***
Большинство дней теперь проходило ужасно однообразно. Да и чем может заниматься в четырёх стенах взрослый человек, привыкший к постоянной смене обстановки? Вот именно, что ничем. Точнее, ничем, что могло бы занять на долгое время. Нобучика целыми днями изучал квартиру, ставшую для него клеткой. Несмотря на то, что брюнету здесь не особо нравилось, он не мог сказать, что Шусей о нём не заботился: рыжик исправно менял повязки, вводил лекарства подкожно и внутривенно, снабжал Гино нужными таблетками и витаминами; дома всегда было что поесть, а каждое воскресное утро на столе в кухне лежала очередная новая книга или хотя бы кипа газет за прошедшую неделю. Иногда Кагари пытался заговорить со следователем за обедом или в другое свободное от дел время, но тот упрямо его игнорировал, не произнося ни слова. Про себя рыжик бесился, но вслух не говорил ничего. Профессия приучила его сохранять хладнокровие, хотя выходило и не всегда. Каждое утро, когда Гино просыпался, Кагари либо ещё спал, либо ещё не пришёл домой после очередного заказа. Порой, видя безумно уставшего парня, с синяками под глазами, всего в поту, а порой и грязи, он удивлялся. Никогда в своей жизни следователь не задумывался о том, что лишать людей жизни порой так же трудоёмко и хлопотно, как и спасать. Домой, кроме Шусея, никто и никогда не приходил: видимо, все заказы он получал в каких-то общественных местах, где было довольно легко смешаться с толпой. Целыми днями Гиноза осматривал помещения в квартире рыжего и даже пытался тщательно продумывать план побега, только вот куда потом идти? Домой нельзя, в бюро, если верить Кагари, - тоже. «Хотя с какой стати я должен ему беспрекословно верить?» — пронеслось в голове, но инстинкт самосохранения взял верх. А кому сейчас верить, если не ему? «Да, он держит меня здесь, не выпуская на улицу, но всё же он спас мне жизнь». Тряхнув чёрными как смоль волосами, Нобучика вздохнул, разрываемый противоречивыми мыслями, и провёл рукой по столу из красного дерева, набитому папками и документами. Бросил взгляд сначала на особенно пухлую пачку бумаг, а затем на часы. Всего десять вечера, Кагари на задании, а значит, придёт не раньше, чем поздней ночью или даже утром, как и случалось по большей части. Поддавшись соблазну, брюнет вытащил пачку с полки и притянул к себе, садясь на стул и начиная медленно разбирать содержимое по небольшим стопкам. Открыв самый свежий, на его взгляд, файл, он вытряхнул всё находящееся в нём на поверхность стола и начал внимательно рассматривать. Это было досье мужчины с несколькими фотографиями, где было отчётливо видно лицо и в анфас, и в профиль. Также прилагалась очень подробная информация по распорядку дня этого человека, семейному положению, бюджету, несколько планов дома, работы и наиболее посещаемых им мест. Было сразу видно, что мужчину изучили детально, перед тем, как начать работать. Следователь настолько увлёкся, почувствовав себя в родной среде, что провозился с документами до утра, но разобрать все так и не смог. В конце концов, он мог сказать лишь пару вещей, объединяющих все эти досье и заказы: абсолютно все жертвы были мужского пола и почти все - среднего возраста. Редко можно было найти парня лет двадцати пяти или старика за семьдесят. В основном, мужчины были от тридцати-тридцати пяти лет и до пятидесяти пяти-шестидесяти. Особо важных персон, из-за которых могло подняться действительно много шума, тоже не было. Рыжий предпочитал оставаться в тени, работая, видимо, лишь с целью просто заработать денег на жизнь. Положив всё на место так, как и было, брюнет встал и прошёл в кухню, заварив себе горячего зелёного чаю без сахара. Боль в руке прошла уже давно, да и ткани восстановились гораздо быстрее, чем Гино мог предположить. А всё благодаря стараниям Шусея, первые дни почти не отходившего от раненого. Дверь тихо щёлкнула, извещая о приходе киллера домой, и вскоре вышеупомянутый ввалился на кухню, быстро сняв в прихожей верхнюю одежду и обувь. — Чего не спишь? — Кагари вопросительно выгнул бровь, без особого, впрочем, удивления глядя на не спящего Гино. — Уже проснулся. — Врёшь. Вон какие синяки под глазами, — фыркнул рыжик. — Раз уж ты всё равно без дела сидишь, так хоть чаю мне налей. — Нахал. — Между прочим, это не такой уж и порок. Ладно, можешь не наливать, сам попозже налью, — привыкнув к вечным отказам, ответил Кагари. Вообще тот факт, что Гиноза пошёл на контакт, уже был своего рода чудом, поэтому пришлось довольствоваться этим. Шусей развернулся и зашёл в соседнее помещение, включив свет. Оказавшись в ванной, он быстро стянул с себя грязную одежду и бросил в бачок для белья, а затем, включив холодный душ, почти сразу нырнул под него. По бледной коже прошлись мурашки, ледяные капли быстро стекали по телу, проникая туда, куда было нельзя, приводя в чувство после очередного прихотливого задания. Пройдоха-заказчик не предупреждал рыжего о том, что в доме понатыканы сигнализации и охранники через каждые полметра, а по контракту должен был. Злиться киллер не злился, но уже твёрдо уверился в том, что обязательно сдерёт завтра со старика больше положенного из-за чуть было не произошедшей шумихи. Ведь теперь если с Кагари что-то случится, то что будет делать Гиноза? Шусей тряхнул головой, будто бы пытаясь стряхнуть назойливые мысли, всё чаще посещающие его буйную голову. В конце концов, если он хочет продолжать работать и зарабатывать на этом деле деньги, то просто обязан ни к кому не привязываться и не выказывать симпатий, иначе найдётся тот, кто способен лишить его этого, опустить ниже некуда и навсегда закрыть путь к такого рода работе. Да, именно так. Никаких привязанностей. Рыжик выключил душ и наспех протёрся полотенцем, а затем с трудом натянул на ещё влажную кожу одежду; несколько раз провёл расчёской по непослушным волосам и, выключив свет, вышел из ванной. Когда Кагари вошёл в кухню, то его изумлению не было предела. На столе стояло две кружки с зелёным чаем, ещё дымящимся от собственного жара, и пакет с карамельками, которые Шусей давным-давно обожал, ещё до того, как его забрали под стражу. Он непонимающе уставился на стол, а потом перевёл взгляд на брюнета. — Ну что ещё? — немного раздражённо произнёс Нобучика. Ему казалось, что он не ошибся, заказав эти конфеты. Судя по тому, что Гино находил дома у киллера, тот любил именно такие сладости. Но глядя на то, как рыжик бесцеремонно разорвал пакет, выудил конфетку и, развернув, тут же сунул в рот, Гиноза понял, что всё же не ошибся. Лицо юноши расплылось в улыбке. — Спасибо, — Кагари сел за стол и, притянув к себе кружку, отхлебнул горячего напитка. — Безумно люблю эти конфеты. — Пожалуйста, — Нобучика отвернулся к окну. Как ни странно, никаких отрицательных эмоций в нём бывший каратель не вызывал, и это пугало. Они ведь по разные стороны закона, почему он такой же, как и все люди? Почему в нём нет этой бешеной жажды убийства, как во всех пойманных им преступниках? Рыжик закинул ещё одну конфетку в рот, предварительно избавив ту от ярко-синей обёртки. — Откуда ты знаешь, что это мои любимые? И где ты вообще их откопал? — Неважно. В Интернете заказал, на улицу же мне нельзя, — с какой-то обидой в голосе произнёс последнюю часть фразы Гино. — Ты же знаешь, почему, — нахмурился Кагари. — И ещё… С чего бы тебе, человеку, ненавидящему меня, делать такие подарки? — Кто сказал, что я тебя ненавижу? — Нобучика изумлённо распахнул глаза. Он и сам не знал сейчас, почему не сдержался и так отреагировал. — Значит, не ненавидишь? — Кагари улыбнулся до ушей. — Терпеть не могу, — мрачно подвёл итог Гино, осознав, что прокололся. — Да ладно тебе, больше не буду задавать провокационные вопросы, — рыжий рассмеялся. — А карамель и впрямь вкусная. Стой, а ты сам-то чего не ешь? — Не хо… — договорить брюнету не дали, ведь стоило ему открыть рот, как Кагари шустро сунул туда заранее развёрнутую конфету. Гино не оставалось ничего, кроме как смириться и съесть сладкое. — Ты охренел. — Разве что немного, — Шусей усмехнулся и, допив свой чай, вымыл кружку и поставил на полку. — Я пойду посплю немного, не скучай. И вот так всегда. Вечно Кагари отшучивается, уходит от вопроса или неприятной темы. И ничего ведь поперёк не скажешь: он же и вправду устал. Думаешь, что как только проснётся, так сразу задашь интересующий вопрос. Но либо Кагари уже нет дома, либо само как-то забывается. Когда киллер вернулся в комнату, то вытащил из-за кровати надувной матрас. С тех пор, как у рыжего появился сожитель, он всегда спал на нём, потому что кровать была занята. Быстро стянув с себя одежду, Кагари нырнул под тонкое лёгкое одеяло, укрывшись им лишь до пояса и обняв себя самого за голые плечи руками. Почему-то в груди разлилось приятное тепло, такое же, как давным-давно, более шестнадцати лет назад. Оно казалось уже почти совсем чуждым. Ещё немного - и парень забыл бы о том, каково это — ощущать заботу других. И неважно даже, что Гино отрицал все свои действия. Главное - результат был налицо. Парень шумно вздохнул и зажмурился, закусывая губу. — Никаких привязанностей, — эти два слова он почти что прошептал. Приятные ощущения манили, но здравый смысл пока упирался. Так и не разрешив спор между сердцем и разумом, Кагари уснул, перевернувшись на бок и натянув на себя одеяло. Гиноза задумчиво допивал чай, глядя в окно на людей, куда-то спешащих, как всегда. Ему тоже уже хотелось куда-то спешить. Торопиться на работу, умываться по утрам холодной водой и пить двойной эспрессо без сахара, чтобы не приходить полусонным. Руки, сейчас существовавшие будто бы отдельно от разума, самостоятельно развернули ещё одну конфетку. Положив сладость в рот, брюнет попытался понять, за что же Шусей так обожает эту карамель. Видимо, она вызывала в нем схожие с Гино чувства, когда тот нашёл мешочек с травами под подушкой. Почти всё в квартире Кагари напоминало Нобучике о времени, когда ещё не было голограмм и автоматики, покоривших сердца всех людей. Нельзя сказать, что Гинозе это не нравилось. Единственное, что жутко раздражало следователя, - невозможность выходить на улицу и видеть мир не за стеклом, а вживую.***
Неожиданно для самого себя Гино лёг спать ближе к полудню и проснулся аж утром следующего дня. Первое, что он увидел перед собой, - это нависшего над ним рыжика. — Какого чёрта ты здесь делаешь? — брюнет потёр глаза. — Доброе утро, Гино, — напрочь проигнорировав предыдущую фразу, ответил рыжий. — У меня для тебя хорошие новости. — У тебя? Хорошие? Неудачная шутка, — Нобучика сел на кровати, одеяло медленно сползло вниз. — Именно. Ты ведь хочешь на волю? — Хочу, — удивлённо взглянул на Кагари Гино. — Так вот, собирайся. У меня, можно сказать, выходной, поэтому можно повеселиться. — Ты серьёзно? — Вполне. — И куда же ты собираешься? За город, в какую-нибудь глушь? — Нет. В парк аттракционов, — на лице Кагари расплылась широкая улыбка. Он и сам был не прочь сходить туда, но одному как-то скучно, а раньше было попросту невозможно из-за оков бюро. — Куда?! — вырвалось у Гинозы. Он посмотрел на рыжего, как на сумасшедшего. — В парк аттракционов, — отчеканил Кагари, впрочем, улыбаясь. — Если не хочешь, то не иди, но другой такой возможности может и не представиться. Бывший каратель отстранился и пошёл к выходу из комнаты, не оборачиваясь. Вдруг раздался почти грохот: это брюнет рывком вскочил с кровати. — Хочу! — Тогда собирайся, — Кагари обернулся, улыбаясь и одновременно понимая, что неуступчивый ранее следователь постепенно становится обычным человеком со своими слабостями и достоинствами.