В коридоре общежития

      Аннабет хотелось одновременно две вещи: звать на помощь и одновременно с этим оставаться в этих сильных руках еще очень и очень долго. Она не имела ни малейшего понятия кто этот незнакомец с солеными губами, сильными руками и требовательным языком, пробивающим себе путь в ее рот.       Заглушая ее крики поцелуями, он уже стянул с нее джинсовку и развязал галстук от блузки, но мозг Аннабет всё еще никак не желал загружать программу по сопротивлению и отбиванию обидчика. Двоюродный старший брат ведь научил ее всем приемам, что могли бы пригодится в случай подобного изнасилования, но она не могла вспомнить ни одного.       Ноги не слушались отчаянных попыток Аннабет сохранить самообладание, колени подгибались, а тело отчего-то слушалось его наглых рук, язык давно танцевал с его языком, одной рукой она лохматила волосы своего обидчика, а второй поглаживала его торс под рубашкой.       Аннабет могла поклясться, что это все ей очень и очень не нравилось. Только вот его сильные руки под юбкой, ее ноги, обхватившие его за бедра, эти соленые губы, изучающие изгибы ее шеи и возвращающиеся к ее опухшим от поцелуев губам... Это все совершенно не считалось с ее мнением.       У нее не было секса уже год, с тех пор, как она рассталась с парнем. Год напряженной работы над собой и учебными планами. Она корпела над чертежами по начертательной геометрии, пила по ночам кофе, клевала носом в парту и пыталась написать диплом. Завтра была сессия, у нее еще билеты не выученные, а насильнику разве докажешь, что ты физически не можешь с ним переспать из-за учебы. Соседка по комнате будет волноваться...       Сумочка валялась где-то на полу, а ее руки стягивали его рубашку. Так приятно ощутить на своей шее горячее дыхание настоящего мужчины. И так не хочется открывать глаза, чтобы увидеть перед собой какого-нибудь прыщавого неудачника. Ботаника с такими умелыми руками представить сложно, потому Аннабет рисует про себя портрет идеального парня. Так гораздо приятней. В разы.       Шея - ее эрогенная зона, она выгибается ему навстречу, поддается каждому движению рук. Внезапно Аннабет ощущает полную невесомость, а затем холодный подоконник, соленые губы сминают ее собственные в очередном долгом поцелуе, девушка уже не способна здраво рассуждать, она просто безумно хочет этого требовательного парня.       Плевать, что он насильник. По обоюдному желанию это уже и не насилие, а игры, секс в коридоре общежития, где каждый может их увидеть. Эта мысль заставляет Аннабет чувствовать себя неловко, но вместе с тем добавляет в крови адреналина, она чувствует его эрекцию все сильнее. Когда она успела лишиться нижнего белья? Не важно.       Когда парень берет тебя на подоконнике в коридоре общежития без прелюдий, все отходит на второй план. В его движениях нет никакой нежности, никакой заботы. Ничего, что так любит Аннабет. Еще она любит, чтобы парень смотрел ей в глаза. Любит наблюдать желание в партнере, только сейчас ее глаза закрыты, его пальцы впиваются в белую кожу ее ягодиц. Он резкий, жесткий. Его рык где-то над ухом заставляет ее застонать.       Ей просто хочется, чтобы он не останавливался. Она выгибает спину, чувствует укусы на своей шее, волосы растрепались, капельки пота на лбу выдают возбуждение с головой. Он сейчас может сделать с ней все, что угодно, и он целует ее, резко притянув ее за шею. Она с жадностью почти кусает его губы, Аннабет никак не может насладиться чувствами в полной мере. Никак не может расслабится, никак не может ощутить состояние спокойствия. Она боится, что он перестанет. Ей не хочется, чтобы ее насильник прекращал начатое, но он и не думал останавливаться.       Она стонет в голос, не стесняясь ничего и никого, Аннабет забыла о месте своего пребывания. Существуют только его сильные руки, его соленые губы, запах его парфюма окутывает ее, и она просит увеличить темп. В ответ слышит хриплый смех и чувствует замедление. Она хнычет, как маленькая капризная девочка, ей нужна разрядка, ей нужен этот парень сейчас. Немедленно.       И он повинуется ее стонам, просьбам. Аннабет царапает его спину, прижимает его бедра к себе, скрывает вопли за поцелуем. Теперь уже она его целует, находит губами мочку его уха, слегка прикусывает ее и добивается своего: он стонет в ответ, затем увеличивает темп.       Аннабет уже слегка потряхивает. Она водит ладонями по его спине, взъерошивает темные волосы, выгибает спину к нему навстречу, двигает бедрами в такт, который задает он. Ее разрядка уже близка. Он рычит где-то рядом, как загнанный в угол зверь рычит, рычит от удовольствия.       Она кричит в экстазе, выдыхает ему в рот и безвольно облокачивается на прохладную оконную раму. Аннабет понятия не имеет, спустя сколько она открыла глаза. Его уже нет. Есть только она, использованная, в расстегнутой черной блузке в белый горох и строгой юбке, задранной на талию. На полу валяются ее трусы, а на груди болтается расстегнутый бюстгальтер.       Она приводит себя в порядок на столько, на сколько это возможно, и на ватных ногах доходит до своей комнаты, чтобы опуститься на кровать под вопросы соседки и вырубиться. Утром она в спешке, опаздывая на экзамен и вспоминая происшедшее вчера с неким горьким чувством, находит в сумке визитку с номером телефона ее владельца.       Перси Джексон, юрфак, 5 курс.       Позвони мне.       Аннабет разрывают противоречивые чувства. Ей хотелось одновременно две вещи: накатать заявление в полицию об изнасиловании и позвонить по номеру, указанному в визитке.       Решив для себя, что второй вариант приемлем больше, девушка, совершенно не готовая в экзамену, отправилась в здание университета. Кто-то ей говорил, что если перед экзаменом был прекрасный секс, значит сдашь на пятерку. Аннабет надеялась, что это было так. Потому что ей все понравилось и безумно хотелось повторить.