Механизмы

Наруто осторожно пошевелился и с усилием распахнул глаза. Первое ощущение его не подвело – ночь старательно затемняла углы, рассыпалась лунным серебром по помещению, пыталась дотянуться до него сквозь плотный шелк балдахина. Слава богу, безрезультатно. Он все-таки смог уснуть. Мозг услужливо рисовал последнее воспоминание – нежное прикосновение чутких пальцев Итачи. Он был необычайно заботлив, этот несчастный «бракованный» Учиха. Аккуратен, осторожен, внимателен к чужим страданиям. Рядом с ним Наруто определил зону безопасности. Может быть, поэтому он так мягко и незаметно погрузился в сон? Кажется, тогда в комнате был и Саске… Вместо образа младшего Учихи, Наруто обнаружил в памяти нечто туманное и нечеткое. Словно некто подтер воспоминания о его внешности, размазал угольные черты грязными разводами. Мысли беспомощно расплывались, не давая возможности восстановить его лицо. Может быть, так проявлялось побочное действие снадобья Итачи? Он ведь что-то говорил об этом… Удивительно, боли почти не было. Нестерпимый жар отступил, хотя несколько часов назад Наруто казалось, что мозг вот-вот закипит в черепной коробке и выльется через глазницы. Постепенно сонная пелена растаяла, и инженер смог рассмотреть комнату. Мутные силуэты проступили резкими линиями. От неожиданности Наруто забыл, как дышать. Слегка склонив голову к плечу, за тяжелой полупрозрачной вуалью стоял Саске, буквально в нескольких сантиметрах от постели. И спокойно рассматривал гостя, не вмешиваясь в ход его мыслей, не привлекая к себе внимания. Молча разглядывая, будто так и должно быть, будто наблюдение – главная и единственная задача всей его жизни. Узумаки с каким-то неестественным волнением стал копаться в свежих воспоминаниях. Что он упустил? Саске рассматривал его жутко и пристально. Полупрозрачный лунный свет выкраивал фарфоровое лицо и разбивал на грани. Одежда казалась странно матово-живой, а волосы – густыми, тягучими и бесформенными. Пряди едва заметно колыхались и замирали, играя с гравитацией. Наруто видел все это крайне отчетливо. Он вглядывался так жадно, что глаза защипало от сухости – боялся, что видение исчезнет. Спустя долгую минуту тишины, тонкие губы приоткрылись, и голос отразился от стен неприятным эхом, будто Саске находился в подвале, а не в спальне: – Ты должен пойти со мной. – Саске? – неуверенно позвал Узумаки, привставая. Страх разлился по венам и обжег сердце. Возникло чувство дежавю, будто он уже испытывал эту животную тревогу. И не раз. Учиха не шевелился и не моргал. Просто ждал. Движения, ответа. Хоть чего-нибудь. – Идем, – тихо проговорил он, и вуаль будто по волшебству расползлась в стороны. Между ними не осталось никаких преград – один лишь свежий ночной воздух, по-кошачьи крадущийся из приоткрытого окна. И вот теперь-то Саске выглядел почти обычно: светло-серая рубашка отсвечивала сталью, черные прядки, как и прежде, беспорядочно топорщились во все стороны. Ничего похожего на текучую тьму. Но Наруто мог поклясться, что мгновением назад видел её… – Прошу тебя. Наруто передернуло, когда Саске протянул руку и вдруг сжал его пальцы в своих – холодных и сухих. Движение выглядело неестественно плавным, напоминало танец тины в морской глубине. По мнению Наруто, так могли двигаться какие-нибудь нимфы или сирены, если бы они существовали на самом деле. Некая таинственная энергия окружала Саске. От самого её присутствия внутри что-то трепыхалось, взволнованное и бестолковое. Предчувствие? Он был прежним, но совершенно другим. Холодность обратилась чувственностью, пустота взгляда – необыкновенным огнем. Если раньше Учихе чего-то не хватало, то сейчас он казался цельным, собранным заново и настроенным четко, как часы. Но во всей этой идеальности была ужасная, ненормальная красота. Совершенно точно нечеловеческая. – Куда? – Вниз. – Но... сейчас ночь. Ты же запретил мне выходить. – Не бойся. Сегодня мы в безопасности. Но это ненадолго. Наруто поднялся на ватных ногах. Бережные руки Саске поддерживали и направляли, словно он не мог и шага сделать самостоятельно. Только теперь от прикосновений кровь совсем не стыла в жилах, а как раз наоборот, сердце отзывалось теплотой, глупой нежностью. Где-то внутри щемило от каждого ласкового касания. Щемило до боли. Когда они покинули комнату, Наруто показалось, что к ноге ластится огромная черная кошка, настолько плотной была окружающая Саске темнота. Странно, но слуги, попадавшиеся им на пути, сразу исчезали с глаз долой, стоило Учихе показаться на горизонте. Эти невыносимые полулюди старательно избегали встреч. Наруто не мог припомнить, когда еще они вели себя так. Даже по отношению к Саске они были равнодушно-спокойны и не забывали напомнить о своем присутствии всегда и везде. Но этого странного, «ночного» Учиху воспринимали всерьез. Его боялись. Уважали. И, кажется, чувствовали издалека. Тут Наруто с ужасом осознал, что сейчас его ладонь греется в руке у Настоящего Хозяина. Тот Саске, с которым он привык иметь дело – всего лишь оболочка, автопилот, неполноценная версия этого человека. Теперь он видел и чувствовал, что рядом находится именно Он. Да, пускай Саске обладал какой-то потусторонней властью, но он был живым и настоящим, не менее живым, чем сам Наруто здесь и сейчас. От его близости пульсировало в висках и билось под рёбрами. Чувствительное и уязвимое существо, которое Наруто так старательно загонял под умный костюмчик инженера, снова давало о себе знать. Он чувствовал себя ребенком, который вдруг обнаружил, что увлекательная игра в кубики – всего лишь попытка отвлечься от чего-то по-настоящему пугающего. По пути Узумаки замечал удивительные мелочи: новые предметы, картины, занавески. Сейчас Наруто отлично помнил, что в самый первый день коридоры пустовали. Потом он подумал о том, что уже замечал эти красивые детали. Создавалось впечатление что особняк постоянно изменяется, в зависимости от настроения Хозяина. Наруто задумался так глубоко, что не заметил, как начался спуск вниз. И стоило ему это почувствовать, как расслабленная и теплая ладонь Саске превратилась в стальные тиски. Наруто сжал зубы и заставил тело двигаться дальше. Он чувствовал, что сейчас происходит что-то очень важное, поэтому просто не мог повернуть назад. Спуск длился дольше обычного. И дверь на входе в Четвертый почему-то оказалась заперта, однако... Саске открыл ее прикосновением. Никакого кода. Никакого ключа. Только просьба... Когда Саске приглашающим жестом указал на саркофаг, в Наруто проснулось любопытство и отчаянная смелость. Он все еще дрожал, но все-таки пошел самостоятельно, без чужой помощи. Тонкие щупальца разошлись и механизм неожиданно тихо загудел, заурчал, словно сытый пес, предлагающий немного поиграть. Это было бы забавно, если бы не было так жутко. Живое? Все живое? Всё?.. Этот дом. Эта машина. Даже тени. Но живы ли люди?.. Узумаки прислонился спиной к прохладной задней панели. Саске пропал из поля зрения, видимо, использовал рычаг. Раздался громкий щелчок и лязг шестеренок. В голове Наруто мелькнула юркая мысль выйти, пока сегментарная дверь не захлопнулась, однако прямо напротив саркофага появился Саске, преграждая путь. Его одежда ластилась к тьме и волосы колыхались невесомыми нитями. Глаза сияли мнимым, неверным спокойствием. И лицо раздвоилось, расщепилось на две безупречные маски. – Не смотри на круг, – тихо произнес правый Саске. – Добро пожаловать, – ехидно и зло припечатал левый. Наруто вздрогнул, и сегменты сошлись один за одним, причудливой сороконожкой. На внутренней стороне саркофага мерцала печать Соломона. Свет каплей разлился по тонкой обводке и в один миг набрал силу, но Наруто успел закрыть глаза, прежде чем произошло что-то непоправимое. Все затихло. Шепот заставил сердце Наруто пропустить удар: – Будет больно. Звук шел не снаружи. С ним говорил Механизм.