - Кто? Ахиллес? Хм… Я глупец, что спрашиваю. Из-за кого еще ты бы стал сидеть тут ночью и… - Одиссей потряс возвращенный Патроклом мех. – И напиваться? - Эта дарданская девка, Брисеида, теперь остается с ним до утра. Я больше не нужен. - Ты нужен ему в сражении. - Там мое место может занять кто угодно. - Не думаю… - после паузы ответил Одиссей. – Я каждый день вижу, как вы сражаетесь – рядом, плечом к плечу. И вы прекрасны – вместе. Не могу представить рядом с Ахиллесом никого, кроме тебя. - Этого мне должно быть достаточно? Стоять с ним рядом на поле боя? Нет, мудрый Одиссей, здесь ты ошибаешься… Патрокл встал, и Одиссей подумал, что юноша собирается уйти. Но тот приблизился и опустился на колени прямо перед правителем Итаки. - Я нравлюсь тебе, Лаэртид? - Да ты совсем пьян! – со смехом проговорил Одиссей. - Нравлюсь? – Патрокл через голову стащил хитон, бросил на песок. - Прекрати. Сейчас же. Я не… Все произошло быстро. В следующее мгновение Одиссей оказался на спине, а губы юноши уже прижимались к его губам. Поцелуи Патрокла оказались искуснее, чем Одиссей мог представить. Но он слишком хорошо понимал, что происходило, чтобы позволить этому продолжаться. Морщась от боли в бедре, он отпихнул Патрокла в сторону. - И кого ты собираешься обмануть?! – крикнул юноша. – Скажешь, не хочешь меня? Думаешь, не замечаю, как иногда ты смотришь? Тебя проще раскусить, чем ты полагаешь! В голосе Патрокла была обида. Злость. И желание. Но Одиссей знал, что к нему эти чувства не имеют никакого отношения. - А теперь послушай меня, Патрокл. Я не верю словам, произнесенным ночью. Как не доверяю и поступкам, совершенным под покровом темноты. Ночью люди делают странные вещи, но почти всегда сожалеют о них, когда восходит солнце. Потому что при свете дня все выглядит иначе. Поверь мне, это так. Если завтра утром ты придешь ко мне в шатер – я буду счастлив разделить с тобой ложе. А сейчас тебе лучше уйти. - Ты говоришь странные вещи, правитель Итаки. – Патрокл поднял с песка хитон, неторопливо оделся. – При чем здесь ночь? - Придешь ко мне утром – докажешь, что я неправ. Патрокл ушел, не произнеся больше ни слова. Одиссей вернулся в шатер и лег, укутавшись толстым меховым покрывалом. Его сильно лихорадило. Утром шел дождь. Бедро болело нещадно, и Одиссей послал за лекарем. Тот пришел и, наложив какую-то мазь, плотно перевязал рану. Дал выпить свежий травяной отвар, от которого Одиссея потянуло в сон. Уже сквозь дремоту он услышал, как кто-то разговаривает у входа в шатер: - Лекарь только что ушел. Господин отдыхает. Голос одной из его рабынь. Затем – мужской голос: - Но я могу зайти? Он не спит? Одиссей привстал на ложе. В висках стучало, лоб вдруг покрылся испариной. Полог отодвинулся, и в шатер вошел Ахиллес. - Слышал, ты нездоров, Лаэртид. Вот, пришел проведать. - Рад тебя видеть, Ахиллес. – Одиссей надеялся, что в его голосе не слышно разочарования. - Хочешь, посмотрю рану? Иногда у меня неплохо получается врачевать – вот Патрокл не жалуется. Верно, Патрокл? – Ахиллес оглянулся. – Да где он? Мы же вместе пришли. Патрокл! - Я здесь, мой господин. Полог шатра снова приподнялся, и Патрокл шагнул внутрь. У него в руках была большая амфора. - Пусть боги даруют тебе скорейшее исцеление, правитель Итаки, - сказал он. Одиссей поймал взгляд юноши – и ничего не смог прочитать в его глазах. - Я принес тебе лучшее вино, что сумел найти, - сказал Ахиллес. - Патрокл, давай-ка… Патрокл поставил амфору на пол возле ложа. - Если тебе что-то понадобится, Одиссей, дай мне знать. Троянцы попрятались за стенами, словно дождя испугались! – Ахиллес захохотал. – Да и меня не прельщает сражаться по колено в грязи. Так что сегодня займемся чем-нибудь повеселее войны, верно, Патрокл? Одиссей смотрел, как Ахиллес положил руку на плечо юноши, как они вышли из шатра – обнявшись, улыбаясь друг другу. Одиссей вздохнул. Он оказался прав – как и всегда. Но сегодня он предпочел бы ошибиться.