Охота на демона.

Отсчет шел на секунды. Сехун своей тощей задницей чувствовал приближающееся чудовище за своей спиной, сдерживая крик, он ворвался в первую попавшуюся дверь, череда которых находилась в когда-то шикарно убранном коридоре. В комнате, куда он попал, было пыльно и темно из-за зашторенных плотных занавесок, совсем мерзко, но Сехун сразу приметил большой шкаф возле стены и отворил его немедля, поднимая в воздух столб пыли. Забрался внутрь и затих, боясь даже громко вздохнуть. Двери отворились с грохотом, позволяя чудовищу зайти внутрь. Сехун замер, прижимая к себе рюкзак с нехитрыми пожитками. Сквозь тонкую щелку в старом шкафу он видел чужую огромную тень, тень чудовища. Хотя Сехун не знал, человек это или зверь или действительно чудище из сказок, что читал ему дядя, каким хотело видеть его подсознание. Черт же дернул Сехуна лезть в это старое, богом забытое поместье. Сидел бы дома и не тужил, не трясся от страха в пыльном шкафу. Все этот старик! Предлагал двести золотых за шкатулку! За какую-то дебильную шкатулку, ведь в старом доме нашлось бы больше драгоценных вещиц, чем эта шкатулка. Пропади она пропадом. Сехун жил бедно, зарабатывал воровством и открыть столь желанную для старика вещицу было неоспоримым позывом. Скорее любопытством. Теперь мальчик был готов вытряхнуть все свое золото из карманов, собранных в спальне некогда госпожи этого дома, лишь бы чудище прекратило охоту на него. Тяжелая тень громко понюхала воздух и чуть отступила к двери, но Сехун чувствовал, как по позвоночнику вдоль проходит холодок. Главное было убраться отсюда поскорее, когда это существо пойдет дальше. Но тень больше не двигалась. Лишь тяжело дышала. И Сехун различил из рыка слова, человеческие слова: - Х-хозяин, я ва-а-ас не тр-трону. И исчезла. Сехун не видел, чувствовал, как неожиданно стало легче. Чудовище, что еще пару минут назад рычало так, что содрогались стены, испарилось, будто его и вовсе не было. Мальчик вывалился из шкафа и дрожащими пальцами выгреб все найденное добро на пол: - Вот! Все, что я взял, только, пожалуйста, больше не ищи меня. Пожалуйста! Двести золотых монет не стоили и секунды того страха, что Сехун испытал. Он быстро пробирался сквозь лес, когда уже темнело, страх подгонял, а в голове все еще крутились картинки как неведомое существо рычит и громит кабинет главы дома, где и была шкатулка. Ужас прилип к Сехуну и отпустил только тогда, когда на горизонте показался домик дяди. Свет не горел, мужчина уже давно спал, но своим грохотом младший разбудил его. Ноги не слушались, подкосились, и, отбросив сумку в другой угол, Сехун рухнул на пол, забившись и обняв свои колени. Со второго этажа, кряхтя, спустился дядя: - Сехунни, мальчик мой, что случилось? - Дядя! Дядя! – Сехун в секунду оказался возле старика и обнял его, сердце бешено стучалось, грозясь вырваться из груди. Руки тряслись, а ноги совсем не слушались. – Я был в старом поместье Ким! Дядя! Там… Там… Сехун рос без матери и отца, был воспитан дядей в самый суровых условиях без, как он говорил, бабских соплей, и никогда, даже в детстве не позволял Сехуну плакать, но сейчас мальчишка зарыдал в голос, прижимаясь к своему единственному спасению. Дядя ничего не отвечал, только гладил его по спине, пытаясь успокоить. - Сехун! Что же ты! Перестань рыдать! Иди спать лучше, завтра все расскажешь… Сехун громко всхлипнул и отправился наверх, держась за перила, потому что боялся упасть в любой момент. И даже не разделся, просто рухнул в кровать, завернулся в одеяло и уснул без сновидений. Только звериный рык преследовал его до утра. Дядя, когда Сехун ушел, поднял его сумку, и тоже собирался ложиться спать, как заметил небольшую шкатулку. Он повертел её в руках, разглядывая. Черная, покрытая лаком, практически новая, с золотыми письменами на неизвестном языке по бокам. Совсем простая, только выполнена явно рукой мастера, да и из непонятно какого материала. Вроде и не дерево, но и на известный металл не похожая. Решив оставить вопросы до утра, мужчина положил вещь обратно и пошел спать. Сехун проснулся бодрым. Рык, стоящий в голове с прошедшей ночи, даже не пугал, дарил какое-то странное спокойствие. Парень только сейчас ощутил себя трусом: двести золотых ведь на дороге не валяются, а чудовище исчезло. Он даже подумывал жалкие три секунды вернуться туда за шкатулкой, ведь он бросил ее в кабинете, но потом вспомнил про страх, что испытал, и решил просто набить нахальному старику морду. И двести золотых отнять, если того потребует ситуация. Дядя уже не спал, он всегда вообще вставал с рассветом и с утра занимался только тем, что мастерил по просьбе других жителей деревни. Но сегодня он был увлечен чем-то, отставив свои инструменты. - Дядя? Вспоминать о вчерашней слабости Сехуну было позорно. Ведь дядя не любил слез. Но дядя даже не начал разговор об этом, сразу обратив внимание на вещь в своих руках и показывая ее племяннику: - Сехун, я нашел это в твоем рюкзаке. Откуда это у тебя? Парень вскрикнул и отскочил в сторону, ощущая, что ужас ползет по его телу. Эта была та самая проклятая шкатулка, из-за которой Сехун чуть не лишился жизни, если бы не вовремя пришедшая идея со шкафом. - Выкини её! Это шкатулка! Я хотел забрать ее из дома Кимов. Так старик мне сказал! Но… Чудовище! – Сехуну перехватило дыхание, и он просто сжался в комочек, стараясь избавится от нахлынувших воспоминаний. Вспомнил рев, как чьи-то огромные когти рвали дерево, как прутики. Тяжелую тень вспомнил и ужасный голос. - Убери её, убери! - Успокойся, Сехун! Это всего лишь шкатулка! Я не могу её даже открыть, - дядя встряхнул за секунду, не собираясь терпеть столь бабское поведение. Ведь Сехунни всегда был храбрецом! Да, он зарабатывал на жизнь не самым честным образом, но дядя им гордился! Сехун с каким-то скептицизмом смотрел на вроде бы безобидный кусок дерева в руках родственника и подумал, что, наверное, ошибся. Ведь ему могло присниться! Или это просто был глюк из-за ловушки в доме или чьей-то жестокой шутке. Одно Се знал точно: эту шкатулку он никогда не клал к себе в портфель. Что ж, подумалось парню, когда дядя перестал возиться с ней и ушел готовить обед, раз тот странный старик хочет эту шкатулку, то он её получит. А Сехун получит двести золотых и купит, наконец, дяде новые инструменты. В назначенное время парень встретился со стариком в одной из подворотен. Тот хитро заулыбался, показывая беззубый рот, и позвенел мешочком с монетами: - Там ровно двести, как и договаривались. Где шкатулка? Сехун прикинул, что страх его должен окупится, и улыбнулся старику в ответ: - Я там чуть душу не отдал, мог бы накинуть пятьдесят монет. - Много хочешь! – рявкнул сомнительный старик и вырвал из пальцев Се треклятую шкатулку. Открыть её невозможно, вспомнилось Сехунни, он забрал свой мешочек и живо ринулся по улицам. Спустя секунду раздался недовольный вопль: - Ты открывал шкатулку, засранец! А ну иди сюда! Ага, как же, хмыкнул про себя Сехун и ринулся сквозь толпу зевак. - Поймать этого засранца, он украл у меня двести золотых! Патруль! Ну конечно, фыркнул Се, чувствуя позади себя топот нескольких ног, а затем уверенный бас командующего патрулем, что не вовремя оказался здесь: - Опять ты, мелкий воришка! Теперь уж не убежишь. У командующего были длинные ноги, Сехун удивлялся, как он в них не путался, но бегал он резво, это признавалось с болью. Но не так резво, как Сехун, ведь в деревне и во всей долине его признали самым искусным вором, которому были нипочем любые замки и заборы. Сехунни был гибким, быстрым и сильным. И он ужасно гордился собой и своим телом, ведь мало кто мог похвастать такими данными. Кроме командующего – ему удавалось пару раз повязать Сехуна, но кандалы не могли удержать такого гения своего дела, как О Сехун. Петляя по знакомым улочкам и ухмыляясь проклятьям командующего, Сехун завернул не туда и сразу понял свою ошибку: тупик. Стены здесь были слишком высокие, а спрятаться можно было только в бочках, стоящих возле. В одной из них была рыба (Сехун сморщил свой милый носик), в другом – вино, а в третьем слишком жутко воняло тухлыми яблоками. Слишком поздно Сехун заметил открытую дверь. - Попался! – голос командующего раздался совсем рядом, душа Сехуна в пятки успела уйти. Его грубо схватили за шкирку и сразу же выдернули мешочек с золотом из рук. – Долго же ты бегал, голубчик. - Не надо так близко, капитан, - проявил нахальство воришка. – Белизна твоих зубов меня ослепляет. Командующий рыкнул на такой сомнительный комплимент и лишь встряхнул Сехуна: - Договоришься мне сейчас! Он, видимо, хотел еще что-то умное сказать для проформы, но рядом слишком громко задышал прибежавший старик, все еще держа шкатулку в кривых пальцах. - Вы… Вы поймали его, командир Пак. Вы самый настоящий профессионал! Побольше бы таких молодых людей, не то, что этот наглец! - Кто здесь наглец, старый хрен! – взбушевался Сехун. – Ты послал меня на верную смерть! Договорить не дали: командир снова его так встряхнул, что звезды из глаз посыпались. - В темницу его, позже разберемся! Ух, как же Сехун ненавидел золотую форму патруля. Так пафосно и дешево. Но капитан, видимо, был ею очень доволен, ведь она так шла его огненным кудрям. Его тонкие запястья заковали в наручники и повели к телеге, что отвезла его к цитадели, единственному каменному сооружению, что осталось от города по соседству после многолетней войны. Она-то и служила тюрьмой для таких мелких пакостников, как Сехун, хотя его имя было у всех на слуху. Да и внешне большинство головорезов знали его, иногда прибегая к услугам. Но Сехун был сам по себе, предпочитая не связываться с группировками, в которые его приглашали. - Думаю, пару месяцев в одиночке тебе расскажут, как нехорошо воровать, - ехидно произнес командир Пак, толкая Сехуна в темницу и вырывая сумку. – Что у тебя там интересного? Хм… - Руки убери, королевская шавка! – рявкнул Сехун и тут же получил тяжелым сапогом в нос, отлетая к стене. – Сукин сын… - прохрипел воришка, слушая смех и грохот закрываемой двери. И остался лежать на холодном полу, чувствуя пульсирующую боль и как капает кровь. - Дядя расстроится, наверное, если я не явлюсь на ужин… Темнота немного пугала, подпитываясь прошлыми воспоминаниями. Но в темнице было слишком мало места, а единственным освещением служил факел над головой Сехуна. Запястья быстро онемели от кандалов, нос болел, Сехун лежал и проклинал командующего, его смех и наглость. Еще проклинал себя за безмозглость, ведь что-то потянуло его в этот тупик! Сехуну больше нельзя доверять своим чувствам. В последнее время он стал делать иначе, чем обычно, а значит ошибаться. А ошибаться было нельзя. Меньше всего на свете он хотел расстроить дядю. - Сукин сын этот командующий, - пробубнил Се, стараясь принять сидячее положение и чувствуя, как сильно затекло тело. – Чтобы его черти в аду драли. Спустя секунду Сехун мог поклясться, что в темной части его одиночки что-то шевельнулось. Холод прошелся по коже, но воришка сразу списал это на игру света. Если бы еще через секунду на него не уставились два красных глаза. Что-то смотрело на него! Заорать не позволил страх, стиснувший горло. Сехун ровно дышал через нос, уже совсем не чувствуя боли, и отсчитывал последние секунды существования. - Х-хозяин… - знакомый рык разрезал тишину, и только тогда Сехун начал паниковать. Он дрожал и подбирал под себя ноги, стараясь скрыться в углу. Ему хотелось запрыгнуть на шею проклятому триста раз командующему, только бы тот убрал чудовище. Но он физически не смог даже просто сказать что-то. Во рту неожиданно стало сухо, а руки совсем похолодели. Кровь стучала в висках громко, но не настолько, чтобы Се не услышал приближение. Чудовище двигалось, как кошка, постепенно показывая себя из темноты. Но Сехун зажмурился и выставил вперед руки. Он надеялся на спасение, надеялся на всех богов, что знал, и мысленно взывал к ним, не имея надежды. Что-то хрустнуло. Сехуну даже показалось, что его ноги, которое чудовище явно жаждало отгрызть, но это были лишь кандалы. Кандалы! Стало так неожиданно легко! Только вот вниз тянул животный страх. Известный на всю округу безбашенный воришка боялся даже открыть глаза, чтобы взглянуть на своего «спасителя». В ногу что-то уткнулось. Что-то мягкое, явно не клыки зверя. Что-то, очень сильно напоминающее рюкзак Сехуна, в который тот вцепился сразу же. Подозрительно звякнул металл: - Х-хозяин… И облегчающая пустота. Огромный зверюга снова испарился. Только ошметками валялись куски кандалов, тяжелая дверь была открыта, скрипел замок. Точнее то, что от него осталось. Путь был открыт. С перегрызенными глотками на своем посту лежали охранники. Сехун огляделся, пытаясь среди тел найти золотые доспехи командующего, но не нашел. И почему-то облегченно вздохнул. Солнце уже давно село, но воришка, возвращаясь домой, знал – на ужин он не опоздал.