Костанътинъ (старослав.)

Впервые за всю свою недолгую, но весьма насыщенную жизнь, душа Константина после разговора была в полном разгаре. Он не мог не услышать истину в словах Гармонии — ему его путь казался естественным и правильным. Отец вел его: хоть он вроде и давал выбор, но и внимательно, после совершенного, поглядывал в его сторону. Невыносимо хотелось позвонить отцу. Нужно было с ним поговорить. Юноша сжал в кулаке скользкий мобильный, только что извлеченный из кармана. Рука, что сжимала технику, была потной. Приняв решение, он набрал номер и стал отсчитывать гудки, то и дело поглядывая в сторону входа в палатку… *** — Поздравляю с победами, — начал нейтрально говорить Константин. Сейчас они оба находились в отеле, где Брагинский-старший специально снял номер для их приватной беседы. — Пусть… Но Иван лишь взмахнул рукой: — После. О чем ты хотел со мной поговорить? — О… о том, — набрал в грудь воздуха, Константин, — что я скоро стану воплощением. — Ты же вроде уже согласился им быть? — с этими словами Россия откинулся назад в кресле. — Я думаю… — Причина — эта девчонка, как я полагаю? — Папа… — тяжело вздохнул Константин, — я и сам уже давно, даже до Гармонии, начал задумываться о том, что зря я это все на себя принимаю. А она лишь усилила… мои колебания. По окончанию своей фразы, юноша неожиданно вгляделся в лицо своего отца. В глубине фиолетовых глаз плескались боль и страх. — Папа? — настороженно спросил юноша. Иван тяжко вздохнул и опустил голову на руки. — Опять… Опять это повторяется… Боже, я так и знал! — измучено проговорил Федерация, не поднимая головы от ладоней. Его плечи дрожали. — Что именно, папа? — прошептал Константин. — Опять мое дитя выбирает не бессмертие, а обычную, человеческую жизнь! Все опять повторяется! Снова! — едва не горестно взвыл Россия поднимая голову от рук и обращаясь к потолку. — Мне не везет уже во второй раз! — У меня был и есть выбор между тем, что правильно, и тем, что легко. Легко стать всесильным, неуязвимым и бессмертным… И одиноким. А вот чтобы стать человеком, прожить жизнь правильно, делая добро… Это не так легко, — тихо заметил юноша. — Я, как и Гармония, стремлюсь пусть к недолгой, но красочной жизни, полной ярких впечатлений. Я хочу быть человеком, ощутить обычную радость и счастье, хочу иметь семью, жену, детей… Потом хочу мирно, в окружении подросших детей и внуков, встретить старость вместе с женой. А потом и угаснуть. Не существовать вечно, не увядая и не угасая, в полном одиночестве, ненавидимый всеми, а затем и скрываться. Скрывать, что я бессмертен. — Так ты говоришь о том, что все-таки выбираешь обыкновенную жизнь? — Иван был сейчас очень бледен. Его глаза, не мигая, смотрели на сына. — Реплика Гармонии ко мне открыла мне глаза на истинное положение вещей. Я сам так хочу. Быть воплощением это здорово, но… Душа и сердце хотят другое… — честно сказал Константин. — Но мне не понятно и неясно одно: чего ты хотел от меня, делая меня воплощением? Почему подталкивал именно к этому выбору? Российская Федерация тут же отвел глаза. Константин Брагинский молча ждал. В итоге старший Брагинский, стараясь не встречаться с ним глазами, начал, тщательно взвешивая каждое свое слово, говорить ему: — Я… Я хотел уйти. Я просто устал… Ты бы был замечательным воплощением-преемником. Я… — тут он прервался, и второй раз в своей жизни, Константин увидел в глубине его глаз слезы. — Я… — хрипло начал говорить ему мужчина, — Я… Я хотел стать обычным. Не Россией. Обычным человеком, со всеми своими слабостями, страстями и радостями. Хочу жить в доме, где окна выходят на речку, по выходным ходить на рыбалку с мужиками. Хочу работать на каком-нибудь заводе, приходить после смен. Хочу снова позволить себе полюбить…, — прошептал он и слабо, глупо заулыбался сквозь слезы. — …женщину. У нас будет много детей и большая семья. Жизнь хочу прожить… Хотел снять с себя груз вины, совершенных неправильных поступков, обязательств - я так этого желал, так об этом мечтал! Ты, если честно, просто мне удачно подвернулся, но я люблю тебя как своего собственного сына… Смог полюбить. И это правда. Я могу, быть может, единственный из всех воплощений, передавать свой дар… проклятие, — поправился он, судорожно вздохнув, — тебе ведь больно, наверное, слышать эти слова в свой адрес. Но я не лгу. Я задолжал тебе это объяснение много лет, и сейчас я скидываю с самого себя еще один из тяжелых камней… Я не хотел ломать тебе жизнь… Честно… Хотя едва не сломал. Прости меня… И только тогда заплаканные фиолетовые глаза взглянули в такие же фиолетовые. Константин встал со своего места и неожиданно обнял его со словами: — Папа… Ну как же я могу быть на тебя обиженным?! Ты делал все, чтобы мне было лучше. Ты хотел как лучше. Ты меня спас от родственников и от печальной судьбы. Просто… я тоже имею свое право выбора, свой голос… — Хотел как лучше — получилось как всегда… Я ведь предал тебя! — Иван попытался вывернуться из крепких объятий сына. Но тот держал его очень цепко. — Хотел воспользоваться тобой в своих целях! Почему? Почему же ты меня прощаешь? — он почти кричал ему это в лицо. — А тебе было бы легче, чтобы я тебя проклинал и ненавидел? — прошептал Константин и выпустил его из своих объятий. Иван со стоном уронил свою голову обратно в ладони. Между ними установилось поистине мертвое молчание. — Да, — очень тихо сказал Иван, и прибавил уже громче. — Да, так было бы проще… — Мне не за что тебя ненавидеть.Ради меня… Ради меня ты отступил от своего плана. Ради меня ты сейчас сидишь со мной и говоришь мне это, здесь, всю правду! — юноша сжал кулаки и с вызовом уставился в лицо Ивану. — Пойми — ты мой отец… Ты действительно стал мне родным отцом, не по крови, а по духу…А то, что ты сказал мне сейчас… дорогого стоит. Ты и так человек, пусть и с вечной жизнью, тяжелой судьбой, и заботами о государстве. Ты сохранил в себе одну из черт человечности — способность говорить правду, какой бы горькой она не была… Ты любил меня и заботился. Я для тебя не стал инструментом достижения своих целей, а стал настоящим сыном России! Ты не лгал мне - в отличие от остальных… И даже сейчас не солгал. Да, ты скрывал правду, но… Это действительно ничего не значит… Я горжусь тобой, папа… Очень горжусь. Одинокая слезинка скатилась по щеке Ивана. Он взял ладонь юноши и с любовью во взгляде приложил к своей щеке. Ничего больше Константину и не потребовалось. — Папа… Спасибо тебе за все, — юноша буквально рухнул в такие родные и заботливые объятия Федерации. Тот тихо всхлипнул и зарыдал ему в плечо. *** Иван успокоился лишь через несколько минут. Он достал свиток из кармана, что подписал Константин в своем юношеском порыве пару лет назад, когда был согласен стать воплощением. — Если я разорву сейчас этот свиток, то ты перестанешь быть воплощением. Перестанешь быть неуязвимым и станешь стареть как и все… — Не рви его сейчас, пожалуйста. — Неожиданно улыбнулся Константин, останавливаясь его. — Порвешь его на нашей с Гармонией свадьбе. Иван быстро вытер остатки слез с лица и радостно, лучезарно заулыбался…