"Живи для меня"

Где я? Где Отонаси? Где? Мне так больно, я слышу пиканье. Отонаси! Очнувшись в больнице, передо мной сидели мама, папа, Инари и Кирисава. Но почему-то Хинаты не было. - Где я? - Ты в больнице. – Мама так судорожно смотрела по сторонам, у всех наворачивались слезы. - Чего вы плачете? Я же жива, а где… ОТОНАСИ! Я стала вырываться из постели, но меня держал папа, а трое женщин рядом не смогли больше сдерживать слез и начали захлебываться ими. - Рен! Где Рен! Где Отонаси!!! - Хикари, ты должна успокоиться – в голосе отца, который мог еще говорить звучали срывы в голосе, какие-то рыдания, которые он пытался скрыть. - Где отонаси! Он здесь, да? Хината с ним? - Да, Хината с ним. - Как он? Он в порядке? Но тут я испугалась не на шутку, когда увидела на четырех лицах шок, ужас, страх, боль, горе. - отонаси…где? - Его не удалось спасти. -Что? Да н-нет, это шутка, он жив, он просто не очнулся еще! Его сильно тряхануло, он еще жив, да заткнитесь вы! Мое тело начало трястись, мои руки заледенели, в груди боль адская, как будто кусок вырвали. Испуганная Инари постаралась выдавить сквозь слезы пару слов. - он в морге. В палату забежали врачи, когда я билась в конвульсиях боли, у меня шла кровь из носа, я тряслась, как на электрическом стуле! Все думали, что я лишилась рассудка, но мое тело просто не могло справиться с болью, что я ощущала, на миг подумав, что Отонаси нет в живых, в тело вонзалось тысячи кинжалов, режущих душу. - Нееееееееет! ОТОНАСИИИИИ! НЕЕЕЕЕЕЕЕТ! – Криками, ревами, стонами, просто диким ором я кричала на всю больницу его имя. Отонаси…отонаси…отонаси…отонаси…отонаси… *** Школа выпустила меня без годовых экзаменов, потому что я не ходила в школу. Родители кормили меня с ложечки, когда приходили в больницу, потому что я не видела еду, не чувствовала вкус еды, запах, не ощущала ее в своем рту. Всех чувств лишилась я, когда мне показали свидетельство о смерти Отонаси Рена. Я не спала пять дней, вскоре тело стало просто отключаться на время от недосыпа, меня сопровождали капельницы с витаминами, сейчас психическая боль стала физической, и, прежде чем обращаться к психологу, надо было восстановить организм, которого измучили раны души. Я не могу говорить, не могу слышать, видеть, чувствовать. Темнота, только слегка какие-то звуки, какие-то прикосновения, еле ощутимые телом. Рот заставляли двигаться, проглатывая еду. Я не в коме, я жива. Я жива… *** - Отонаси, я не упаду? - не волнуйся, я же с тобой. Не волнуйся, я же с тобой. *** - Вот, держи. – Отвернув голову от смущения, маленький отонаси протянул мне первый цветочек. - Ты же его так долго ждал! А теперь мне даешь! – действительно, зачем надо было давать его мне, мы почти не знакомы, я вижу тебя в первый раз *** Не видеть его, не слышать его. Десять лет. Надо было не брать тот цветок, надо было не дружить с ним десять лет, надо было не влюбляться в него. - Отонаси, дибил! Твой звонкий смех больше не будет глушить мне уши, твое горячее дыхание больше не будет щекотать мне уши, не прикоснешься к губам моим. - Хикари! Хикари! Пора помыться. Помыться? Зачем? Я буду опять грязной, я ослепла, делай все что хочешь, непонятный голос. А, я же не могу чувствовать, какой мне смысл бояться того, что можешь воспользоваться моим состоянием? Можешь. Но мне плевать. «Это» со мной делал только Отонаси. Больно, не трогай мен, хотя, как я тебе скажу, убери эти иглы, ты больно их достаешь. -Хикари! Хикари! Пора погулять. Погулять? А какой мне смысл, воздух один и тот же, я не чувствую перемен в носу. Я буду потом лежать в кровати снова. Хотя, я слышу шум деревьев и голоса людей, уже немного. Зачем ты сажаешь меня в это кресло на колесах? Я все равно не буду чувствовать, как еду. Или так тебе удобней таскать мое омертвевшее тело. Не знаю, плевать. Нет, не произноси его имя, не произноси, тебе будет больно!!! - Отона… - Тащите капельницу, у нее опять приступ!!! *** Откуда я могла знать, что так сложится судьба? Он красил мою жизнь во все цвета, а теперь темнота. Черный. Насыщенный черный. Мне не нравится этот цвет, хочу увидеть краски. Откуда я могла знать, что душевная боль может такое сотворить с человеком? Он забрал все, что у меня было. Были проблемы в семье, были сложности в школе, но его взгляд, его улыбка прогоняли тучи с пути. А теперь гроза не утихает, теперь ничто не остановит мое нежелание жить. Я растение. Я ничего не могу сама. *** - Хикари? Ты проснулась? Я не засыпала вообще, что сон, что не сон, все одно – темнота. - Ты меня уже слышишь? И правда? Я начинаю слышать? Какой сегодня день, почему я в таком состоянии? *** - Доктор, ей уже лучше? – мама сидела в кабинете главного врача. - Да, слух возвращается, чувства и рефлексы тоже, но она все еще не видит. - Доктор, она поправится? Доктор встал со стула и подошел к окну. Он не мог томить маму молчанием, но все же молчал. Понимая, как это тяжело, он все еще думал и глядел на небо, по которому медленно проносились облака. Надо было хоть как то утешить безутешную мать. - Знаете, Хикари, это небо. – Доктор указал на солнце, вокруг которого плыли тучи. – отонаси был ее солнцем, он освещал все вокруг, не давая тучам закрывать это небо. Но так случилось, что наступила ночь. Солнца не стало, как ни странно, и облака закрыли небеса, не давая даже звездам светить. Небо превратилось в грозу, оно лило дожди, проливало слезы, и вокруг не было ничего, кроме темноты. Солнце позволяло смотреть на мир таким, какой он есть, но, лишившись света, небо не видит мира. - И что же делать? – слезы матери были неостановимы, но все же доктор не договорил свою притчу. - И знаете, что произойдет потом? Когда шторм окончится, весь мир хлебнет слез этого неба, и тогда настанет новый день. Солнце придет, но оно уже будет другим. Оно будет светить, и разгонять тучи в небе. И тогда небо станет чистым. Но только тогда, когда настанет новый день, то есть, пройдет время. Время, как ни странно, может и отнимать и давать, оно может быть врагом, а может быть и лекарством. - Даю вам слово, что она поправится. - Спасибо, доктор. – мама, как будто вдохновленная мудростью доктора, полетела домой с хорошими новостями. - НУ, как она там? – С порога спрашивала взволнованная Инари. - Уже начала слышать, уже чувствует. - Слава богу! Я так волновалась, что ей лучше не станет. Я пойду готовить ужин. Дорогой! Слыхал! Хикари поправляется! - правда? Ой, Слава Богу! - да! Пока в семье творится полный хаос, все решили пожить в доме отца. На той тихой улочке, где ворчливые соседи больше не смели открывать свой рот. - Хината? Я войду? – мама тихонько вошла в комнату, где лежал Хината, она принесла ему ужин, чтобы тот хоть что-нибудь поел. - я не голоден. Спасибо.- каково было горе Хинаты, когда он потерял сына. Эта боль – самая страшная родительская боль. Когда спасти не удалось. - Завтра нам надо в суд, будут сажать виновника. - Если я пойду, то я его убью. - Надо, Хината, без показаний потерпевших ему могут не продлить срок. - Ладно, тогда пойду. С раннего детства Хината воспитывал Рена, без матери, один. А теперь в его семье никого не осталось. - Я теперь совсем один. - Что ты такое говоришь? – А как же я? У тебя есть семья, жена, дом. Мы тебя ни за что не бросим. Пусть мы не родные, но мы свои. Ты справишься, Хината! И тут мама стала просто рыдать, Хината обнял ее, и они плакали оба. Вечером семья ужинала вместе, кроме Хикари. Ужин прошел молча. Хината впервые за месяц вышел из комнаты. *** - Хикари! Хикари! Ты меня видишь? Я не могу тебе ответить. Я вижу только размытые пятна, но главное- это не темнота. Главное – я могу хоть что-то видеть. Раз я могу двигать глазами по разным точкам, то, наверно, ты уже поняла, что я могу видеть. Какой сегодня день? Я все еще не могу спать, мне хочется увидеть хотя бы сон, но только без участия …Отонаси. - Тише, Хикари. Все хорошо. Перестань трястись. Боль была не такая сильная, но вполне ощутимая. Я думала, спустя столько времени, не знаю сколько, я перестану чувствовать эту боль. Конвульсии боли прекратились намного быстрее, чем обычно. Даже не пришлось колоть успокоительное. Я иду на поправку. НО что это изменит. Мне насрать, жива я или нет, я не смогу жить нормально без привычного мне чувства. Чувства, которое больше не смогу испытывать. Радость, смех, веселье, любовь. Хотя, скорее любовь не дает мне видеть. Последнее, что я видела, это его улыбку. Он уже тогда понимал, что он умрет. Но, спасая мою жизнь, он был счастлив, что я буду жить. И если бы он знал, какой будет эта жизнь, то, наверно, не стал бы толкать меня подальше от смерти, что меня ожидала. Почему я не видела эту проклятую машину? Почему я захотела пойти в кафе? Почему захотела прогуляться по новому району? Почему захотела жить с мамой в доме? Потому что хотела быть с Ним, потому что люблю его. Значит, моя любовь стерла его из моего же мира. Значит это я та убийца, которая должна сидеть за решеткой. Но, по правде говоря, лучше сидеть в тюрьме, чем лишиться всех чувств и не чувствовать ничего, кроме боли при каждой мысли о нем. *** - Хикари? Ты меня видишь? - угу. Я смогла произнести звук. Я смогла. Теперь я вижу более отчетливо. - Хикари! Можешь встать? Говорить? Увы, этого я пока не могу сделать. Я стала видеть, но двигаться и говорить пока не в силах. Тело, прошу, мучай себя еще сильнее, так тебе и надо, убийца. Это ты виновата во всех проблемах этого мира. Ты не смогла предотвратить этой аварии, ты не смогла уберечь то, что тебе дорого, а он смог. Он был сильным, он был добрым, он заслуживал жизни больше, чем ты. Могла бы двигаться, сразу бы вскрыла вены, чтобы попасть в ад. То чувство вины, что пожирает душу, не могла остановить я, даже если бы жила, как полноценный человек. *** Куда это вы меня собираете? Я что, уже выздоровела? - Сегодня 8 июля. С тех пор, как ты тут оказалась, прошло аж 40 дней! Ты здорово пыталась не приходить в себя, но сегодня важный день, родители просили тебя сегодня на один день. *** После суда Сакуракоджи, Хината, Инари, Кирисава и папа пошли в больницу за Хикари. Они отстаивали честь Отонаси, свидетели все подтвердили, алкотестер сработал на все 100. Виновнику дали 15 лет в колонии строгого режима. Этим приговором отец Рена был крайне не доволен, он требовал пожизненное, но, к сожалению, статья того не позволила. И вот уже вся семья направилась в больницу за Хикари, которую одели мед.сестры и посадили в коляску для предстоящего дня. Куда меня везут? Можете мне сказать? Как я вам объясню, что я хочу пить!!! - Хикари! – Мама полетела обнимать свое дитя, вся семья улыбалась, будто ничего не произошло. – Хикари, как ты! Все нормально? Кушать хочешь? Нет, я хочу пить, можете мне сказать, зачем вы пришли? Эта семья мне напоминала о нем, так что я испытывала некую злость и ненависть, когда давили на больное. - Хикари, сегодня мы идем прощаться. – Произнесла Инари, которая уже готова была зарыдать. Вся семья переживала смерть Отонаси, и сегодня, когда Хикари полегчало, она могла видеть, они решили устроить похороны Отонаси, чтобы упокоить его, морг хорошо сохранил его тело на такое большое время, и сейчас пришло время прощаться с ним. Похороны были готовы. Родня приглашена, столы заказаны, гроб готов. Цветы уложены. Осталось только поехать на кладбище. Похороны??? НЕТ! Я не хочу!! Нет!! Отведите меня обратно!!! Как жаль, что я не могла произнести это и даже показать рукой, что не хочу ехать. Меня усадили в машину и повезли на место похорон. В окне я видела город, людей, дороги, я сидела в машине, на каждом перекресте я видела Отонаси, боль приходила и уходила, как будто надо было сдерживать ее в душе. Когда мы приехали, я видела кучу родственников, тех же, что были на свадьбе. И все они плакали, говорили, какой он был хороший человек, хотя вы даже его не знали. Мы помните его лицо? Или вам портрет подсказал? Ах, у него нет наследства, чтобы вы радовались чему-то. Вы все такие жалкие, вам плевать, вы из уважения приехали сюда, для массовки настоящих мучеников, тех, которых его смерть лишила жизни. Постояв немного, толпа начала рыдать, а моя семья больше не могла сдерживать боли, все захлебывались слезами. Отонаси был самым жизнерадостным человеком, так почему он умер так рано? Значит я со своим горем, должна жить дальше? Это несправедливо! Я не хочу жить! Заберите меня отсюда! Гроб Отонаси был уже закрыт, его поместили в яму и начали закапывать. Я смотрела, как все менее заметен этот гроб в земле, все дальше и дальше, все больше преграда. Прощай, отонаси. - о-ото… - Хикари? – Кирисава посмотрела на меня с изумлением. - Отонаси… Мама услышала эти слова и подбежала ко мне. - Ты заговорила? Слава богу! - все радовались непонятно чему. Мы же на похоронах. Видеть свою семью мне мешали слезы. Они стали катиться по щекам, они выступили из глаз, выпуская всю боль наружу. Я все еще не могла двигаться, и мама утирала мне слезы каждый раз, когда они выступали. Это было прощание, твоя смерть лишила жизни.