Исполнение желаний

Ималия Грейвстоун. Два года назад это имя пестрело на обложках модных глянцевых журналов и желтых газет. Длинные ноги, шикарные темно-шоколадные волосы, огромные карие глаза, милая мордашка и вздорный характер, проявляющийся в каждом жесте, в каждой позе - о скандально известной фотомодели не знали разве что слепоглухонемые инвалиды. Наследница богатых родителей - так печально, но вовремя погибших в авиакатастрофе - щедро наделенная от природы и внешними данными, и изворотливым умом, она, как и многие баловни судьбы, не избежала так называемой «звездной болезни». С девятнадцати лет победы на международных конкурсах, всеобщее обожание, дорогие машины, шикарные мужчины… Единственная конкурентка - Тони Сешнс, толстозадая дочурка какого-то провинциального банкира, но она - ничто рядом с Королевой Ималией, правительницей своего личного воздушного замка. Однако не всем "мыльным королевам" судьба дает возможность жить долго и счастливо. Иногда она распоряжается иначе: автокатастрофа, обезображенное до неузнаваемости тело, громкий скандал… и забвение. «Судьба» в лице Гэри Голдена настигла Ималию в день ее двадцать первого дня рождения на пути из богемного «Везувия» в гостиницу, в ее собственном тонированном черном лимузине; мертвецки пьяную, закинувшуюся легкой наркотой супермодель в машину погрузили ее так называемые друзья. Лежа на обтянутых белой кожей креслах, сквозь дрему она различила голос шофера. Раньше он всегда исполнял свои обязанности молча, никогда не разговаривал с госпожой Грейвстоун, и уж тем более не напевал себе под нос песенки. А у него приятный голос… - С таким голосом тебе бы певцом быть… или актером, – Ималия хохотнула, представив шофера: среднестатистического мужчину лет сорока, с седеющими висками и узким кругозором, в стандартном водительском костюме и кепи, на сцене с микрофоном. Ответом девушке стал сдержанный, бархатный смех. - Ты даже не представляешь, как я устала от всего этого… - язык Ималии заплетался. - Постоянно папарацци… следят… словно я под конвоем! И все смотрят мне в рот… А эта стерва, Тони! Вот бы она заползла в какую-нибудь щель и там сдохла! Но ей меня не обставить… я, - девушка зевнула, - лучшая… да… Водитель молчал. В наступившей тишине было почти слышно, как он улыбался. Ималия задремала. Через некоторое время машина плавно начала снижать скорость. Девушка почувствовала, что они остановились, и, прогнав дрему, села на кожаном кресле, тут же прикладываясь к бутылке ледяного вермута из мини-холодильника; похмелье обещало быть ужасным, и потому она решила оттянуть момент его наступления новой порцией алкоголя. Едва прояснившееся сознание снова заволокло пеленой опьянения – в таком состоянии она вряд ли была способна покинуть лимузин самостоятельно. На помощь пришел все тот же шофер: Ималия буквально выпала из машины ему на руки, бормоча что-то про свой номер. Худые, но сильные, и почему-то очень холодные руки подхватили ее легкое тело и прижали к плотной кожаной куртке, защищая от колючего осеннего ветра. Девушка прикрыла глаза и снова отключилась. В таком состоянии супермодель не волновали ни странная тишина, которую нарушал лишь шелест листьев и далекий вой какой-то собаки*, ни то, куда ее так долго несут, ни уж тем более скрытое в тени лицо ее молчаливого шофера. Первым, что увидела очнувшаяся и немного протрезвевшая Ималия, была огромная луна, нависшая над дальними холмами, освещавшая неживым и прямо-таки мистическим светом старые, выщербленные дождями надгробия и каменных ангелов Голливудского кладбища. Стоп-стоп-стоп. Кладбище? Как она тут оказалась? Сидя на траве в клубном платье за тысячи долларов - и плевать, что завтра оно и так будет на помойке - чуть ли не в обнимку с каким-то ненормальным водилой, что затащил ее сюда! Страха не было. Королеве Ималии некого бояться! Остатки алкоголя лишь закрепляли эту уверенность. - Эй ты, козел! Да ты что себе удумал? Какого… - разгневанный взгляд модели утонул в черных, как сама ночь, неправдоподобно огромных глазах, что прожгли ее насквозь из тени шоферской кепки. Резкие слова застряли в горле. Не прерывая гипнотическую связь ни на секунду, глаза становились все ближе, и на уровне уха Ималии прозвучал тихий бархатный смех, а после - шепот с приятной хрипотцой: - О-о-о, не знаю, простите ли вы меня за то, что не спросил вашего мнения, госпожа Ималия... но я надеюсь, вас устроит получить в качестве компенсации мой дар. Дыхание на шее... Сердце "мыльной королевы" застучало чаще. Острый, слишком длинный для человеческого, влажный язык прочертил дорожку по коже вниз, от уха к ключице, и замер на сонной артерии. Взбудораженная Ималия тихо всхлипнула; гипнотизирующий взгляд наконец отпустил ее, позволяя закрыть глаза за секунду до того, как притупленная остатками алкоголя боль пронзила шею в том месте, где только недавно выводил узоры скользкий язык. Девушка дернулась, но нечеловечески сильные руки без труда удержали ее на месте. …Сознание вместе с теплом жизни медленно покидало обмякшее тело в руках Носферату, в прошлом знаменитого голливудского актера и певца Гэри Майклза Голдена.

***

Сначала были истерики. Каждое новое ночное пробуждение несло с собой боль и отчаяние: прекрасные густые волосы выпадали клочьями, ногти ломались и заострялись, превращались в звериные когти; зубы пожелтели и вытянулись на манер клыков... Холодные слезы ненависти, разбитые о каменные стены узкие кулачки, покрытые желто-зеленой сухой кожей, разбитые в кровь - но тут же заживающие. И тихий смех ее Сира. О, его дар был воистину великолепен – Гэри Голден был Первородным клана, его кровь была очень сильна. Ималии повезло стать его «дочерью»… Вернее, повезло бы, не будь он Носферату. Глядя в осколок зеркала, что нашла в катакомбах, она рисовала на своем обтянутом пергаментной кожей лице с огромными, запавшими, гипнотически-черными, как у Голдена, глазами, белый череп - могильную плиту в честь ее почившей красоты. Грейвстоун… это была ее фамилия. «Надгробный камень»... Ха-ха-ха! Единственное, что осталось от ее прежнего облика – мягкие, пухлые губы... И тем ужаснее казалось все остальное. Словно издеваясь, природа Носферату оставляла им на память одну, самую красивую черту; у Ималии это были именно губы; у ее Сира – великолепный бархатный голос… Гэри обставил ее уход красиво: авария, взорванный лимузин, два обезображенных до неузнаваемости тела – судя по всему, это была пара бомжей, которыми он полакомился перед встречей с Ималией; та теперь имела уникальную возможность посещать собственную, так скоро позабытую всеми «друзьями», фанатами и прочими прихлебателями могилу. Сознание бывшей супермодели ломалось вместе с ее телом. Пережитые эмоции - от бессильного гнева и ярости до отчаяния и желания смерти - очистили разум, засоренный ложными ценностями, топимый в наркотиках и вине. Единственное, что еще держало ее крючковатыми паучьими лапами в прошлой жизни – ненависть. Девушка никак не могла смириться с тем, что ее невзрачная конкурентка, Тони, вышла из тени «королевы» после ее трагической кончины, и, благодаря деньгам и связям, затмила ее неземной (к слову сказать, хоть и милый, но весьма посредственный) образ. Гэри не мешал своему отпрыску вынашивать планы мести: его несколько извращенное чувство справедливости не отрицало возможности наказания еще одной зарвавшейся девицы. Однако, пока что Голден не отпускал от себя далеко своего «неоперившегося птенца», и юной Носферату оставалось только ждать удобного случая и думать-думать-думать о том славном дне, когда она растопчет, унизит, уничтожит бесталанную человеческую выскочку. __ *вой какой-то собаки - намек на пробегающего мимо Гангрела)