SINNERS

      Солнце не просто взошло — буквально нахлынуло как поток, затопив ярким светом все пространство палаты. Белла всегда считала, что с рассветом приходит безумие. Каждый новый день таким ей и являлся, безумным.       Она открыла глаза, в голове все было четко и ясно. Никто ее не будил. Никто не приходил даже ночью, хотя и обещал. Оборотень Юэ говорил, что придет к ней за ответом, но так и не явился. Не было и Аллена. Белла чувствовала, что теперь ей легче, нет той слабости, что вчера, все так же болело, но уже меньше. Она поднялась на ноги, окрепшие за прошлую ночь, они смогли дойти без проблем в уборную. Сходив в туалет, вычистив зубы, умывшись — она привела себя в порядок и теперь могла хорошенько рассмотреть народное творчество в виде синюшных отметин. Выглядела она, конечно, ужасно. От ударов в затылок у нее образовались синяки под глазами, отекла переносица. Один глаз был с красным пятнышком крови, видимо лопнул сосуд. Хоть рентген и показал, что нет ни трещин, ни переломов, но могли быть гематомы, но и они ее обошли стороной. Самая болезненная область была на ребрах, она ее пугала; была забавная отметина на шее, со следами протекторов от обуви. На бедре красовался полуостров Италии, а на правом боку что-то похожее на Австралию. География была очень интересной, оставалось только пережить бесчисленное количество синяков по всему телу и дождаться их исчезновения. — С такими синяками мне не стать топ-моделью. У Барби синяков нет! — выдохнула она, стоя над раковиной уже умываясь холодной водой, замерев снова уставилась в свое отражение. — Вообще Белла — это прежде всего опыт. Если ты не поняла сути пройденного урока, то все полученные синяки бесполезны.       Она едва не начала снова жевать страдальческую нижнюю губу, остановилась раньше. Взяла мазь и наложила его на рану, пусть заживает. Она была уверена, что справится со своими переживаниями. Они исчезнут, жизнь без ссадин — невозможна. Это не те шрамы, которые на теле Аллена, они не оставят на ней своего внешнего следа, и этим она себя успокаивала.       И такую ее видел Аллен два дня подряд?       А она еще переживала, что не могла сразу зубы почистить, когда он пришел вчера утром. Теперь она смогла сама расчесаться, заплести косу (это не было косой, но она это так и назвала!), надеть свежую футболку и легинсы. Теперь она будет готова к приходу Аллена. Но если он планировал прийти, то самое время, иначе опоздает в школу.       Она вернулась в кровать свежая и решительная, но для нее одной она теперь казалась слишком большой. Но она с ней скоро попрощается, а пока… она сверлила двери долгие минуты. Одеяло могло бы уже быть разорвано на мелкие тряпочки, но таких сил у нее не было, и она безрезультатно растягивала его как могла. Время уходило. Она понимала это.       Стук в дверь. Отчетливый стук сердца в груди. Двери широко открылись — вошла дежурная санитарка. Глаз почему задергался. Они поздоровались друг с другом, и женщина начала уборку в палате. Белла самостоятельно вышла в коридор, надеясь встретить его там, где были мягкие кресла и лавки, но в принципе пустынно. Аллен не пришел.       Она вернулась взять телефон. Уведомления были от девочек, сообщения разного рода от событий в школе, до тем домашнего задания, но ни одного от Аллена. Она, скрипя зубами открыла социальные страницы, нашла сообщество, посвященное ему и его группе. В свежих и горячих как пирожки новостях висели фотографии, что три «няшки» брата вместе прибыли в школу, а ниже уже под полусотню комментариев. Она едва не раскрыла их, почитать, но вовремя опомнилась. Если она начнет их читать и искать свое имя, то не сможет остановиться и утонит в этом мире полного дерьма. Что ж… «Больше не повториться» — сказал человек своего слова.       Через время, с приходом дежурного врача появилась и Макки. Она уже подписала все необходимые документы. Оставалось только подтвердить в электронной форме, что Белла согласна с решением врача о выписки её домой. Она точно была не против.       У каждого жителя Касталии был телефон, доступ к интернету, доступ к личному профилю электронного приложения, в котором были все документы, связанные с человеком. Большинство действий совершалось через него, даже проезд в транспорте оплачивался с его участием. Когда заговорили о том, что это не оставляет для людей личной свободы действий и нарушает их права, всех неугодных попросили покинуть город. Белле скрывать было нечего, она с этим приложением жила не один год, и оно было удобным.       Макки помогла ей забрать все ее вещи. Она не захотела ехать в кресле, они неспешно пошли к выходу, волоча за собой огромную связку шариков. — Подарили, — сказала она, женщине самодовольно улыбаясь на зло ее хмурому виду. — Очень вежливо с их стороны. — Убийственно холодно ответила она, даже не уточнив кто именно, но Белла, привыкшая к такому поведению Макки знала, что она где-то далеко в глубинах своей души была за нее рада, а может на самом деле Белла была рада, что помимо подруг к ней проявили внимание.       Такое отношение домоправительнице к девушке вряд ли можно было назвать просто рабочими отношениями. Макки служила дому Хасэгава десятки лет, у нее не было семьи, родственников она к себе не подпускала. И если они пытались с ней связаться, то только что бы выклянчить у нее денег: так шептались кухарка и личный водитель дяди на общей кухне. Макки свою жизнь посвятила контролю над всеми. Когда она берет отпуск дважды в год по одной неделе все в поместье, первый день рыдают (посттравматическая реакция), а потом остатки недели празднуют. Уходит в отпуск она, а остальной персонал начинает дышать полной грудью.       Водитель встретил их еще в фойе, забрав сумки и шарики. Кое-как втолкал их салон машины. Макки неохотно села рядом с водителем. Так они отправились домой.       В поместье было гнетуще и тихо… она не хотела встречаться с подругами, но и дома она не могла найти себе места. Она сидела в комнате, где ночевал Аллен уже несколько минут. Горничная убрала здесь задолго как она додумалась сюда спуститься. Ни намека на его присутствие — Эльда заметала следы идеально.       Три брата и их дядя покинули поместье еще утром, они забрали всё своё и уехали. Это было бы логичным объяснением для Беллы, то почему Аллен не сдержал обещание, хотя четко сказал, что «постарается», а значит не мог быть уверенным уже тогда. Но ей легче не было. Она уже понимала, что тоскует по нему, хотя пару дней назад и слышать о нем ничего не желала. Ирония во всей красе.       За окном, к которому она подошла перед уходом, солнце уже собралось на покой, сумерки сгущались, рисуя грань между двумя мирами. Солнце садилось с каждым днем раньше и это угнетало еще сильнее. Уже пришло осознание того, что лето закончилось, воздух становился прозрачнее, ближе к ночи сильнее хотелось укутаться в теплое одеяло. Осень всегда была для Беллы той порой, которая пахла несбывшимися мечтами. Осенью ей больше всего хотелось тепла. Тепла и запаха запечённых яблок в карамели, как вчера. Там за окном, возле беседки его братья разминались. Как же забавно вышло, она проснувшись случайно заметила движение возле сада, играла музыка; оторопела, когда увидела, как трое братьев устроили себе утреннюю разминку прямо на пирсе. Это было хорошее утро. Может и ей пора начать заниматься собой и стать уверенней в своих силах?       От приятных воспоминаний ее вырвало замеченное какое-то движение в беседке. Под тенями крыши было что-то, и оно было огромным. Еще миг и она увидела волчью голову оборотня. Он, кажется, знал, что она смотрит на него, он скалился.       Скрежет зубами был едва тише ее попыток не стонать. Белла старалась идти быстрее, но боль отдавала в каждом шаге. Сердце колотилось где-то под горлом. Хоть бы его никто не заметил! Он пришел, но почему сейчас? Через столовую выбежала на террасу и миновала площадку. Волк все еще ждал ее. Паника нахлынула и голос почти дрожал: — Что происходит? Поче… — Они следили за тобой! — он буквально орал, глаза источали злобу, а шерсть на загривке стояла дыбом. — Они? — Белла осмотрелась. Никто ли не слышал его, но потом девушка вспомнила, что его голос только в ее голове, оторопев и застыв в нескольких метрах от зверя, она не осмелилась сделать еще шаг. — Кто? — Они не подпускали меня к тебе! — выплюнул он и отвернулся, продолжая рычать.       Он крутился на месте и был очень раздражен. Длинные уши то и дело чиркали по дну крыши и еще сильнее зля его. Теперь ей стало понятно почему он вчера не явился. Кто-то ему помешал, и он явился к ней домой. Пока она, нахмурив брови, размышляла не сразу заметила, как он слишком притих: золотые волчьи глаза уставились на нее. Он перестал бегать, смотрел на нее прямо, гипнотизируя, медленно приближалась его клыкастая морда, как если бы застыла, лишь шевеление его шерсти выдавало движение. Оборотень сейчас давал ей понять, что он хищник: обозленный, готовый наброситься в одну секунду, она не успеет пискнуть. Он вышел за пределы беседки. Беллу прорвало от ужаса.       Она вскинула руки, и что хватило сил уперлась волку в морду. — Ты что творишь, лохматый переросток, тебя заметят! — зашипела она, преодолевая не только свое возмущение, но и боль от каждого резкого движения ее тела, которое болело. — Что? — гаркнул он.       Юэ вталкивали обратно, хотя скорее это он позволил девчонке его сдвинуть с места и задвинуть обратно под крышу. — Не смей показываться здесь, что я остальным скажу! — пыхтя от напряжения, а может от того, что сама не ожидала что такое сотворит. — Тебя хотят убить, а ты об этом переживаешь? — Я пока жива, здор… — она запнулась, едва не солгав следующее и исправилась, — и почти здорова! А ты в данный момент, волк переросток, хочешь, что бы тебя заметили люди? — она уже орала. — Это ненадолго. — Прорычал он, как Белла поняла, раскрытие волка уже не волновало. — Хорошо, согласна с тобой, ты весь на взводе, но я ничего не могу понять, что происходит? Знаешь, как это выглядит со стороны? Я общаюсь с огромным волчищем, который в любой миг отгрызет мне голову, и ты стоишь посередине участка, где есть видеокамеры. — Я сломаю тебе шею если ты не перестанешь трещать без умолку! — сухо сказал он.       Это звучало сильно. Белла замерла, скрестив руки на груди, силясь понять, насколько он серьезен. Его необъятная грудная клетка расширилась, и он шумно выдохнул. Он перевел дух и продолжил спокойно, возможно понял, что его угрозы на нее почему-то не действуют. — Я не могу дать ответа: следят они за мной, или за тобой. Они очень близко приближались и к тебе. Он явно не хотел меня подпускать, или же проверял, приду ли я к тебе. Я не мог раскрыть тебя, поэтому и увел их подальше. — Он был в черной маске с красной полосой… — прошептала она, зубами она прикусила ноготь большого пальца. — Он был весь в черном, но на их одеждах были письмена, а их лица скрыты. — Подкинув этим еще пару деталей внешнего вида ее ночного гостя окончательно убедил девушку в правдивости своих слов. — Что бы ты лучше поняла, я должен тебе сам все показать. За тобой охотятся, а я не могу понять кто из них наш враг. Я могу тебя отвезти.       Брови Беллы поднялись максимально высоко. Он серьезно предлагал ее покатать на своей спине? Но как бы она не любила лошадей, пони и волшебных единорогов, она на них никогда не каталась. А сейчас даже плакать захотелось от великолепия такого момента.       Он все же вышел из-под крыши, пока она продолжала удивляться, но уже размером с меньше кошки. Скорость его трансформации ужасала ее, ведь его кости ломались и сужались с невероятно отвратительным звуком. Ей показалось или его блохи действительно одиноко поскакали в заросли гортензии? — Я твой фамильяр, а не ездовая собака! Ты должна переодеться. — Он деловой походкой, как для мини-волка, он был размером со шпица, но не такой милый, он потопал к поместью. — Мы с тобой отправимся на край города. Там мы сможем найти и тех, кто тебя ищет. — Зачем мне искать тех, кто хочет меня убить? — ее заинтересовало, то что он сказал, как и слово «фамильяр», но этот вопрос был важнее. — Я сделаю из тебя хитрую жертву. «Которую все равно прибьют». — подумала она, но не сказала в слух. Ей стало интересно, слышит ли он ее мысли или это действует в одну сторону. «Юэ!» — она позвала его мысленно, но он даже не дернулся и продолжал идти.       Означает ли это, что ее мысли все также принадлежат ей. Или он притворяется?       Недолго думая, она в два быстрых шага, подскочила к нему, через стиснутые зубы и звучный скрежет она подхватила щенка на руки. Наклоняться было больно. В ответ на такую наглость он начал вырываться и елозить. — Поставь меня на землю! — взвыл он, да так грозно, что в голове зазвенело. — А то что? Съешь меня? Ага. — От того, как Юэ начал шкрябать её тупыми когтями она, едва сдержала смех, было скорее уж щекотно, чем приносило ей вред. — Не знаю почему, но я тебе нужна. И каким бы грозным ты себя не корчил, ты вряд ли мне навредишь. Если мы партнеры, как ты говоришь, то поверь, я не горю желанием ехать на край города в лапы людей которые хотят моей смерти. Просто объясни, зачем мне это делать? — Ты должна… — Нет, Юэ, я ничего не должна! — Отрезала она, это уже был серьёзный разговор, и оборотень это понял и перестал вырываться.       Что бы он точно не вывалился из рук, она перевернула его и удобнее умостила на груди, что б его мохнатая жопка не телепалась в воздухе на пару с хвостом. Теперь он слушал, пока Белла неспешно несла его в дом. — Это моя жизнь, какой бы незначительной для тебя она не была. Ты пытаешься меня убедить в том, что под предлогом страха за свою жизнь я должна согласиться на то, чтобы стать кем-то еще. Ты хочешь меня втянуть во что-то опасное не объясняя, что это. Пару дней назад меня избили девочки, с которыми я хожу в одну школу. Знаешь, я и завтра, и через год не захочу быть снова покалеченной или убитой. Поэтому объясни, почему я должна тебя слушаться?       Она зашла в столовую, все еще держа его в руках. Никого не было, свет еще не горел, поэтому она без проблем шла к лифту, намереваясь подняться в свою комнату. Тем временем он молчал и просто следил за тем, куда его несут. Когда двери ее комнаты закрылись, она аккуратно усадила его на кровать, а сама села на стул возле. Зверёк тяжело вздохнул, он посмотрел на нее маленькими золотыми глазами, прижав уши, его голос зазвучал печально. — Твоя жизнь имеет для меня большое значение. Я верен своей богине! А она это ты, пусть ты и не понимаешь этого. Не хочу, чтобы она снова страдала, не хочу, что бы она исчезла, так и не вспомнив меня. Теперь пойдешь со мной? — Прости Юэ, но этого недостаточно что бы убедить меня.       Жалобный вид ее тронул, но она не желала поддаваться. — Я подвёл её! Не смог… это было выше моих сил и желаний. Не смог переубедить её, не смог защитить и теперь она сидит передо мной и даже не узнает… А сейчас у меня есть шанс на искупление, и я не позволю каким-то пробирочным клопам добраться до неё раньше, чем… — До меня, — поправила она его, тем самым сбив его тираду. — Ты говоришь о ней, но смотришь на меня. Ты говоришь она — это я, но сам то это понимаешь? — Я знал её при жизни, но ты для меня всё равно что ее призрак — её далёкий едва знакомый голос, за которым я бегу, но не могу догнать. Белла поджала губы, слова этого существа были окрашены печалью и стыдом. Он силился сказать то, что могло убедить Беллу помочь ему, но для него признаться в таком было как будто бы сложным. — Кто она для тебя? — Она для меня всё. Ради нее я добровольно дал себя сковать, живу в смертном теле и стал грешником. — Если ты грешник, то почему все помнишь, ты же говорил, что память исчезает? — Мы нашли лазейку! — Он оскалился как хитрый лис. — Изменили заклинание, и оно сработало.       Дальше он продолжать не собирался, упрямо смотрел и ждал другого вопроса. И она спросила: — Кем она была? Богиней кого или чего? — Стихия не есть бог, а всего лишь его символ. Но я не могу ответить даже на это, ты узнаешь все сама как снимешь печать.       Белла откинулась на спинку стула. Все это было бесполезно. Стоило ей дойти до какой-то истины как снова упиралось в эти коварные слова «снять печать». Она сомневалась, и понимала, что сомневалась не зря. Это то же самое, что согласится сыграть в игру, но ее правила ты узнаешь только в процессе. Идти, туда не зная куда…       Она прислушивалась к своему телу. Оно все еще ныло, хотя возможно просто пора принять обезболивающее. Что бы поднять опрокинутую голову, ей придется медленно ее поднимать, что б не заорать от боли. Покалывало на кончиках пальцев. И совсем не хотелось есть и пить. Так что же ее тревожит сейчас помимо боли?       Некая загадочная богиня действительно живет в ней?       Если она согласилась «снять печать», то она пробудиться и захватит ее тело или же Белла получит от нее некую силу? И тоже не известно какую. Она согласилась в первый раз из страха, а теперь из-за него же не готова на это решиться.       Кто такие грешники и сколько их Юэ тоже не даст ответ, пока она не согласиться «снять чертову печать», она знает, что за ней охотятся, хотя она видела только одного. Остальное она узнала со слов Юэ. Но почему он не может быть просто обманщиком, который заманит ее и съест. Он же, черт возьми оборотень! Может, все это жестокая и извращенная игра?       Он божится, что преследует только одну цель: «защитить» то, что спрятано в ней, некую богиню из прошлой жизни, но станет ли он защищать ее, Беллу Батлер? — Значит, это божество имеет пол? — вдруг спросила она. — Это не он, а она… — Лучше бы не имела… — фыркнул он.       Беллу это рассмешило. Рассмешило не то, что сказал Юэ, а как. Он больше вёл себя как человек чем животное. Если он мог трансформироваться, то может те две формы: щенок и волк на гормонах не единственные его формы? Что-то ей подсказывало, что там под килограммами шерсти, фигурально, сидит человек не старше тридцати. — Итак, — она снова посмотрела на него, — это она и у неё были проблемы на личном фронте, и за это её упекли в моё тело? — теоретический придумала вопрос и тут уже почувствовала некую отдаленную на сотни метров близость с ней, что аж глаза прищурились, силясь разглядеть.       Но Юэ ничего не сказал против. Неужели она права? — Ты — это она, а она — это тоже ты. Тебе её не подарили, ты — её перерождение. Вы одно целое, вот только ты чистый лист, а она — пепел. — Пепел… — выдохнула она и снова уставилась в потолок, все же голове легче смотреть в потолок. — Наверное, мне страшно Юэ. Но если и гореть… то давай с огоньком! Снимай печать! — Не могу. — Фыркнул он, словно она глупость спорола. — То есть… — она резко подняла голову и получила выстрелом боли в голову. — Не я снимаю печать! — выдержав ее озадаченный вид, он был почему-то не рад ее настойчивости. — А проводник душ, он мастер над порталами и печатями. Только он это делает, но я могу привести тебя к нему. — Это далеко? — Кому как. — Хитрый маленький волк, ухмыльнулся.       Она встала со стула, взяла горсть таблеток со стола и пошла запивать их. На целый вечер ей точно хватит. Из шкафа она достала джинсы, кофту с капюшоном, кожаную куртку и бросила всё на кровать. Сняла с себя домашнюю одежду и одела пижаму. На все это Юэ уставился с полным непониманием. Она вышла из комнаты.       Ее целью была кухня, там кипела тихая жизнь, водитель уже должен был ехать за дядей, но почему-то еще пил кофе и читал газеты. В этом доме их дядя не любил читать с планшета или телефона, видимо хруст свежих новостей приносили ему ностальгическое удовольствие, а водитель был с ним солидарен в этом. Эльда чистила овощи. Кухарка Матильда молчаливо следила за событиями сериала на экране телевизора. То ли она плакала от лука, то ли от сериала, но на Беллу ей почти не было никакого дела.       Из холодильника она достала шоколадную пасту, йогурт. Из шкафа крекеры и глубокую миску. — Макки будет не в восторге, — подметила Матильда, почти не отрывая взгляда от горячего мексиканца на экране, она понимала, что с такими припасами Белла проигнорирует ее труды. — Я не буду спускаться сегодня к ужину. Буду спать. — Ну вот, господин задерживается, еще и ты бастуешь! — Матильда повысила тон на октаву, театрально разыгрывая возмущение. — Всем доброй ночи, — неумолимо протянула юная хозяйка, и в ответ услышав соответствующие пожелания. Теперь у нее есть алиби.       В комнату она вернулась с пожитками. — Йогурт или шоколадная паста? — с ходу спросила она. — Всё!       И Юэ задрал свой хвост в предвкушении. Он был счастлив поесть, пока она одевалась, вымазывая белоснежную мордочку в шоколадной пасте он нырял в нее с головой. Процесс одевания был долгим и мучительным, но спешить было некуда. Длинные волосы по самый пояс упорно не хотели укладываться в капюшон, пришлось дважды одевать кофту, они ей мешали и кололись на голое тело. Синяки зарисовать и то было проще! Когда она поставила миску с йогуртом, она уже была готова. Крекеры она запихнула в рюкзак, на случай если перед собственной смертью ей захочется перекусить.       Белла знала, как выйти из поместья никому, не попавшись на глаза. Видео камеры были не только у ворот, но и по периметру забора. Были и слепые зоны, а вот где сходились границы двух участков был вход в Нарнию. Именно через соседей можно было выйти к дороге. За одним из кустов туи рос густой плющ, если не знать, что там трещина в каменной кладке, где спокойно пролезет крупный ребенок, то никто и не догадается его проверить. Соседи были более беспечными людьми, пройтись по их территории к калитке можно было не заботясь, что ее заметят в тени уличного освещения и без камер слежения. Этот путь ей подсказал единственный родственник, который погостевав в этом доме пару месяцев нашел выход и частенько сбегал. Как именно он это делал до сих пор не знают, кроме Беллы.       Поймав такси, она указала адрес, улица располагалась на другом конце города, там должен быть порт и судовые склады. Юэ не объяснил почему именно туда, но видимо не просто так им нужно было потратить час с лишним на езду в технический район. Наличие собаки у нее в руках возмущений не вызвало, но она понимала, что недовольное лицо было из-за отсутствия на нем ошейника.       Она сделала себе заметку, что нужно купить ошейник и зарегистрировать Юэ как домашнего питомца. Макки будет «счастлива», что теперь к затратам на Беллу прибавиться и налог за щенка, который на самом деле завалит быка и съест его. Но это если настанет это «завтра».       В машине она не стала переспрашивать кто такие или что они символизируют эти фамильяры, Юэ сказал это один раз, но ей стало интересно.       Сделав запрос поисковой системе своего телефона, с полминуты она глазами пробегала по тексту, а потом выдохнула. Фамильяром считался волшебный териоморфный (звероподобный) дух, и согласно средневековым западноевропейским поверьям, служивший ведьмам, колдунам и другим практикующим магию. В отличие от деймонов (это один из видов духов защитников) они не были частью души своего человека и не были такими ревнивыми. А еще было пару, моментов, которые её удивили. Хозяин должен быть сильнее фамильяра. Но если Белла не обладает никакой силой, а Юэ сам по себе тот еще здоровяк, то значит ли что та лазейка, которую он с кем-то нашел, была очень огромной? Она хотела спросить, но таксист может услышать, и заподозрить бог знает что. Она хоть и замазала пудрой и консилером лицо, но что, если он все же заметил, что она выглядит неблагополучно? Таксисты Касталии имели полное право сообщить в полицию на подозрительных пассажиров. И за это они получали бонусные выплаты. Слишком поздно она подумала что нужно было указать другой адрес и более оживленную улицу, но что-то менять уже поздно и подозрительно. Она старалась держать себя спокойно и как можно расслаблено. Но со стороны это было далеко не так.       Таксист остановился перед перекрестком. Белла вышла из машины, не проронив ни слова. Юэ был у нее в руках. Он говорил ей куда идти, в какую сторону, но она не стала выполнять его указания. Развернулась и пошла в противоположном направлении. Таксист следил, он ждал, наблюдал куда она пойдет. И пока Белла не отошла очень далеко, ближе к офисным зданиям он не тронулся с места. Демонстративно проехав мимо нее, сверкнул габаритами и скрылся за поворотом. — Я не глупая! — зашипела она наконец-то.       Крики Юэ разносились по голове, аж до звона в ушах, не давая ей сосредоточиться. Он пытался вырваться, пока она легонько не стукнула его по голове, хоть он был и маленьким, но уши как у белки все так же оставались при нем и такой же пушистый, но отчего-то куцый хвост, только в 10 раз меньше от реального. — Он мог меня сдать в полицию если бы понял, что школьница решила ночью погулять в неположенном месте.       Она резко развернулась и пошла в ту сторону, к которой приказывал идти ее фамильяр.       Она испытывала какое-то странное чувство от понимания, что он ее фамильяр. Словно вычурный анекдот какой-то. Но он не давал ей времени об этом думать. Он что-то продолжал бухтеть про бессмысленную осторожность, когда все станут равны перед судным днем.       Они пересекли шестиполосную трассу. Белла была там практически одна, но любой встречный прохожий мог спросить ее что она делает и ответа она не найдет. Будут проблемы дома. Конечно все можно будет списать на стресс, после инцидента, но это будет потом, а сейчас сердце бешено колотилось. Такое она делала впервые.       В морском торговом порту «Пояс Ориона» как и ожидалось стоял невероятный грохот от звуков работающих моторов грузовых суден, башенных кранов, и шума воды. До них было еще достаточно далеко из-за нависающих подобно горам из железных контейнеров, но казалось, что сам асфальт под ногами подпрыгивал ежесекундно. Мимо проезжали тяжелые груженые машины. Чаще всего в них не было водителей и двигались они соответственно заданной оператором траектории. Но на пешеходов общая система реагировала всегда исправно. Историй о том, что рабочего задавил грузовой автомул она не слышала, и это успокаивало. Они зашли на территорию порта. Порт был нешироким, а скорее вытянутым вдоль всего побережья и растягивался на дюжину километров. Все освещалось очень ярко, работа кипела и все чаще Белле приходилось прятаться за контейнерами пока мимо проходили люди. Оставалось надеяться, что она не попадается на камеры, которых она даже не видела, голову, покрытую капюшоном, она старалась не поднимать. — Как далеко мне идти, и куда я вообще иду? — не выдержала она. — Не я виноват, что вход расположен в центре одного из самых загруженных морских портов. Иди быстрее! Мы уже рядом, я чувствую.       Она не стала говорить, что быстрее она не может чисто физически, просто пошла по его указке «направо/налево», «быстрее». Желанное «мы пришли» прозвучало неожиданно.       Неожиданно для самой Беллы, они упёрлись в двери небольшого хиленького здания, обшитого пластиковыми панелями и чуть больше двух контейнеров (было с чем сравнить). Скромные пластиковые двери и золотая табличка с надписью «Логистические услуги — Международные грузоперевозки» а чуть ниже на латыни «Ἑρμῆς» — Ты можешь прочитать? — спросила она за надпись. — Итак все ясно, это Гермес.       Она еще раз посмотрела на это обшарпанное, отдельно стоящее здание и у нее возникло чувство обреченности. Табличка была единственной заслуживающей внимания вещью. Грязные окна, обклеенное календарями, плакатами рекламы вина и кое-где затёртые номера телефонов гадалок предоставляющие услуги спиритизма и отведения порчи. На входе обгрызенная жизнью дорожка для ног. Если они действительно пришли в обитель Гермеса, то можно начинать плакать, потому что все выглядело убого.       Юэ приказал открывать двери. В небольшом тесном и пыльном коридорчике было достаточно темно. Ей пришлось достать телефон, чтобы осветить пространство. Окно в дверях оказалось то ли покрыто светоотражающей пленкой, то ли оно было настолько грязным, что свет уличных фонарей не имели ни единого шанса пробиться. Тяжелая, чугунная дверь, без замка и ручек была перед ними. Она была слишком огромной, и тяжелой, и несокрушимой. Но с нее как она поняла все и начиналось. — Поднеси меня к двери, — попросил волк.       Юэ крохотной лапой коснулся шершавой и покрытой слоями ржавчиной железа. Замерцал свет. Тонкими золотыми линиями, как паутина, это свечение пульсировало и разрастаясь, вырисовывало два треугольника горизонтальных друг к другу и соприкасающимися вершинами. Белла была очарована таким действом, оно смотрелось красиво. — Это мой символ, — пояснил он. — Теперь ты, если ты не увидишь символа, значит ты не имеешь права сюда входить.       Об этом моменте истины Юэ не упоминал. Или же, хитрый волк, не хотел заострять на этом внимание, или даже не хотел думать, что его выбор ошибочный. Как он вообще определил, что Белла именно та, которая ему нужна?       Она недолго решалась. Аккуратнее перехватив волка в другую руку, что б он не свалился на пыльный и грязный пол, она ладонью коснулась двери. Ладонь ощутила колючую и шершавую поверхность. Под пальцами проступило тепло, металл начал нагреваться, еще и начинало обжигать, не выдержав она отпрянула. Линия света рисовала треугольник в круге, который пересекал все углы. — Я не ошибся! Это ты… — Голос волка был пропитан облегчением и радостью.       Ну, хоть кому-то хорошо. Она же силилась запомнить и понять, что означает этот не сложный и не вычурный символ. — Приветствуем тебя, Юэ, сын Ликаона, — зашипел голос, он буквально отражался от стен. — Приветствуем тебя, Изабелла дочь Джона. — Дочь Джона? Хм… Твое имя прозвучало пафосно. — Подметила она. — Они признали тебя и не убили. Посмотри вверх.       Белла просветила фонариком и с визгом присела на пол. Над ее головой с темной дыры пялились две змеиные головы, огромные! Их челюсти были открыты и во всей своей ужасающей красоте демонстрировали свои клыки и зубы, у одного она рассмотрела даже ядовитый канал. Не поняв даже как посмела выронить Юэ из рук, но тот вел себя беспечно, спокойно и не реагируя на чудовищные размеры змеиных голов наблюдал как сыплется ржавчина, словно песок с дверей, образовывая проход. Он не боялся их, даже не стал смеяться с испуга Беллы, ему было не до этого. — Пойдем, вход открыт.       Она побоялась подняться во весь рост, змеи были почти незаметными в темноте, зримо отблескивала только их чешуя, но ни звука, ни запаха от них не было. Может они иллюзия? И если нет, то как эти мерзкие и опасные твари там вообще очутились? Но разбираться в этих вопросах она сейчас не хотела, с чугунных дверей зияла дыра и большой слой ржавчины кучей уже лежал перед входом. В дыре не было света, свет от телефона рассеивался в нем, но Юэ шагнул в нее и исчез. Она последовала за ним в очередную Нарнию, но уже ближе к настоящей.       С открытыми глазами она не смогла пройти, тьма окутала слишком быстро, мерзко по ощущениям, как если бы нырнула в ванную соплей, но и длилось это длинною в один шаг. Холодный и сырой воздух наполнил легкие, по телу пробежала дрожь от сквозняка. Она открыла рот от восхищения. Огромный зал, размером с футбольный стадион, лунный свет проникал в пещеру освещая невообразимо большое пространство через щели, напомнившие ей мосты. К низу тянулись заросли растений и кореньев, но в ночном свете они казались почти серо-черными и пугали воображение. Летали мыши издавая характерный звук. Вырубленные в камне ступени вели к идеально ровной площадке. По периметру горели лампы. Современные лампы и, кажется, на солнечных батареях. Место не выглядело заброшенным, словно здесь проводятся экскурсии ежедневно.       Присмотревшись, она поняла, что по центру идеально расчерченный и высеченный в камне круг. Эту площадку огибала очень насыщенная горная река, где-то недалеко был водопад, она слышала его шум. — Это невероятно, Юэ! — ее голос разлетелся эхом, разбиваясь о стены пещеры, она поспешила выключить свет на фонарике телефона.       Недовольные такими вторжением летучие мыши взлетели вверх весьма приличной стаей, что бы создать небольшой вихрь и слегка напугать Беллу. Но это лишь воодушевило ее еще больше. Она понимала, что они далеко от порта. Где-то в горах или возле моря. А может они вообще не на японских островах. Она посмотрела на телефон, в пару движений пальцем она включила геолокацию, чтобы посмотреть позже. И чувство, что они куда-то переместились сложно воспринималось ею спокойно. Это было невероятно круто! — Юэ, это был портал? — она обернулась, в стене пещеры все так же зияла черная дыра, из которой она и волк вышли. — Что это за место? — Пещера, — огрызнулся он, возможно не очень довольный тем, что Белла слишком шумела, вот его голос никто не слышал кроме неё, и шаги были мягкими и бесшумными. — Спасибо, мистер очевидность, — язвила она. — Место призыва. Очень древнее место, ему не одна тысяча лет. Я говорил тебе, что когда человеку исполняется семнадцать, ему предлагают стать грешником. — Но мне еще нет семнадцати! — напомнила она. — К каждому из них является посланник богов, — продолжил он, не отвлекаясь на замечания Беллы, — Он снимает печать, даёт советы, и может предсказать будущее, если посчитает нужным. Но ты не простая грешница. — А золотая… — выдохнула она. Все слова Юэ звучали как из сказки, но хотела она признавать это или нет, но ей становилось интересно с каждой минутой.       Юэ принял свой устрашающий размер, его дыхание задевало лицо Беллы. Он, кажется, нервничал. Она понимала, что он морально готовился к чему-то. Так почему же её чувства отличались от его? Её больше поражала пещера, чем то, что может с ней произойти дальше. В единственном она сейчас была уверена, что она наивная овечка в лапах волка. Она не боялась.       Первый настоящий бессмертный бог в ее жизни появился так же быстро, как это могло бы быть. В воздухе просочилась серая дымка, миг — взорвалась! Образовался проход размером с двухметровое черное ртутное зеркало, оно отражало только стены пещеры, а не те места, из которых он прибыл. Мужчина ступил на покрытое испариной каменный пол пещеры. Она обратила внимание на его широкие плечи, высокий рост, длинные русые волосы в свете фонарей, затянутые в низкий хвост свисали через одно плечо, волосы были непослушными и крутились. Белла онемела от его глаз, в них не было привычного черного зрачка. Она открыла рот, тупо рассматривая как его роговица была заполнена жидким пульсирующим светом из золота, с прожилками, в центре пульсировала энергия. Орлиный нос, тонкие губы, кожа была смуглой, загорелой. Он был восхитительным, но точно не тот типаж Беллы, которому она отдавала предпочтение. Бог изучал и Беллу так же, как и она его, но он был одет ближе к человеческой одежде, чем она могла себе представить, если бы конечно думала о том, как бы выглядел современный Гермес. Его одежда состояла из слоев грубой ткани, можно было предположить, что он прибыл из очень жарких мест, где очень много солнца и песка. Она силилась рассмотреть его обувь. — Ищешь шлем и знаменитые крылышки? — он хитро улыбался ей. — Крылья на обуви, моя богиня.       Он указал на высокие ботинки, на тонкой подошве и невысоком каблуке, он акцентировал внимание на золотых набойках в форме крыльев. Они шевелились и явно выполняли какую-то функцию, а не просто красивая интригующая вещица, чтобы веселить девиц. Мифы не врали. — С чего начнем? — он не представился, и она подумала, что и не требуется. — С краткого рассказа о том, — его речь бежала как лесной ручей, мягко, но игриво, — что тебя может ждать, если ты станешь грешницей, но кто читает инструкцию перед применением? — Я иногда читаю, — заупрямилась и сама не зная почему.       Он хитро продолжал смотреть на Беллу, вел себя сдержано и учтиво, изображая трепет и страх перед ней, но она чувствовала ложь в таком отношении к себе. Это было нелогично. Она не угроза, а он лишь пытался одурачить ее, вводя в заблуждение своей харизмой, что она якобы важная персона. За свою жизнь в она на это уже выработала иммунитет живя по законам дома Хасэгавы. — Что это за место, почему мы именно здесь и что меня ждет? — Здесь находится старинный портал, в этом месте собраны множество точек, через которые можно найти путь в любой из миров, если есть ключи. — Божество вело себя как человек, он присел на камень, закинув ногу на ногу, свел пальцы и периодически имитировал вдох выдох, но он кажется и не дышал вовсе. — Я один из тех, кто владеет этими ключами, и я проводник между мирами уже не одно тысячелетие. Я Гермес, поводырь для богов и духов, мастер над порталами и печатями. И как только мы начнем снимать первый виток заклинания с твоей сдерживающей печати я укажу путь твоей душе к той силе, что связана с тобой. Перед падением, или если быть не точным, но понятным… перед смертью бога его сила подвергается сжатому кодированию, а после — отделяется от бога. Сознание бессмертного буквально переживает клиническую смерть и рождается в новом теле — смертном теле человека. Снятие печати начнёт ее обратный процесс развертывания. В тебя будет впитываться ее сила постепенно, не вредя человеческому организму. Но одинаковых случаев не бывает. Что бы избежать травм от силы магии каждому грешнику не зависимо от природы его стихии даруется защита. Природный барьер. Щит. — Вы снимаете печать, но, где же душа богини? Она захватит моё тело или же я получаю её силу, не отдавая ничего взамен?       Поднявшись на ноги, Гермес протянул ей руку, и она приняла её. Холодные как лед пальцы были ей мерзкими. Она поежилась, но постаралась не выдать этого. Он держал ее, бессмертное существо касалось ее кожи, а она думала только о том, как скоро он отойдет от нее. Гермес подвёл на центр круга, а Юэ продолжал стоять на месте, провожая Беллу суровым. Теперь он лишний. — Она и есть ты, — как и Юэ, он сказал то же самое, и это убедило ее. — Ты душа богини, перерожденная, чистая, без памяти. Память может вернуться, но в конце всех концов решение будут принимать по твоим деяниям. А вот сила богини — это энергия, которая недолгое время может просуществовать без проводника, но потом самостоятельно находит новый сосуд. Мы не желаем и не хотим потерять эту энергию и силу понапрасну, мы возвращаем ее владельцу предлагая стать грешником сняв сдерживающую печать. Соглашаясь — я помогаю и связываю душу, тело и силу бога очень тонкими нитями. Но знай Белла Батлер, сила твоей богини очень велика, мы боимся, что тоненькая нить может не выдержать. Она хлынет через тебя и убьёт если ты не будешь осторожна. Мы можем потерять всё. Что бы максимально уберечь тебя от ошибок по незнанию тебе единственной разрешено иметь фамильяра, который будет твоим наставником. Он будет оберегать тебя от ошибок.       Белла посмотрела на Юэ, волк застыл в своей позе, он ничего не говорил, в ее голове была тишина и она могла только догадываться о его чувствах. Бессмертный бог оборотень, тоже лишенный своей силы, снизошел в этот мир, чтобы быть наставником для подростка с комплексами неполноценности. Что бы ни говорил Гермес и как бы не предупреждал, она не узнает, пока не попробует на собственной шкуре. — Хорошо. Я готова. — Приступим. Попрошу снять с себя лишнюю одежду. Окунись в реке, она смоет то, что накопилось и пристало как к телу, так и к твоему уму. Ты должна быть настоящей.       Она спокойно восприняла ответ на вопрос как именно нужно раздеться, не удивляясь, что полностью. Белла, была той из немногих несчастных девушек, которые привыкли, быть нагими перед другими. С детства, после катастрофы она слишком часто раздевалась перед докторами, и это не всегда были женщины. Психика была нарушена уже давно. Когда в школе проводились медосмотры, она не паниковала, когда ощупывали ее грудь, хотя ей всегда было мерзко, не впадала в истерику и не краснела, когда спрашивали про менструацию. Макки не была ей матерью, она была жестким и холодным наставником, которая еще в двенадцать лет поведала Белле не про пестик и тычинку, а про то, как в мужчины и женщины при половом акте могут зачать ребенка. И все это естественно, конечно, но лучше с подругами это не обсуждать. Последнее Белла запомнила раз и навсегда, что личное — это личное. И когда она снимала с себя последнее что было на теле, перед тем как зайти в горную реку, она даже и не подумала, о том, что за ней наблюдают двое существ мужского пола, хоть они и не люди вовсе. Ее волновала мысль, насколько может быть холодной горная река, которая ее точно не ждала. Она с виду не казалась ей глубокой.       Ошиблась. Первые шаги были сносными. Главное правильный настрой и моральная готовность к тому, что какой бы ни была вода, тело сохранит тепло. Под ногами камни, местами острые и пару раз едва не подвернула ногу в темноте. Она зашла по шею. То ли обезболивающие так действовали, то ли самовнушение, но вода с каждой секундой действовала на нее успокаивающе. Она набрала воздуха в легкие и окунулась с головой.       Секунд десять она держалась под водой, а затем вынырнула. Лица коснулся теплый ветерок. По спине пробежала приятная дрожь. Она умылась. Старалась пальцами смыть косметику. Тело начало быстро привыкать к ледяной воде — пора выходить обратно. Гермес уже стоял с тканью наготове. Юэ все так же не сдвинулся с места. Стоило ей выбраться на берег, как бессмертный бог спешно укутал ее еще в воде, подхватил на руки и отнес к центру круга. — Пора начинать, моя богиня. Я активирую печать, вы увидите ее масштабы, но не пугайтесь, так было необходимо. Я сниму всего один виток, что бы сила нашла к вам свой путь. Когда связь установится я передам вам медальон с вашим символом.       Он стоял так близко к ней, что ей было неуютно. Его дыхание было тихим, но обжигало ее шею, ей хотелось, чтобы он отошел как можно дальше от нее. Длинным когтем на своем мизинце он поправил мокрую прядь ее волос с глаз за ухо. От этого жеста живот скрутило и ее начало тошнить. — Прекрати! — зарычал Юэ.       Белла поняла, что виной такой реакции ее тела было от прикосновения самого бога к ней, стоило ему сделать шаг назад и хоть ненамного, но ей стало легче. Он наконец-то показал свою настоящую ехидную и мерзкую улыбку, дернув ткань так, что та выскользнула из рук девушки. Она нагая, изувеченная синяками и царапинами продолжала стоять перед ним. Зачем было только укрывать ее? Насмехался, изображая гуманность? Молчаливое переживания Юэ было не напрасным. Руками она лишь могла прикрыть грудь, но в целом держалась она стойко. Она выпрямила спину и отвела плечи назад. Если это было сделано специально, лишь бы унизить ее чувство и увидеть ее смущение, то она этого ему не даст. Юэ же смотрел на нее так, что готовился кинуться на бога в любую секунду. Его лапа зависла в воздухе решаясь, но он еще не решился все испортить.       Гермес отбросил ткань в сторону, как только пересек границу высеченного в полу круга.       Щелчок пальцев. С высоты его плеча упал посох возникший мгновенно. Звонким эхом стукнул о пол и подпрыгнул снова вверх. По ногам ударила незримая волна. Это был кадуцей? Она не успевала за его движениями. Красивым и размашистым жестом он схватил его и началось. Золотые нити потянулись к кругу от его посоха, они заполняли каждую щербинку рисуя символы и узоры. Сотни, тысячи символов и невиданных раньше ею иероглифов заполняли круг от края к центру. Она смогла различить только самые большие фигуры: треугольник и круг — те фигуры, что показали чугунные двери. Она почувствовала, как мягкое тепло от горячих линий приближалось к ее ногам. Тепло перерастало в жар, чем ближе подкрадывались к ней письмена, тем сильнее накалялся и сам воздух. Он буквально искрил и густел на глазах… Ступни ног жгло, но она уже не могла сдвинуться с места, нити коснулись ее тела и поползли по коже, обжигая, но и парализуя ее в тот же миг. Горело внутри все! До этого дня она и представить не могла как это чувствовать каждую клеточку своей кожи: от пальцев ног, до кончиков ушей, как пульсировала кровь в затылке, сердце билось в бешеном темпе, из рта вырвалось горячее дыхание — легкие горели. Перед глазами стояло одно только мерцание яркого света, ни Гермеса, ни Юэ больше не было сил рассмотреть, даже пещера утонула в сиянии и, ей уж казалось, что еще немного и она растворится в нем.       На краю сознания улавливала бормотание каких-то слов. Возможно, Гермес читал заклинание, но она его не могла разобрать. В ушах начинало звенеть… Противный звук, напоминающий торможение тяжелого старого поезда. Гудение превратилось в шепот.       Стук сердца буквально вырвал ее из колодца тонущих мыслей. Сердце разрывалось. Буквально билось о ребра причиняя ей уже другую боль. Она не могла вдохнуть, легкие сжало. Каждая клетка её тела чувствовала неосязаемое страдание, которое длилось годами и съедало ее. Безнадёжность своего существования, горечь потери, отчаяние, которое привело ее к ошибкам, презренную жалость к ней самой, сокрушение, боль и финальное раскаянье. Горе от потери. Одиночество до и после. Ей было так больно, что она заорала. Ее крик смешался непрекращающимися нашептываниями, в ее голове, и свистом. Ей хотелось пальцами разорвать себе кожу, сломать грудную клетку, вырвать чертово бьющееся сердце. Как же оно болело. Вырвать! Разорвать!       Озлобленная, утонувшая в ярости, гневе, бешенстве, никогда до этого не терявшая самообладание свирепствовала над теми, кто посмел причинить всю ту боль. Непримиримость, ненависть и хаос — вот что она сейчас. Теперь они все утонут в своей же крови. В своем же бессмертном дерьме. Только жестокость и только страдание — только это заслужили они. Ее вопли от боли переросли в рев. И желание мстить накрыло ее окончательно…       Перед глазами мир такой похожий и кажется ей не знакомый. Все утонуло в красном и оттенках черного. Небо затянуло черной пеленой, исполинские яхонтовые тучи, казалось, готовы упасть ей на голову и раздавить этот мир. На все стороны от неё разорённые войной просторы, обескровленные трупы залили своей кровью землю, и поражённые смертельными ударами лежали посреди обломков и разрушенных некогда величественных зданий пантеона, источали смрад. Это был ее дом, ее город, а теперь… тошнотворная вонь быстро расползалась по сокрушенным улицам и переулкам. Зловоние сводило ее сума не меньше, чем желание сражаться до последнего. Взгляд остановился на своей же руке, она рассматривала свою руку, тонкую и изящную, это рука не сильного и могучего воина… это рука истощенного горем существа с блеклым отблеском былого могущества. Ее пальцы были в крови, чужой крови, она по локоть утонула в кишках своих врагов вырывая их внутренности, и она уже дрожала от напряжения. Глаза залил ихор, замутнив ей взор, но взгляд наперекор устремился вперед. За воем бури, она слышала приближение чудовищ, призванных лишь для того, чтобы погубить ее. И это она жестокий разрушитель, после всего сделанного ими? Но она уже чувствовала приближение конца их жизней, и это предчувствие отражалось на ней постоянным нервным подъемом. По развалинам города к ней двигалась очень сильная по степени проявления жестокости новая волна из чудовищ. Ненасытные, бессловесные твари поглощали абсолютно все вокруг себя: жизнь, вещи, бессмертных. Они карабкались по телам уже убитых ею же их предшественников. Да, она смертельно устала. Она смеялась от одной только мысли про это, но её тело готово сдаться, она чувствовала это. Вот только жалела об одном, что не она придумала таких идеальных убийц. Но она саморазрушение и будет мстить до последнего…       Поясницу Беллы пронзило словно выстрелом. Она выгнулась, чувствуя, как хрустят позвонки. Но она хотя бы открыла глаза. Над ней нависал ее символ. Магический круг искрил от напряжения и пульсировал. Она могла бы часами его рассматривать с восхищением. Он горел как красивая и яркая неоновая вывеска. Удержав взгляд на нем: поняла, что боль ее начинает отпускать, становилось прохладнее и пальцы ног снова ощутили твердость каменного пола и все его шероховатости. Магические круги гасли.       Она не сразу поняла, что уже смотрит на потолок пещеры. Пространство вокруг было объемным, она чувствовала, не видела, а именно чувствовала, как движется воздух. Она протянула руки перед собой. Кожа была бледнее, казалось, что она переливается перламутром, пальцы двигались четко, а самое странное, не было дрожи в руках. То воспоминание… оно было воспоминанием или предсказанием будущего? — Это было… что со мной было? — она слышала свой голос и почти его не узнавала. — Все прошло намного лучше, чем мы могли ожидать. Приветствуем тебя Сиора, Третья богиня, богиня равновесия и разрушения.       Она по-новому увидела бессмертного бога. Теперь же она рассматривала его лицо так, как если бы не зрячему подарили новые глаза. И видела буквально все. Стоило ей сфокусироваться, какие различимые были трещинки на его коже, смогла рассмотреть опаленные ресницы на его веках, а она стояла в метрах десяти от него. Гермес сидел на камне, упираясь рукой об колено. Выглядел он потрепано, будто бы провел тяжелый бой и едва вышел победителем. Одежда на нем дымилась. Он начал разрывать её, снимая с себя ее слои, глаз начал цепляться за структуру волокон этой ткани, она не может, не должна, так детально рассматривать все! Она отвлеклась. Злясь на себя за это, она силилась сузить кругозор и у неё вышло. Гермес под тряпками прятал полосатые штаны, крепкий блейзер, а под ним жилет, одежда была декорирована золотыми нитями, пуговицами чаще повторяющиеся форму крыльев птиц или же змей. Теперь он был похож на бессмертного бога Гермеса, как если бы он любил выглядеть как торгаш, любящий все золотое. — Что случилось? Почему?       Она начала искать глазами волка. Его не было там, где он стоял до этого. Слева от неё заплескалась вода, на берег хромая и откашливаясь выползал Юэ. Несмотря на стекающую с него воду, она видела, что его морда обожжена, шерсть отсутствовала, показывая красные ожоги на участках его мощного тела. — Сложно управлять богиней, которая в бешенстве, — хмыкнул Гермес, и девушка поняла, что он сейчас переживал сильнейший испуг. — Беспечный дурак! — злость Юэ выражал утробным рычанием, но это значит, что бог слышит его. — Ты не имел права касаться её! — Почему? — ее больше всех интересовал этот вопрос.       Гермес подошёл к ней достаточно близко и ощущение неприязни подперло рвотные позывы аж до горла, на языке ощущался вкус метала. — Чувство отвратности к противоположному полу теперь будет в разы сильнее. — Шептал он, слегка улыбаясь, а в его глазах было призрение к ней. — Как и его к тебе. У меня ты вызываешь еще и страх, но не только от этого. Я помню, и я все видел. Не мне тебя судить…       Его взгляд застыл, он несколько секунд смотрел в пустоту, только глаза продолжали гореть и кружится, но она поняла, что он вспоминал. Не ускользнул и тот факт, что он уже перешел на «ты». В его божественном лице читалась скорбь. Но он опомнился, просиял коварной ухмылкой и радостно объявил. — Но мы же не закончили ритуал! — он улыбался через боль, как если бы ненавидел ее, но это его работа. — Отныне запомни, ты больше не человек — ты грешница. Твое имя грешное имя Сиора, ты Эллиль одна из трех начал мироздания, одна из старейших и могущественных богов иллюзионного пантеона, ты неотъемлемая часть Триединства богов и мира, Третья богиня, богиня Разрушения, богиня Равновесия, повелительница всех живых оружий, населяющих наши миры. Ты прибыла сюда, нести наказание за то, что захотела уничтожить свой родной мир, за что твои братья Творец и Хранитель, твой народ, наш мир богов — вечный Иллизион и наказал тебя. Ты должна сама осознать какую ошибку совершила, какова была цена твоих грехов и поступков, должна научиться терять, чувствуя все последствия, не жертвовать другими, а жертвовать собой и только тогда они решат достойна ли ты прощения.       Он беззвучно щелкнул пальцами и протянул руку. Перед лицом, уже Сиоры, замерцал кулон. Он был на тонкой цепочке и был очень маленьким, но она различила уже знакомый для нее символы.       Она взяла его. Он был тяжелым. Непривычно тяжелым для такой маленькой вещицы и чувствовалась его тяжесть в руке. Тем временем она краем взгляда заметила, как волк уменьшился, а вода сбежала с него как перед этим блохи. Она не успевала что-либо сказать, по этому поводу, Гермес продолжал накидывать очередную порцию информации. — Не старайся его выбросить, как только ты его оденешь, он никогда тебя не покинет. Это твой проводник в свое личное хранилище. Грешники прозвали его сигилом. Грешники по природе воины и бойцы за выживание, простое слово «активация», либо касание, либо просто мысль, запустит это чудо и где бы ты ни была, во что бы ни была одета, он призовет твоё одеяние грешницы, активирует твой щит и начнет действовать одно из проклятий, которое защищает грешников от разоблачения.       Так вот что это было! Те письмена были сигилами? Всё еще сложнее. От понимания такой вещи у нее едва не закружилась голова. Она не планировала ее сейчас потерять. — Твой фамильяр еще не раз расскажет все тонкости его использования, я же прошу испытать его сейчас же. — Мне нужно махать руками или станцевать перед тем, как сказать какие-то слова? — Для начала надень, — он не стал отвечать на столь глупый вопрос, но он заметно расслабился. — Это, ты уж извини, но сделай сама, я не горю желанием снова прикасаться к тебе. — Он снова ей напомнил, в этот раз это было не вежливым.       Сиора и не просила помощи, в таких делах она сама могла справиться. Надеть тонкую цепочку не самая сложная задача в ее жизни. Но с желаниями Гермеса, не касаться друг друга более, она была солидарна. Замок с легкостью застегнулся. — Начинающие грешники и их проводники, это как увидеть барана перед воротами. Несдержанность приведет к последствиям. Но никто не любит инструкции. Используй слова «Активация» или же… — он поднял руки вверх пальцами показывая «кавычки», — любое волшебное слово, которое тебе нравиться, главное, что бы ты почувствовала, как открывается путь, а дальше сигил сделает все сам.       Открыть двери. Это она понимала, что может и без слов, произносящих в голос, активировать сигил. Юэ это делал слишком легко, его трансформации происходили без звуковых команд, но и сигила, конечно, у него она тоже не видела. Может, он вшит в его тело? Глупости какие-то…       Или нет?       Кулон маленький, холодный висел у нее между ключицами, расположившись в яремной впадине, чувствовался. Что если наполнить его теплом? Пальцем она коснулась его, и метал мигом отозвался, а затем он превратился в жидкую субстанцию, подобно капле ртути. Разрастаясь так стремительно, что глаза едва улавливали как тело сначала покрыло прохладным слоем невидимой пелены, а за тем она стала тканью, став ее одеждой. Почти белая, в свете пещеры было сложно различить точный оттенок, но все же цвет был серым или приближенный к белому. Эластичная ткань, как комбинезон полностью скрыло ее нагое тело. Ноги были все так же босыми, но он не чувствовала холод пола как до начала ритуала. — Не удивляйся, это не боевой костюм, а лишь начальная… — задумавшись Гермес силился подобрать слова, — дефолтная версия. Каждый грешник индивидуален и свой образ имеет право создавать сам. Когда приступишь к обучению сама осознаешь, каким должен быть твой боевой костюм и что тебе необходимо. С оружием ты определишься вместе со своим фамильяром. — Поняла, — ответил она, все еще всматриваясь в ткань. Его структура была странной. Это были не волокна, а что-то маленькое, цепкое. Глаза заболели от напряженного рассматривания — Умная пыль или нанороботы, все верно. — Довольный тем, что девушка была готова сказать это в слух, но побоялась.       Сиора открыла рот, пораженная до глубины своего разума. Нанороботы, бессмертие, магия и порталы — как удивителен теперь ее новый мир.       Снять с себя наряд было так же просто, как и активировать сам сигил. В голове не укладывалось, что она теперь обладатель вершины эры нанотехнологий и робототехники. Эта умная пыль способна творить чудеса, и она это понимала.       Деактивация сигила оставила ее снова в том, в чем мать родила и ее пробрало до костей от мерзкого сквозняка. Зрение и чувства, которые до этого как оказалось были обостренными и резко реагировали на всё что её окружало, сейчас будто бы притупились и сильно ослабли. Но на ощущении холода это не повлияло, одев уже кофту и носки, она практически стучала зубами. Она замерла, держа в руках джинсы… Она смотрела на свои ноги. Где ее синяки? Где чёртова Австралия с сапогом? Страх смешался с радостью и снова с головной болью. — Юэ! Юэ!!! — волчонок был занят зализыванием своих ран, и отвлекся с явной неохотой. — На моем лице еще есть ссадины? — Почти не заметны, — бросил он и успел только вытянуть язык, как Белла накинулась с вопросами размахивая руками и остатками вещей. — Но как? Это из-за реки? Как я это объясню… — Это из-за сигила, — пояснял Юэ, Гермес же молча наблюдал, за кипишем девушки. — Он лечит, если травмы не глубокие и не требуют вмешательства.       Решив, что с этим она разберётся уже утром, она понимала, что время уже позднее. И ей нужно спешить обратно домой. На телефоне оставался всего один час до полночи, а ей еще через весь город ехать.       Холодный, пропитанный грязью и пылью воздух морского порта резко отличался, от того, что был в пещере. Они ушли так же как и прибыли, а Гермес исчез, не прощаясь в один прекрасный миг. Беллу так и разъедала мысль снова коснутся сигила и почувствовать, как перед ней расширяется пространство. Но Юэ ясно дал ей понять, что сигил не игрушка.       Юэ, что произошло во время ритуала с тобой и Гермесом? — спросила она, как только захлопнулась грязная пластиковая дверь той коробки с табличкой «Логистические услуги — Международные грузоперевозки»       Ничего значительного, — слишком сухо ответил он, как если бы намеренно врал.       Мои волосы были сухими, ты весь в ожогах, а Гермес немного дымился. Не ври мне, я не настолько глупая.       Мы поговорим об этом, когда придет время. Все прошло хорошо, теперь у нас должно все получится. Не торопись узнать все и сразу, в нужное время я буду говорить, то что необходимо.       Более Юэ молчал, а Белла натянув капюшон аж на самый нос ускорилась. Ноги теперь не болели, как всего пару часов назад, она была довольна этим. И сейчас, приняв таблетку радости, практически бежала их порта, между рядами контейнеров. Теперь она осознавала, что Юэ был прав. Все только начинается…