Время песен

Сантана похожа на стекло - такая же прозрачная, она будто пропускает мир через себя, и он вроде бы не меняется, что по ту сторону, что по эту. Сантана возводит вокруг себя стеклянные стены - кажется, что их нет, но на самом деле вот они, можно прикоснуться кончиками пальцев к прохладной поверхности и оставить незаметный след. Сантана улыбается и говорит, что у нее всё окей, и если не присматриваться, эти слова вполне можно принять за правду. Курт знает о Сантане многое: в голове роится какая-то нелепая свалка случайных фактов, вроде любимого геля для душа, или знания о том, что Сантана, оказывается, окончательная и безповоротная сова, а уровень её сарказма по утрам обычно зашкаливает и практически поднимается до отметки "радиоактивен". Еще Курт знает, что, несмотря на всю свою прозрачность, Сантана - умелая лгунья. Когда она говорит, что всё окей, стоит вспомнить о стеклянных стенах и делить по меньшей мере на два. - Хватит так пристально на меня смотреть, Хаммел, - бросает она, не отрывая взгляда от журнала. Его журнала, между прочим. Курт пожимает плечами и отворачивается, будто ему не очень-то и хотелось, но как только Сантана немного теряет бдительность, он снова начинает с любопытством её рассматривать. - Да что не так? - сдается она через несколько минут и откладывает многострадальный журнал. - Ничего, - отвечает Курт, и да, у него есть у кого поучиться вранью. - Всё окей, - повторяет он её любимую с недавних пор фразу, и это такая же ложь, как и та, которая обычно срывается с её губ. Дело в том, что когда Курт смотрит на Сантану - по-настоящему смотрит - он видит на стекле одни лишь сплошные трещины.