Сказки на ночь

Чего я ожидал там увидеть? Страшного монстра с секирой? Черта с красными глазами и противной улыбкой? Может, несущегося на меня перевертыша с клацающими зубами? Я ожидал всего, а увидел перепуганного сына со слезами в глазах. Он спрыгнул с кровати и забился в угол комнаты, прижимая маленькие ладошки ко рту. Он переводил глаза с двери на меня и обратно, еще больше вжимаясь в стену. — Па! — тем временем донеслось с той стороны. — Мне страшно! Я хочу к тебе. Дверь стала сотрясаться, как будто с той стороны в нее начали биться. О-о, ты даже не представляешь, насколько страшно мне… Медленно, я обошел кровать и направился в сторону ребенка. Он забился между столом и шкафом. Достать оттуда его будет проблематично, зато он всегда будет в поле моего зрения. Не моргая, я открыл дверцу шкафа и вслепую нашарил хоккейную клюшку. Ребятенок все также таращился на меня испуганным взглядом. Заняв позицию, с которой было видно и ребятенка, и вход в комнату, я начал ждать. Не знаю чего, но я ждал. Дверь продолжала трястись. Чьи-то нервы должны были закончиться. Надеюсь, что не мои. Что бы то ни было, оно очень хитро. Не теряя времени даром, я анализировал последние данные, складывая картину происходящего. Имеем двух Сашек, один из которых мой сын. Побыв с ними обоими, я все еще не могу понять, кто есть кто. Один сидит передо мной и боится… Что там боится, он в панике. Того и гляди или заорет, или грохнется в обморок. Второй — ломится в дверь и утверждает, что нашел планшет там, где раньше прятался первый. Чертыхнувшись, я достал из кармана телефон и отправил смс. — Папа, — за дверью начались рыдания, и она начала сотрясаться еще сильнее. — Что происходит?! Мне страшно!!! Открой! Я не могу слушать, как мой ребенок кричит в навзрыд. Всё это очень выбивает из колеи, сердце кровью обливается и мешает сосредоточиться. По прежнему не сводя с мальчика взгляда и держа телефон в одной руке, а клюшку — в другой, я тихо приблизился спиной к ходящей ходуном двери. Пораскинув мозгами, я начал понимать, что в любой ситуации у меня есть фора. Если двойник у меня, то я успею сбежать, заграбастав сына подмышку. Если двойник за дверью, то клюшкой я смогу отбиться. Я надеюсь. В руке завибрировал телефон. Посмотрев на него, я решился: — Сына, — тихо сказал я. За дверью затихли, и я поймал испуганный взгляд из угла. Снова приложив палец к губам, я попросил: — Ответь мне на один вопрос, и все закончится. За дверью всхлипнули и промычали что-то невнятное. Мои нервы натянулись до предела. И я спросил: — Где твоя пижама? Тишина. Я думал, глаза не могут раскрыться так широко, но ребятенок доказывал обратное. Он вытаращился на меня, а я еще сильнее прижал палец к губам, умоляя оставаться тихим. — Папа, — всхлип, — что происходит? — Всхлип. — Почему ты спрашиваешь? Почему не можешь открыть?! — опять всхлип, громче прежнего. Казалось, одно неловкое движение, и моя выдержка меня подведет. Собрав остатки терпения и глядя в глаза мальчишке, я спокойно попросил: — Просто ответь на вопрос. Мама тебя с утра переодевала? Ребятенок кивнул. — Да, — всхлипнули за дверью. Я выдохнул и, продолжая смотреть на мальчика, мягко задал следующий вопрос: — Куда она её положила? Глаза мальца метнулись к кровати, я проследил взглядом. Подушка. Теперь понятно, почему я не нашёл пижаму. Не двигаясь, напряженно ждал второго ответа: — В стирку, — всхлип. — Пап, открывай! — еще всхлип. Смотря на сына, я видел, как он в панике мотает головой из стороны в сторону, не отнимая ладоней от лица. Но я уже все понял. Коротко кивнув на шкаф, я наблюдал, как Сашка, стараясь громко не топать, побежал к дверце большого отделения. Увидев, как шкаф закрылся, я аккуратно повернул замок и медленно открыл дверь. Малец сразу обхватил меня за ноги и зарыдал пуще прежнего. — Я так боюсь, — доносилось, сквозь рыдания. — Почему ты так долго не открывал? — На меня посмотрели зареванные глаза моего сына. — А зачем тебе… Не раздумывая ни секунды я опустил черенок на голову двойника. Тот обмяк и сполз по моим ногам. Крови не было, а на голове медленно наливалась шишка. Время шло, а ничего не происходило. Я слышал стук своего сердца и гулкий шум в ушах, ожидая развития событий. На секунду показалось, что я ошибся, и сейчас со спины на меня нападут. Я отключусь или увижу растерзанное тело сына… И потом отключусь… Ничего не происходило. Когда мои нервы натянулись до предела, сжатый в руке телефон начал вибрировать. Поднеся его к лицу, я несколько секунд смотрел на экран, пока не понял, что мне звонят. Потянув зеленое кольцо большим пальцем в сторону, прижал телефон к уху: — Да? Что? Что с голосом? Да, так устал немного. У нас все хорошо. А ты… Я почувствовал шевеление снизу. — Родная, — посмотрел я вниз, напряженно следя за каждым движением, — давай, я тебе попозже позвоню, — и отключился, медленно убрав телефон в карман. В какой-то момент, мне показалось, что все происходящее вокруг — всего лишь дурной сон после утомительного дня. Но я продолжаю наблюдать за тем, как копия моего сына, постанывая, пытается встать. Медленно он стал поднимать голову, не говоря ни слова. Время превратилось в тягучий сахарный сироп, смешанный с вареной сгущенкой и нутеллой. Нервные окончания обострились, а шум в ушах заглушил все звуки вокруг. Вот, еще секунду назад у соседей сверху разрывался телевизор, а снизу — младенец все никак не хотел засыпать. Адреналин развлекался на полную катушку. Пространство сгустилось до небольшого коридорчика прихожей. — Вкусссный человек… И свет погас. Все произошло в секунду. Красные глаза. Я на полу, а в шею неистово вгрызаются зубы. На инстинктах группируюсь и отталкиваю тело ногами. Быстро зажимаю шею, пытаясь встать на ноги. Небольшая рана — кровь не хлещет. Встать не выходит. Переворачиваюсь и поднимаюсь на колени. На спину приземляется тело и ползет прямо по мне к голове. — Не уйдешшшь… Падаю на спину, стараясь прижать и сбросить чудовище. Чувствую еще один укус в спину. Беспомощно шарю по полу руками в поиске хоть чего-нибудь, чем можно отбиться. Нельзя допустить того, чтобы он пробрался к Сашке. Начинаю ощущать, как отрывается плоть, и прикладываюсь спиной к полу. И еще раз. Очень резво поднимаюсь на ноги, морщась от пронзившей голову боли. Нога на что-то натыкается. Подхватываю клюшку и бью древком в то место, откуда только что встал. Раздается чавкающий звук. Прикладываюсь еще раз скорее для того, чтобы отвести душу, а не добить. Все закончилось. Как в тумане смотрю на месиво на полу. Разворачиваюсь и захожу в комнату. Постепенно возвращаются звуки, сознание проясняется. Начинаю потихоньку чувствовать боль от укусов. Стаскиваю одеяло с кровати и иду к шкафу. Открываю дверцу и встречаюсь с родными глазами сынишки. В темноте они отдают влажным блеском. — Все закончилось, — улыбаюсь я. — Не бойся. Он в панике смотрит на меня, прижимаясь к стенке шкафа. Вспоминаю, что выгляжу не лучшим образом, но ничего сделать с этим не могу. — Сань, — я раскрываю руки, — иди ко мне. Не бойся. Пришлось немного повозиться, но теперь уже все. Я заворачиваю его в одеяло и подхватываю на руки, прижимая лицо сына к плечу. Подсвечивая путь фонариком на телефоне, я выношу сынишку из комнаты. По пути, не знаю зачем, фотографирую труп чудовища, которое уже не было похоже на моего сына. Даже близко не напоминало. Пустые потускневшие глаза смотрели в потолок. Я ощущал металлический привкус крови на зубах. Прижав голову сына к себе, я переступаю тело. Подхватываю свою куртку и выхожу из квартиры, набирая на телефоне номер. — Родная, ты не против, если мы приедем? Нужна одежда для Сашки. Потом все расскажу. Уже спускаясь по лестнице, я вызвал такси.

***

Прошло полгода с того кошмарного вечера. Мы с Сашкой не расстаемся с психотерапевтами. Теперь он спит в нашей кровати. Я пока не готов к тому, что он будет спать в другом месте, не говоря уже о другой комнате. Квартиру мы поменяли. В той на следующее утро полиция нашла лужу крови. Экспертиза до сих пор молчит. Тел не обнаружили. Чтобы то ни было… Его больше нет. Но… Каждую ночь мне снятся кошмары, а шрамы начинают дико ныть, когда я просыпаюсь в холодном поту. И меня всюду преследует: — Вкусссный человек…