Under Control

Луи открывает глаза, упираясь взглядом в потолок, и даже не пытается вспомнить, сколько раз он так просыпался в спальне Гарри. Кажется, невероятное множество, но сейчас, определенно, самый счастливый. Одна рука затекла, вторая сломана и все еще ноет, но это совершенно, абсолютно, ни капли не мешает его счастью. Гарри рядом – Луи слышит его дыхание, чувствует его дыхание, дышит его дыханием, и во все это очень сложно поверить. Поэтому он кладет руку на грудь Стайлса и считает, как бьется его сердце. Луи хочется вести себя как во всех дурацких романтических комедиях – смеяться, целовать его туда, куда попадут губы, писать стихи и примерять на себя каждую, даже самую дурацкую, песню о любви. Но вместо этого он просто лежит, улыбается, глядя на спящего Гарри, и старается поверить в то, что это, наконец, не дурацкая фантазия. Но Стайлс, растрепанный и со складкой между бровей (как будто не перестает думать даже во сне), более, чем настоящий. И через несколько минут Луи целует его в щеку. Гарри открывает глаза, и первые несколько секунд Луи кажется, что он не узнает его, не помнит, что было вчера, не знает, как они оказались вместе, но потом его взгляд проясняется, и он тянется, чтобы поцеловать Луи: – Доброе утро. *** Гарри везет Луи к школе, даже не задавая вопросов, стоит ли это делать. Они оба просто знают, что да. Луи думает о том, что это время встретиться со всем тем, чего он боялся до сих пор – и он готов. Практически. У него есть представление о самых худших вариантах, которые могут произойти, и ни один из них не кажется достаточно пугающим, чтобы заставить его снова сбежать. Они подъезжают к черному ходу, Луи просит об этом сам, потому что несмотря на то, что он готов, ему все же нужно время. Гарри целует его на прощание и говорит, что позвонит вечером – и Томлинсон почти просит его ущипнуть, чтобы убедиться в том, что он точно не в коме после вчерашней аварии. Луи заходит в школу, вспоминая, что однажды уже удивлялся тому, почему ничего не изменилось – и в этот раз все то же самое. Не то, чтобы он ждал, что на него обрушатся стены, но что-то определенно должно было идти не так, как обычно. Но все нормально. С ним здороваются, спрашивают «как дела?», похлопывают по плечу, говоря что-то вроде – «Жаль, что не получилось выиграть», «Второе место тоже охуенно», несколько раз спрашивают, что с рукой и лицом, и, похоже, точно не собираются бить за ближайшим углом. Пару раз он ловит на себе странные взгляды – но они кажутся такой потрясающей мелочью по сравнению с тем, к чему он готовился, что получается совершенно их игнорировать. – Луи, – кто-то хлопает его по плечу и он вздрагивает, оборачиваясь. Это Лиам. Лиам-черт возьми-Пейн. Лиам-мы-определенно-больше-не-вместе-Пейн. Лиам-почему-мы-вообще-должны-разговаривать-Пейн. Он выглядит виноватым: – Луи, ты… – Луи видит, как тот мучительно подбирает слова, но решает не помогать ему. В конце концов, он тоже не помог, не так ли? – Тебя искал тренер, ты не пришел. Томлинсон кивает (черт, что он еще может ответить?), и почти собирается уходить, но Лиам придерживает его за плечо: – Ты... Все в порядке? – Да, в порядке, – пора все прояснить. – Но мы… Лиам начинает быстро кивать головой: – Естественно! Да! Конечно! Прости меня, ладно? Возможно, мы сможем быть друзьями… Луи сомневается в этом, слишком уж многое между ним произошло за эти месяцы, но пожимает протянутую руку и уходит дальше по коридору. *** Сердце колотится невыносимо громко – он уже 5 минут стоит около двери в кабинет тренера и не решается зайти. Луи и сам не особо понимает, почему. Он может провести остаток учебного года и без футбола, так? Но иррациональный страх перед осуждением человека, которого он действительно уважает, никуда не уходит. Дверь открывается внезапно, Луи с трудом успевает отскочить, прежде чем она ударяет его по голове. Тренер смотрит на него абсолютно спокойно, и сердце Луи понемногу начинает замедлять ритм – он вовсе не выглядит как палач: – Томлинсон, неужели? – Мистер Джекинс возвращается в кабинет, оставляя дверь приоткрытой. – Проходи, я тебя ждал. Луи делает глубокий вдох, проходит за ним и присаживается на стул, держа спину неестественно прямо. Ему кажется, что если он расслабится, то произойдет что-то непоправимо ужасное. – Мистер Джекинс, я очень виноват. Знаю, что подвел вас и ребят и мне очень, очень жаль. – Я рад, Томлинсон, что ты отдаешь себе отчет в этом, но что это было вчера? – голос тренера из еще недавно дружелюбного становится голосом «ты-не-умеешь-играть-в-футбол» и очень непривычно слышать его не на поле. Луи не знает, что ответить – сказать, что человек, которого он любит, ушел, потому что чертов вратарь (которого он сам посоветовал в команду!) решил поцеловать его посреди поля? Сказать, что он гей? Сказать, что он проебался? Ничего из этого не подходит, поэтому он молчит. – Луи, ты должен понимать, что команда проиграла. И ты не последний человек, который сыграл в этом роль. – Я понимаю. Как капитан команды я должен был отвечать не только за себя, но… – Послушай меня, Томлинсон. Никого не волнует твоя личная жизнь. Ты можешь делать все, что угодно, если это в рамках закона и не мешает тебе хорошо играть в футбол. А ты играешь в него хорошо. Луи сидит оглушенный. Он ждал чего угодно – осуждения, крика, отстранения от игр, но не этого. Мистер Джекинс, кажется, понял абсолютно все, но совершенно не обращает на это внимания. Еще несколько месяцев назад Луи просто не поверил бы, что это возможно, но сейчас это происходит. – Значит так. В Хеммерсмит ты уже не попадешь – вчера они выбрали стипендиатов из команды противников. Не знаю, что с твоей рукой и не буду спрашивать, но если она придет в норму за два месяца – у тебя еще есть шанс попасть в другой колледж на футбольную стипендию. Некоторые селекционеры приедут только в конце сезона, – тренер обходит стол и кладет руку на плечо Луи. – Не позволяй никому тебе помешать, потому что ты можешь стать хорошим футболистом. Луи встает, понимая, что разговор движется к завершению. – Жду тебя на тренировке, и не опаздывай. Хорошо, что ты не ногу сломал. И Томлинсон наконец говорит то, что стоило сказать уже давно: – Спасибо, Мистер Джекинс. Я вас не подведу! Тренер кивает и улыбается, и Луи практически выбегает за дверь, чувствуя, как радость переполняет его. *** Он приезжает домой только поздним вечером – тренировка затягивается, они разбирают все ошибки матча (о главной – поцелуе Лиама и Луи, они не вспоминают ни разу), разрабатывают передачи, тренируются, тренируются, тренируются. Луи вымотан и благодарен маме за то, что она не задает никаких вопросов (возможно, потому, что она слишком занята девочками), так что он добирается до постели довольно быстро. И только потом вспоминает, что выключил звук в телефоне еще перед тренировкой и так и не выключил снова. Два пропущенных от Гарри – как убеждение, что все хорошо и утренние события действительно имели место быть. – Гарри, привет, – отчего-то почти шептать в трубку кажется правильным. – Привет. Как прошел день? Тебя не съели? Луи хихикает и рассказывает Гарри про мистера Джекинса, Лиама и тренировку. Гарри слушает его, изредка хмыкая в трубку и задавая несколько вопросов, и Луи готов закричать на весь дом, что невероятно любит его – потому что в каждом из этих вопросов он угадывает любовь Гарри. А потом Стайлс просто ошарашивает его: – Луи, я должен вернуться в Амстердам на несколько дней, работа так и осталась незавершенной. Буду рад, если ты полетишь со мной. Несколько секунд Луи думает, что ответить, а потом все таким же полушепотом, каким начинал разговор, выдыхает в трубку: – Конечно. *** Луи приходит в себя на колесе обозрения на Площади Дам. Все происходящее до этого сливается в сплошную линию эмоций, чувств, мыслей, и бесконечного количества Гарри рядом. Это кажется почти невозможным, но действительно происходит. Внизу – множество крыш, шпилей, площадь, люди на которой кажутся совсем маленькими, а он здесь, на высоте, и ему вдруг становится страшно. Страх высоты никогда не был в списке его страхов, но сейчас, когда, кажется, бояться уже нечего – он вдруг приходит. И Томлинсон пытается справиться с ним, закрывает глаза и несколько раз глубоко вздыхает, чтобы не показать Гарри этот нелепый испуг. Стайлс наблюдает за ним, потом придвигается ближе и обнимает за плечи, и Луи расслабляется, чувствуя, как этот самый последний, внезапно возникнувший, испуг отпускает, как становится спокойно и хорошо. Он, наконец, замечает, что все вокруг невероятно красивое, и они вместе, и ладони Гарри – холодные. И он держится за него, а Гарри держит его. И Луи понимает, что нашел то, что все время искал, не отдавая себе в этом отчета – человека, который будет с ним, человека, с которым он сможет быть, человека, который направит его и поддержит. Человека, с которым все будет под контролем. КОНЕЦ.