Костанътинъ (старослав.)

Константин, улыбаясь до ушей, обнимал девушку за талию. Рон смотрел на них обоих, весьма счастливых, издалека, при этом сморщив нос. Он так и не простил ей и ему "измену". Он завидовал. Но в любви никогда нет места третьим лицам. Малфой, как и некоторые на курсе, неодобрительно отнесся к роману когтевранки со слизеринцем. Ведь она - грязнокровка! Но парню было на все наплевать - он ходил только с ней, иногда молча слушая ее и не перебивая. Ее вообще тревожили отношения парня с сокурсниками, но Константин велел ей не влезать в дебри и темные леса - змеи ведь кусают иногда до смерти. И он сам не без ядовитых зубов уродился. *** Мальчик удивлялся собственной невосприимчивости к слухам. Он был так счастлив, как давно счастлив не был. Сердце в груди билось чаще, улыбка стала почти постоянным спутником на лице. Но самое главное изменение постигло девушку. Она словно стала гораздо взрослее, стала лучше одеваться и выглядеть привлекательнее. Почти отбросила свою природную стеснительность, стала более смелой. Все отмечали и без того ее высокие оценки по предметам, а сейчас Гермионе все казалось слишком уж простым - и она словно все больше и больше погружалась в суть предметов, и ее оценки стали вообще недостижимыми для всех. Часто уроки у них пересекались, и оба садились за один стол. На истории магии, например, они по очереди писали конспекты, а если Константин не забывал с собой перо с автоответчиком, то просто нежились в руках друг у друга, иногда целуясь. Влюбленную парочку привечали и учителя. Флитвик одобрительно отнесся к решению девушки - сократить дополнительные часы по заклинаниям, на которые она ходила после занятий. МакГонагалл иногда отпускала Гермиону раньше звонка на несколько минут, так как она усваивала материал, и та почти сразу бежала к Брагинскому. В библиотеке они выбирали самый последний стеллаж с книгами и стол за ним, и долго-долго страстно целовались. *** Отец навестил его за месяц до назначенного испытания. Мальчик как раз готовился к нему по полной программе, находя каждый день все новые и полезные ему заклинания и заучивая их. Гермиона была рядом. Помогала, даже несмотря на то, что и у нее надвигались экзамены. Теперь девушка нервничала гораздо меньше и была более уверена в своих силах. Гермиона сильно тревожилась за него, ее не оставляло странное чувство - словно что-то быстро и неотвратимо надвигается. Увидев Ивана Брагинского, направляющегося к ним, она вспыхнула. Константин с улыбкой вскочил на ноги. Но отец был мрачен. Его черная аура была гораздо тяжелее и мальчик резко перестал улыбаться. Девушка содрогнулась, но младший Брагинский положил руку прямо на учебник, молча предупреждая о том, чтобы она не уходила. Старший Брагинский взглянул на нее и с нажимом произнес: - Будьте добры, молодая леди, покиньте нас на время. У меня серьезный разговор с моим сыном, а ваши отношения сейчас могут и подождать. - Пока, - тихо сказала Гермиона, выскальзывая быстро из-за стола и не беря с собой даже свою сумку. - Пока, но... - заикнулся было парень, но та уже выбежала из библиотеки. - Да что... - Она учит русский язык, - ответил отец. - Поэтому я ее и выгнал отсюда. - Он кивнул на то, что парень увидел только сейчас: ее учебник оказался по русскому языку и рядом лежал толковый словарь и англо-русский переводчик. - Не должно быть в нашем разговоре посторонних ушей. И пошли прогуляемся, а то всем мешаем... Константин сразу же принялся сгребать свои и ее вещи, и захватил обе сумки с собой. *** - Пап, почему ты здесь? - спросил мальчик. Они оба остановились у Запретного леса. Никого вокруг не наблюдалось - было на редкость безлюдно. - Пришел предупредить. Будь осторожнее. Что-то надвигается. Я гадал в этом году. И тебе выпала смертельная опасность. - Ты знаешь, что будет в третьем туре? - спросил вздрогнувший Константин. Иван кивнул: - Лабиринт. - Значит, не зря я учу поисковые заклинания... - пробормотал парень. - Год вообще погано начался... «Арабская весна»(1), теракт в Пулково, в Японии произошло землетрясение магнитудой 9 баллов(2). Бедный Кику, мне даже его жаль, - отец мрачно, затуманенными глазами взглянул на Константина - тот понял без слов, что Иван вспомнил Чернобыль. - Сейчас Хонда трудно болеет - после радиации, считай, почти никогда не восстанавливаешься до конца полностью. - Но вы же помогаете? - Помогаем, - склонил голову отец. - Но. Меня к тебе важный разговор. По прибытии в Россию тебе достанется в управление один из городов... - Но почему? - спросил парень, округляя глаза, - ты же раньше был категорически против! Отец тяжело дышит. Было видно, что правду говорить ему было неприятно. - Боюсь, - очень тихо ответил он. - Боюсь за страну и за тебя в особенности. Артур мутит воду, и еще так называемые Пожиратели смерти активизировались. Мы словно стоим на краю чего-то, и не хотим вглядываться в бездну. Нет, я боюсь не революции - ее я переживу, я боюсь этого состояния покоя. Затишье всегда бывало лишь перед бурей. Мы должны быть крепкими и более умными, чтобы встретиться с ней. Отец неожиданно крепко обнял его. Константин на минуту ощутил себя слабым, маленьким мальчиком. - Будь осторожен ради нас и семьи, хорошо? Когда будешь выбирать между легким и правильным, вспомни меня и мои ошибки. Не допусти этого. - Обещаю, - коротко сказал Константин, взглянув прямо в темно-фиолетовые отцовские глаза, - обещаю...