О не-е-ет! Боги, сколько можно-то уже?! Почему я выбрал комнату, которая находится на солнечной стороне? Зачем я это сделал вообще? Как? Где была моя интуиция в тот момент?
Лениво приоткрыв глаза, сонно прищурился и посмотрел на источник моего недовольства, пробивающийся сквозь плотные шторы. А ведь я точно помню, что закрыл крепко-накрепко, даже проверил потом, чтобы не было щели. А сейчас довольно широкая полоска света настойчиво пробивалась через шторы, ярко освещая мое лицо, тем самым прямо намекая, что сон не вернуть никаким образом. Пробурчав в подушку, в каком месте я все это видел, я попытался найти недостающие части одежды, а именно: штаны и ботинки. Брюки, конечно, нашлись практически сразу, а вот с ботинком пришлось попотеть. Потратив целых пять минут на бесполезные поиски, все-таки решил пойти босиком. Мда, и почему мне кажется, что сегодня будет неудачный день?
Спустившись по лестнице, заглянул в комнату Бель, которая оказалась пустой. Ну, конечно, кто бы сомневался? Она скорее всего уже ушла в сад, к своим обожаемым пионам и лилиям. Неужели не лень вставать так рано? Ладно, я еще понимаю, проснуться, когда тебя настойчиво будит солнце или чьи-то громкие шаги наверху, но самой? Вот этого уже не понимаю.
Ах да, мы с Бель близнецы, причем настолько похожие друг на друга, что нас практически невозможно было различить. Раньше. Ибо однажды утром я проснулся с короткой стрижкой, а, главное, ни одна сволочь не созналась! Хотя я и не особо горевал — с этой довольно короткой прической гораздо удобнее, чем с длинными локонами, да и сейчас они отросли настолько, что уже можно их спокойно собирать в хвост.
Так вот, кроме меня и Бель у нас в семье еще целых пять человек: Виктор — самый старший из нас всех, он предпочитает торговлю и планирует в дальнейшем принять дело отца. Также мой второй старший брат и по совместительству лучший друг Виктора — Степан. Вместе они составляют практически непобедимый союз, известный в узких кругах как «Лисий хвост», и именно поэтому большинство торговцев стараются обходить их десятой дорогой. Мда, Степан может разговорить кого угодно и на что угодно, чем нередко пользуется в свое удовольствие.
Мелисса и Алисинья. Вот это вообще тихий ужас… Хотя, скорее, громкий. Если им что-то не нравится, а им всегда что-то не нравится, в том числе неподобающее поведение окружающих, подгоревшие хлебцы и частые переезды — они орут, если им что-то нравится — они орут на пару децибел повыше уже от восторга, если испугались — орут, ну и так далее. Поговорить с ними совершенно не о чем, если не считать моды и особей мужского пола с тугим кошельком. Ведь они даже вышивать не умеют! А вот орать на меня у них получается мастерски.
И, наконец, самый главный член нашей семьи — отец. Его имя — Порфирий и он торговец. И, да, мы с ним не очень хорошо ладим. И это «не очень» началось с самого моего рождения, так как отец считает, что я был лишним ребенком. По его мнению, именно я убил свою мать, хотя она умерла, когда мне было три года, перед этим долго болея. А также я «слишком женственный, разве настоящий мужчина должен так выглядеть? Слишком слабый, не способный даже на самые легкие работы, слишком беззаботный и бесполезный для семьи», и таких «слишком» еще целая куча. Хотя это все совсем неправда, разве что по поводу моей внешности, но тут уж я совершенно ни при чем. Он хотя бы раз попробовал со мной поговорить? Или дать мне объяснить мотивы поступков? Нет, нет и еще раз нет! Он никогда не общался со мной так, как с другими своими детьми, и, казалось, что он делает мне одолжение, оставляя жить в своем доме. В такие моменты, я начинаю радоваться, что он хотя бы не выгнал. Конкретно сейчас он в городе заключает очередную сделку с проверенными клиентами. Но что-то я очень сомневаюсь, что клиенты впоследствии не понесут убытков.
— Рен? Ренни! Наконец-то ты проснулся! Иди сюда, я как раз нашла место, куда мы посадим новые георгины, — началось.
Как же меня раздражают цветы, точнее, не сам факт их существования, а именно процесс вскапывания норки, удобрения норки, а потом еще и погружение в эту самую норку целого корня с цветком, который надо еще и придерживать за основание, чтобы он, не дай бог, не упал. А инициатором всего этого действия является кто? Правильно, Бель. Мы вчера занимались садоводством, позавчера мы пололи грядки, поза-позавчера еще что-то — и так всю неделю! Я, конечно, очень люблю свою сестренку, но… но уже конкретно задолбался.
— Ренни, пожалуйста, осталось совсем чуть-чуть! Неужели ты не хочешь, чтобы наш домик выглядел уютным и опрятным? — Бель задорно улыбнулась и вытерла рукавом небольшой след грязи со щеки.
— Слушай, а может быть, мы сегодня в лес? Ты же недавно хотела. Там же тоже эти твои, как их… папоротники, вот, — с толикой безнадежности посмотрев на сестру, я по ее недовольному взгляду понял, что ничего не получится. Сегодня уж точно.
— Братик, я же говорила, что хочу выкопать в лесу землю, а не цветы. К тому же только после того, как мы закончим с посадкой цветов у нас дома. И ты знаешь, что в лесу сейчас снег, да и вообще там холодно, — Бель решительно на меня посмотрела и вручила пару перчаток.
Вот же. В любом лесу, даже в самом маленьком и невзрачном, состоящим из трех елок, всегда царит холод и пустота. Там почему-то постоянно зима и сугробы с бесконечной метелью. Так было всегда, а поэтому на это уже никто особо не обращает внимания. К слову, у нас сейчас начало осени, но цветы, как бы это ни было странно, продолжают расти и цвести даже в самую холодную погоду.
— Бель, я…
— Нет-нет-нет! — сестренка гневно погрозила пальчиком. — Я же вижу, что ты согласен, Ренни! Вот, держи, — мне протянули маленькую лопатку в дополнение к перчаткам. Ммм, прекрасно. Именно так я хотел провести этот день, да.
А на протяжении следующих нескольких часов мы чем только не занимались, но только не сажали цветы. Надо же мне было хоть как-то отомстить за свои нескончаемые мучения на грядках, вот и решил, что сейчас подходящий момент.
— А-а-ай! Нет, только не розовый куст! — Бель самоотверженно закрыла собой маленький чахлый кустик.
— Получай! На тебе! И вот еще! — кидаясь небольшими кусочками ткани, в которую были завернуты цветы, довольно отвлекал сестру от ее бесконечных растений. — Ахаха! Не толкайся! Ай! Ты… ты похожа на енота! — извозюкав сестренку в грязи, ехидно прочертил две полосы по обеим сторонам ее щек.
— Сам такой! Ой-ей! Не трогай волосы! А-ай! — Бель запуталась в граблях. Волосами.
Мученически вздохнув, решил помочь несчастной. Как она только забралась туда? Ох.
— Что здесь происходит? — неожиданно громкий голос отца резко вклинился в нашу перепалку.
— Пап, мы просто…
— Бель, не пугайся. Я не хочу снова ругаться с твоим братом, просто пойдемте за мной, — устало вздохнув, отец мрачно направился ко входу в дом. Тени под глазами отца, седина, появившаяся неизвестно откуда. Все это очень странно, особенно, если учесть, что сделка, которую он затевал уже давно, планировалась только на четыре дня. А он был в городе целую неделю.
Когда мы пришли домой, Степан с Виктором, тихо переговариваясь, задумчиво что-то рисовали на карте, сидя за обеденным столом. Увидев нас, они мгновенно оказались рядом с отцом и начали любопытно расспрашивать его о поездке, на что тот только хмурился.
— Позовите всех, — отец недовольно оглядел присутствующих. — Живо!
Что-то странно все это. Обычно он рассказывал все подробности, не дожидаясь присутствия всех членов семьи. Ему было достаточно только Виктора и Степки, иногда, правда, он и Бель звал, но особо о своих делах при ней не распространялся. Наконец, все были в сборе. Внимательно осмотрев каждого, отец особо выразительно посмотрел на меня и начал свою историю:
— Насчет договора не волнуйтесь: все нужные бумаги подписаны, а товар отправлен. Проблема совсем не в этом. Как вы уже знаете, город находится достаточно далеко от нас. При этом нас разделяет лесная чащоба практически на всем пути. Если бы мог, я бы вернулся под конец пятого дня, — на этом месте отец замялся. — На обратном пути на меня напали разбойники, отобрав все деньги и повозку, оставив только коня. Весь день я пытался найти дорогу, но лес быстро заметает следы пришлых. Ночью же, когда я уже совсем отчаялся, заметил невдалеке горящее окошко. Подойдя ближе, я обнаружил огромный величественный замок, окруженный мощными колоннами. А потом началось то, во что я сам до конца не могу поверить. Двери открылись сами, без чьей-либо помощи. Внутри стоял стол, ломящийся от бесконечных яств. Сначала я пытался дозваться хозяина, но потом не удержался и начал поглощать пищу. То же самое произошло и ночью — кровать, комната — все это было очень подозрительным, словно меня там ждали.
Проснувшись, я обнаружил помещение, в котором оказались все мои утерянные подарки, что вы заказывали перед самой поездкой. Обрадовавшись, я забрал их и погрузил все на коня. Поблагодарив невидимого хозяина, я засобирался домой. Только… уже у самого выхода я обнаружил раскидистое дерево с золотыми яблоками. И подумал тогда, если тут творится волшебство само по себе, то от чего же не поверить в яблоки, дарующие бессмертие и богатство? — внимательно посмотрев на каждого из нас, отец тяжело вздохнул. — Я сорвал яблоко. Только оно сразу же растворилось в моей руке, появилось это, — отец положил руку на стол, явив на свет глубокий крестообразный порез на ладони. — Затем нечто повалило меня на землю и сказало, что убьет меня за то, что я слишком многого хотел и сорвал его драгоценность. Сказал, чтобы я пришел сегодня вечером. Гектар знает путь к замку, — отец замолчал.
— И почему ты не отказался? — Виктор резко нарушил затянувшуюся паузу.
— Я попытался, но монстр сказал, что найдет каждого из вас, если не увидит меня этим вечером, — устало потерев переносицу, отец бессильно поморщился.
— Есть хоть какая-нибудь альтернатива?
— Да. Он захотел, чтобы я отдал ему одну из своих дочерей.
***
— Нет. Ни в коем случае! Даже не думай, Бель! Выбрось эту пакость из головы! Если ты собираешься меня убить, то лучше…, а зачем тебе тогда нож? Стой-стой! Еще один?! Куда тебе столько?! Погоди, ты их что, в трусы? О Боги, Бель! Подожди, не уходи! У меня кое-что есть. Вот здесь, смотри, — черт, я так и знал, что она захочет спасти своего драгоценного папочку. Вечно ей на месте не сидится! Вот же…
Но, так как я знал, предчувствовал даже, что Бель несомненно воспользуется шансом угробить свою едва начавшуюся жизнь, то успел приготовить веревки и нацепить их на бортики кровати. Поэтому сейчас сестренка ругает меня на чем свет стоит и пытается отвязаться от своей же кровати. Абсолютно несчастной кровати, что пока стойко выдерживает бешеный напор сестренки.
— Да чтоб тебя! А потом еще разок! И в…! Чтобы …! Козел! — переведя дыхание, Бель яростно на меня посмотрела.
Во время высказывания таких красочных эпитетов в мою сторону, я задумчиво примерил самое нелюбимое платье сестренки. Она затихла. Ну, вроде бы ничего так… удобно местами. Нелюбимое оно, кстати, из-за цвета — темно-синий, а сестра любит зеленый. И это платье без корсета, слава богу. Бель носит корсеты, даже охотно, но не всегда.
— Братик, а что ты делаешь? – подозрительно завозившись, Бель сердито что-то пробурчала и вяло подрыгала ногой.
Так, волосы у меня отросли только до плеч, тогда как у сестры они уже до копчика, значит надо сделать хвост. О, отлично. С челкой я выгляжу совсем как девчонка. На лицо всякую гадость я не буду размазывать, ибо потом не смоешь. Да и особо негде, наверное, будет.
— Я спасаю твою задницу, — задрав пышную юбку, хмуро посмотрел на доказательство своей непричастности к прекрасному полу и осторожно натянул белые шелковые панталоны на трусы.
— В смысле? Ты что, хочешь вместо меня туда пойти? Рен, ты охренел?
Ой, грудь! Где грудь?!
— А где вата? — скосив глаза на Бель, вопросительно поднял бровь.
— Рен!
О, нашел. Целая аптека у нее тут. Никогда бы не подумал, что можно хранить столько ваты, да еще и под кроватью.
— Отвяжи меня, кому сказала!
Та-а-ак, это сюда, и сюда чуть-чуть. И вот сюда. Или посередине не кладут? А если упадет потом? Не, сюда лучше не надо.
— Бель, сюда доложить или наоборот убрать? — зеркало настойчиво говорило, что все нормально, но все-таки надо перестраховаться.
— Ты идиот. Отвяжи меня!
— Ага, сейчас, только скажи — грудь у меня нормальная?
— Да нормальная, нормальная. Отвязывай.
Ох, хорошо, что воротник у этого платья закрытый и ничего не вывалится.
— Куда ты пошел?! Отвяжи меня, слышишь! Рен… не уходи…. Как я без тебя тут, — Бель быстро сориентировалась и уже приготовилась реветь. Ага, а то, что я без нее бы совсем загнулся, она не подумала?
— Да я вернусь, чего ты, — тепло улыбнувшись, я подошел к Бель и грустно обнял ее. — Надеюсь, еще увидимся.
— Конечно, увидимся. Я найду тебя, где бы ты ни был, — Бель посмотрела на меня и расстроенно вздохнула. — Правую грудь поправь, неуч.
Выйдя из комнаты, довольно прикрыл за собой дверь и прошел по коридору. Никем не замеченный вышел на улицу и опасливо подошел к Гектару, который ласково потерся своей головой о мою руку и негромко заржал. С третьего раза запрыгнув в седло, прижался к мощной шее лошади.
— Гектар, погнали.
— Пфр.
— Отец сказал, что ты знаешь дорогу к замку. Давай! — устало на меня покосившись, конь все же пошел вялой рысцой по направлению к лесу.
***
— И чего ты остановился? Эй? Коняшка, ты меня слышишь? — мы остановились в лесу. Просто взяли и остановились. Конь задумчиво рыл копытом землю, делая неглубокие ямки в снегу, а потом задумчиво их рассматривая. В легком платье я уже полностью замерз, практически не чувствуя пальцы рук и ног. В легком платье… да… это даже в мыслях странно звучит.
— Гектар, давай уже! Но!
— Фр!
— Гекта-арчик, ну давай, ты же любишь со мной кататься. Смотри, какие тут сугробики, снежок и деревья. Ты же любишь оставлять следы в снегу, поехали, — ласково наглаживая шею лошади, чувствовал, что зад уже тоже знатно подморозился.
— Фр-р!
— Не вредничай, — тяжелый вздох коня, и мы наконец-то тронулись с места.
Гектар просто любит, когда его долго уговаривают, при этом гладя по гриве и ласково дуя в ушко. А главное так капризничать он может только со мной, ибо у меня рука не поднимается как бы то ни было обижать лошадку.
Прижавшись к шее коня, вяло отмечал проплывающие мимо лысые кустики, припорошенные снегом, деревья с мертвыми стволами и высушенной корой, редких птичек, опасливо высовывающих маленькие головки из своих гнезд. Чем бы заняться? Скосив глаза на гриву Гектара, подумал, что, может быть, меня и не покусают. Благодаря Бель, я умел плести косички трех видов: обычная косичка, две обычных косички и косичка, начинающаяся с самого начала головы. Гектар подвергся моему вероломному нападению и пытался свыкнуться с мыслью, что его грива теперь практически не похожа на гриву. А вот нечего было мне нервы трепать.
Постепенно в лесу начинало темнеть, хотя я был совершенно точно уверен, что до вечера еще очень даже прилично. Гектар, слегка напуганный этим явлением, ускорился и теперь скакал уверенным галопом. На секунду прикрыв глаза, открыл их уже в кромешной тьме, но Гектар, словно не замечающий этого, продолжал скакать к какому-то только ему известному месту. Сжав бока лошади коленками и обняв мощную шею, закрыл глаза и попытался успокоиться.
Вдруг что-то коснулось моего локтя. Я в панике прижался всем телом к Гектару, стараясь не издавать никаких звуков. Конь же, ускорившись, скакал так, будто за ним гналась стая обезумевших от голода волков. Мда, пожалуй, я не буду открывать глаза.
Гектар остановился. Так, почему он остановился?!
— Гек, ты уверен, что мне уже можно открывать глаза? — не дождавшись ответа, решил рискнуть. — Ух ты…
Разинув рот, я с широко открытыми глазами пытался понять, где же мы оказались. Позади была мощная скала, без единого намека на вход или выход. А… а как же мы сюда пробрались тогда? Она возвышалась на сотни метров, полностью окружая место, в котором мы оказались. С неровностями, опасными выступами и редкими подобиями растений она была неприступной и медленно закапывала мою надежду выжить и выбраться отсюда.
Впереди находился мост, деревянный и весь оплетенный зелеными побегами, он не внушал особого доверия, но тем не менее Гектар процокал через него, успев схомячить листик неизвестного растения. Подождав реакции и не дождавшись, передумал слезать с голодной животинки, которая задумчиво ощипывала высокий кустарник, росший около моста.
— Гектар, а ты в курсе, что ты лошадь?
— Фр?
— Лошади травку щиплют, а не кусты! И вообще, выплюнь бяку, а то вдруг этот куст ядовитый, а ты тут так нагло его ощипываешь?! Сейчас придет монстр и потребует твое левое копыто в знак повиновения, — и тут я вспомнил, что мы уже на территории этого самого предполагаемого чудовища. Язык мой — враг мой.
Кхм-кхм. Продолжим. Гектар, видимо, впечатленный дальнейшими перспективами, отошел от куста и проследовал дальше. Трава высокая и сочная, которую коняшка уже несколько раз порывался попробовать, но злой я нетерпеливо ерзал в седле и подгонял лошадку к месту назначения, до которого еще идти и идти. Негустой лесок с обилием животных мне очень понравился, а солнце, проникающее через кроны деревьев, было выше всяких похвал. Ну, в том смысле, что ледяная корочка вроде бы отвалилась с волос.
Задумчиво хлюпнув носом, разглядел в просвете между деревьями светлое озеро, наполненное чистой, как стеклышко, водой. И если бы не предстоящее событие, то я вполне бы радовался тому, что оказался здесь, а так… Грудь. Сползла. Некомфортно.
Наконец мы выехали на относительно ровную местность, и я сразу же разинул рот от удивления.
— Нет, Гектар, ты только посмотри! — огромный черный замок возвышался далеко впереди. Это, наверное, сложно представить, но он был поистине величественный и огромный. Высокие башни пронзали своими вершинами небо, так что их конца не было видно. Темные ступени, статуи разинувших пасти львов и наконец прочные дубовые двери.
Еще раз посмотрев наверх, я неожиданно заметил темный силуэт, в одном из окон. Ой… меня тоже заметили. Смотрим друг на друга. Я нервно улыбнулся. Силуэт испугался и исчез. В который раз понимаю, что таких идиотов, как я, больше нигде не встречается. Так… а теперь мне надо слезть с коня. После непривычно долгой поездки, я с трудом свел ноги вместе и уселся на седле, намериваясь спрыгнуть.
— Пфр-р-р!
— Гектар, твою мать! Чтоб ты язык прикусил, упырь ходячий, — он меня просто напросто скинул, и конкретно сейчас я лежал ничком на редкой травке, боясь даже представить, во что превратилось платье. С трудом встав с земли, отряхнулся и грустно посмотрел на коня, который не менее угрюмо смотрел на свой зад, что, по-видимому, был кем-то укушен. Еще раз взбрыкнув, коняшка под свое заливистое ржание ускакал в лес, оставив меня в полном одиночестве.
Так, поправив сбившуюся вату, я переделал хвост на голове, возмущенно обругал ободранные коленки с ладонями и направился ко входу.
