***
— Подай мне во-он ту штуковину. — Эта, как ты выразился, «штуковина» называется отвёртка. — Ага, — поддакнул черноволосый парень, продолжая увлечённо копаться в мотоцикле. — И вон ту тоже. — А эта — гаечный ключ, — закатывая глаза, вновь просветил зеленоглазый мальчик своего старшего товарища. — Какой же ты у меня умный, — умилялся тот, — Весь в меня! — Да Боже упаси! — наигранно ужаснулся мальчик. Мастерскую наполнил дружный смех.***
— Машина подана, молодой господин. Пожилой дворецкий придержал дверь, пропуская во внутренний дворик мальчика с чёрными волосами, аккуратно зачесанными назад, волосок к волоску. Во дворе стояла чёрная машина с тонированными стёклами. Водитель изящно открыл заднюю дверь, помог мальчику сесть и, вежливо поклонившись, направился к своему месту. Машина тронулась, оставляя позади уютный дворик с декоративными деревцами сакуры и трёхэтажный особняк семейства Такаяши.***
Мальчик с карими глазами расставил на столе мензурки и колбы из набора «Юный Гений». Потом поправил ободок, не дающий чёлке лезть в глаза, и надел защитные очки. На краю стола лежал листок с расчётами и формулами, сверившись с ними, мальчик начал эксперимент. Осторожно взяв одну колбу с прозрачным веществом, он влил в неё голубоватую жидкость из другой. Реакция отсутствовала. Тогда мальчик взял мензурку с красным порошком и всыпал всё в ту же колбу. Содержимое тут же запенилось и «выстрелило» в потолок, оставляя там фиолетовое пятно. — Упс. Надеюсь папа не заметит… — пробормотал мальчик и поспешно убрал всё со стола. Каким образом он будет отмывать пятно с потолка, мальчик решил придумать чуть позже.***
— Молоко, хлеб, макароны, консервированные бобы, сок… — бормотал Рафаэль, пересматривая содержимое тележки. Если бы он хоть изредка не посещал супермаркет, то они давно бы умерли с голоду. Надеяться на то, что Кейси сам сходит за продуктами, было глупо — у того только мотоциклы были на уме. Один раз Джонс так увлёкся ремонтом, что три дня питался только пивом (которое было в изобилии в мастерской), да найденными где-то сухарями. Потом ещё удивлялся, что это ему так нехорошо. В тот день Раф окончательно решил переехать к Кейси — всё же это был единственный близкий ему человек, и он за него беспокоился. К тому же тот заброшенный склад, где он жил после смерти родителей (и скрывался от органов опеки), не был ему домом. Расплатившись на кассе, он подхватил пакеты и направился к мастерской. Но не успел он сделать и десяти шагов, как его сильно толкнули в плечо. От неожиданности, он уронил пакеты, и их содержимое рассыпалось по асфальту. — Малявка, я, кажется, уже говорил тебе, что не хочу видеть тебя на МОЕЙ территории? — Высокий парень с татуировкой в виде пурпурного дракона пнул подкатившуюся к нему железную банку. — Или ты плохо расслышал? Предупреждаю последний раз: валите из этого района или мы сожжём мастерскую. Парень криво ухмыльнулся, глядя на то, как мальчишка прожигает его полным злобы и бессилия взглядом. Напоследок он пнул пакет и потопал прочь. Рафаэль, сдерживая слёзы обиды, принялся собирать продукты. Ну, ничего! Они обязательно заплатят за всё, что сделали. Хотя, что может сделать тринадцатилетний мальчик против целой банды? — Это твоё? Держи, — мальчик со смешно вьющимися каштановыми волосами протянул банку консервов Рафаэлю. — Хочешь, я помогу донести всё это до дома? — Не хочу, — буркнул Рафаэль, резко вырывая злосчастную банку из рук мальчика, который, судя по всему, решил, что продукты рассыпались из-за того, что были слишком тяжёлыми. — Иди куда шёл. Донателло оторопел от такого недружелюбного ответа и даже хотел было действительно уйти, но передумал. Мама всегда ему говорила, что нужно помогать окружающим, какими бы буками они не были. Он бодро собрал оставшиеся продукты и встал, крепко держа пакет и тем самым будто говоря «я всё решил, а Ваше мнение, господин Бука, мне не интересно!». Рафаэль только зло на него зыркнул, но ничего не сказал — пусть что хочет, то и делает. За сохранность продуктов он не беспокоился: мальчик выглядел «домашним», а воруют только беспризорники, такие как он, Раф. — Меня Донни зовут. А тебя? Это было сказано так дружелюбно и непосредственно, что Рафаэль ответил не задумываясь: — Раф.***
Микеланджело сделал очередной сложный трюк на скейте, красуясь перед стоявшими неподалеку девочками, они хлопали в ладоши и хихикали. А стоявшие чуть дальше парни высокомерно хмыкали и тянули: «Позё-ё-ёр». Ловко проехав по бордюру, он, не рассчитав скорости и дальности прыжка, сбил выходящего из машины мальчика. — Прости-прости, — быстро заговорил Майки, помогая черноволосому встать и отряхивая пыль с его одежды. — Я не хотел. Это случайно вышло. Я такой трюк сделал! Ты видел? Видел же? А потом бац, и ты, и я в тебя врезался. Ты ведь не ушибся? Нет? Я же не сильно в тебя врезался? Леонардо смотрел на голубоглазого мальчика, как на что-то диковинное, необычное. Ещё бы! Мальчик говорил так много и так быстро, да ещё и рьяно жестикулировал при этом. Речевой поток удалось остановить только после заверения в том, что с ним, Лео, всё в порядке, и что он не злится. Услышав это, Майки заулыбался ещё шире и, подняв скейтборд, предложил новому знакомому покататься вместе. — Я бы с радостью, — с грустным вздохом сказал Леонардо, — но мне надо в додзё. Учитель не любит, когда пропускают уроки. — Додзё? А что это? А мне можно? А где это? Уголки губ Леонардо непроизвольно поползли вверх, этот мальчик определённо мог поднять настроение кому угодно. — Хочешь, поедем вместе? — Конечно хочу! — засиял Микеланджело. — Тогда садись, — Лео сел в машину и указал на место рядом с собой. — Меня зовут Леонардо Такаяши. — Майки, — усевшись рядом с черноволосым, представился мальчик.***
— Ну вот, — сказал, остановившись, Раф. — Здесь я и живу. — «Мастерская Джонса», — прочитал Донни вывеску, — А разве здесь можно жить?! — Что-то имеешь против? — подозрительно и чуть насупившись, спросил Рафаэль. — Нет-нет, что ты! Я вовсе не это имел в виду. Просто я думал, что у тебя есть дом. Ну, в смысле настоящий дом. Ну, ты понял, — окончательно смутился мальчик. — Да забей, — отмахнулся от него Раф и стал выгружать продукты в стоявший посреди рабочего зала холодильник. — Тебя-то домой проводить? Не думаю, что ты постоянно по бедным районам ходишь. — Ага, — смущённо пробормотал Донни, он был уверен, что точно заблудится, если пойдёт один. — Ого, — из ниоткуда материализовался Кейси, — У тебя друг появился, братишка? Знакомь! — Кейси — Донни, Донни — Кейси. Всё, познакомились. Я ненадолго — его домой провожу и вернусь. — И не дав Донателло сказать даже «привет», потащил его прочь.***
— Мам, там так классно! Так классно! Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. — Ладно, — засмеялась женщина. — Как насчёт завтра, после обеда? Мальчик счастливо соскочил со стула и повис на шее матери. — Ты самая лучшая! После того, как Леонардо показал ему школу боевых искусств, ни о чём другом мальчик не мог и думать. Воображение рисовало, как он становится Самым Сильным Героем, таким, как в его любимых комиксах. Микеланджело достал из кармана сложенный листок и прочёл список необходимых вещей для занятий и стоимость посещения уроков. Оставалось дождаться отца с работы, и можно будет пройтись по магазинам.***
— Мой сын не будет заниматься боевыми искусствами! — высокая худощавая женщина с волнистыми волосами, рассыпанными по плечам, высказывала всё, что она думает о решении бывшего мужа на счёт их сына. — Ему нужно уметь постоять за себя. — Мужчина снял очки и стал усердно их протирать, если не сказать нервно. Сидевшего возле перил лестницы мальчика, никто не заметил. Донателло вернулся пол часа назад — Раф, как и обещал, довёл того до дома, но зайти в гости отказался — и застал очередную ссору родителей. Хотя его родители уже год как были в разводе, это никак не уменьшило количества споров, возникавших по любому вопросу. Чаще всего они расходились во мнениях по поводу их единственного сына — каждый считал, будто лучше другого знает, что нужно мальчику. Вот только мнения мальчика почему-то никто не удосужился узнать. После окончания бракоразводного процесса, суд постановил, что воспитанием Донателло должны заниматься оба родителя, так что «часов посещения» или какой другой подобной ерунды не было. Изначально решили, что мальчик поселится у отца, так как мать, работающая в больнице, практически не появлялась дома. Отец же являлся «вольным» учёным и мог брать работу домой, для этой цели подвал был переоборудован в мини-лабораторию. Решив не дожидаться окончания ссоры, Донни отправился в свою комнату — его ждала весьма интересная книга, в которой описывалось, как собрать рацию из подручных материалов. Из слов родителей можно было сделать вывод, что завтра его отведут в школу боевых искусств.***
Школа боевых искусств им. Хамато Йоши по праву считалась самой престижной не только в Нью-Йорке, но и во всём штате. Попасть туда мог не каждый: высокая цена за обучение, группа не больше двенадцати человек, но самое главное — «внутренний огонь». Мастер Сплинтер обучал лишь тех, в ком видел потенциал, остальных «отсеивал». Одним из лучших его учеников был Леонардо Такаяши. Он обучал его вот уже шесть лет, с каждым годом увеличивая нагрузки — мастер понимал, что детский организм достаточно слаб и слишком интенсивные тренировки могут сделать не бойца, а калеку. Сплинтер лелеял надежду, что однажды додзё перейдёт Леонардо по наследству — детей у Мастера не было. В этом году группу Мастера Сплинтера покидали два молодых человека — их обучение подошло к концу и они, с позволения сенсея, отправлялись в Европу, чтобы открыть свою школу боевых искусств. Сплинтер отпускал их с лёгким сердцем, так как знал, что знания, полученные в додзё, не будут использованы во вред. Волею судьбы, этим двум освободившимся местам недолго оставалось пустовать.***
— Идёмте, я проведу для вас небольшую экскурсию, — Леонардо улыбнулся новоприбывшим. Пока мастер Сплинтер беседовал с родителями новеньких, ему, Леонардо, предстояло рассказать всё о внутреннем устройстве додзё и правилах, которые следует соблюдать. — Моё имя — Леонардо, но можете называть меня просто — Лео. С Микеланджело я уже немного знаком, а твоё имя Донателло, ведь так? — Да, — Донни немного нервничал, но новые знакомые вели себя крайне дружелюбно, и он расслабился, вежливо произнеся: — Приятно познакомиться. — А ты далеко живёшь? Какое у тебя хобби? А на скейте ты кататься умеешь? Или на роликах? — Микеланджело опять «прорвало», и Донателло всерьёз задумался: начинать отвечать сейчас или подождать, когда он задаст все интересующие его вопросы (хотя в том, что они скоро закончатся, он стал сомневаться). — Майки, не думаю, что он сможет ответить на всё сразу. И, боюсь тебя огорчить, но мы дошли до зала тренировок, а там запрещено разговаривать на посторонние темы, — последние слова он сказал немного виноватым тоном. — В саду медитаций и столовой тоже следует сохранять молчание — Мастер Сплинтер любит тишину. Казалось Микеланджело немного погрустнел, но тут же снова заулыбался во все тридцать два и поспешил задать вопрос до того, как они войдут в-зал-где-нужно-молчать. — Покажешь места, где разговаривать всё-таки можно? — Конечно, — улыбнулся Лео. Зал для тренировок оказался просторным и светлым. Помимо больших стеклянных дверей, ведущих на площадку для тренировок на свежем воздухе, из зала вели ещё две двери — одна в оружейную, другая в «кабинет» Мастера Сплинтера. Следующая комната, в которую они лишь мельком заглянули (так как там проводились самостоятельные занятия), была предназначена для творческих уроков. В основном там занимались каллиграфией, но вдоль стен стояли стеллажи с разными глиняными предметами и оригами, что наводило на мысль о том, что каждый мог найти занятие по душе. Потом они заглянули в столовую, комнату отдыха, раздевалку и закончили экскурсию в саду для медитаций. Это место очень понравилось новичкам, там было так спокойно, так умиротворённо, что казалось, будто они попали в абсолютно другой мир. От внешнего мира школу отделял высокий деревянный забор. Он не выглядел каким-то особенным, но при этом полностью подавлял шум улиц Нью-Йорка. В додзё царила благоговейная тишина. — Это моё самое любимое место, — доверительно сказал Леонардо, указывая на каменную скамейку под раскидистым вязом. — В жизни ничего красивее этого сада не видел, — прошептал Донни и посмотрел на Майки, чьи глаза так же светились от восхищения. Чуть поодаль, опираясь на трость, стоял Мастер Сплинтер. Дела с родителями мальчиков были улажены и те могли приступать к обучению уже с завтрашнего дня. Так же, как и всем новичкам, что были до них, им предстояло «пережить» первую неделю, самую тяжёлую из всех. Обычно, по прошествии первой недели, становилось понятно — продолжится обучение или нет (в случае досрочного завершения обучения, две трети оплаты возвращалось). Мастер Сплинтер неспешно подошёл к мальчикам и заговорил: — Занятия начнутся завтра в восемь. Постарайтесь не опаздывать. Так как вы младшие ученики — кохаи, к вам будет приставлен старший ученик — семпай. Он будет нести за вас ответственность, вы же в свою очередь должны его во всём слушаться. Вижу, с Леонардо вы уже немного сдружились, так что будет правильней, если он станет вашим семпаем. Думаю, на этом всё, можете ещё побыть в додзё или пойти домой. К тебе это тоже относится, Леонардо — сегодняшний день будет засчитан для тебя как свободное посещение. — Благодарю, Мастер. — Леонардо почтительно поклонился и, только после того, как Сплинтер ушёл, обратился к новоиспечённым кохаям. — Чем займёмся? — Может сходим куда-нибудь, — неуверенно предложил Донателло. — В пиццерию! — тут же крикнул Микеланджело и заозирался по сторонам — не услышал ли Мастер Сплинтер? Про то, что в некоторых местах надо молчать, он запомнил, но не был уверен, что ему это удастся. Сидя в пиццерии и уплетая «лучшее изобретение человечества», как выразился Майки, они окончательно побороли ту неловкость, которая бывает при знакомстве с новыми людьми. Мимоходом выяснилось, что Леонардо впервые попробовал пиццу, что Микеланджело может приготовить пиццу из любых ингредиентов (и даже съедобную), и что Донателло любит изобретать разные полезные штуки. Одну из таких «штук» он и продемонстрировал друзьям. На вид это была обычная лазерная указка, но на самом деле это оказался лазерный нож. При нажатии на кнопочку появлялся голубоватый луч — два сантиметра в длину и миллиметр в диаметре. Этот луч способен был разрезать металл толщиной не более сантиметра, а так же воспламенять бумагу. По настоятельной просьбе Микеланджело, Донни разрезал один из кусочков пиццы пополам, в качестве демонстрации. К концу трапезы они общались так, будто знали друг друга уже много лет. — Кажется, пора домой, — с ноткой сожаления сказал Донни. — Но ведь мы увидимся завтра, — оптимистично заявил Майки, и добавил: — Можно будет после занятий в парк сходить, покататься на скейте. — Если останутся силы — мастер Сплинтер требует, чтобы выкладывались по полной. Но всё равно идея с парком мне нравится. — Тогда до завтра, — попрощался Донни. — До завтра, — хором ответили ему.***
Вышло так, что жили они все в разных концах города, так что домой возвращались в одиночестве. Микеланджело одиночество не любил, так же не любил он и скуку. Под ноги подвернулась пустая банка из-под содовой, он легонько её пнул — та ударилась о бордюр и вновь оказалась у него под ногами. Он пнул ещё раз, а затем ещё. Занятие оказалось интересным, и Майки, как обычно, увлёкся. В очередной раз пнув банку, он не заметил, что из-за угла дома показался черноволосый мальчишка. Банка чётко влетела ему в лоб. — Что за…! — гневно начал черноволосый, а Микеланджело с тихим «Упс…», развернулся на сто восемьдесят градусов и притворился, что он тут не причём, так, мимо проходил. На плечо Майки легла чужая рука, и зловещий, не предвещающий ничего хорошего голос произнёс: — Ничего не забыл? Извиниться, например. Микеланджело медленно развернулся. — Это был не я. — Майки состроил честные-пречестные глаза, мальчишка скептически выгнул бровь. — Ну, то есть я, но виноват ты, — бровь поползла выше, — если бы ты не вышел из-за угла — банка бы не попала тебе в лоб, — пустился в объяснения Микеланджело, — так что вина лежит исключительно на тебе. Поняв, что ничего похожего на извинения он от него не добьётся, Рафаэль, мысленно махнув на него рукой, отпустил мальчика. Но, сделав всего пару шагов, он вдруг услышал: — Хочешь мороженого? Я угощаю. За ушибленный лоб порция мороженого была не весть какой, но всё же компенсацией. Раф специально выбрал самое большое, в три шарика — шоколад, ваниль и клубника. Но вскоре понял, что всё не так просто — пока он ел мороженое, голубоглазый говорил. Много. Без пауз. Не смолкая. А сказать что-то в ответ — никак: жара, лето, мороженое тает. Но вот неожиданно мальчик умолк, Рафаэль даже удивился, глянул на него — не заболел ли? —, а тот широко так улыбнулся и сказал: — А это мой дом. Ну, всё, я пошёл. — И, уже поднимаясь по ступенькам, обернулся: — Забыл представиться, я — Майки. Минуту Рафаэль стоял бездумно пялясь на входную дверь. Это что же получается, он его до дома провожал? Так же не давал покоя ещё один вопрос: как этому Майки удалось так заболтать его, что он даже не заметил, как пришёл туда, куда ему совершенно не нужно было — буквально на другой конец города. Впереди маячил трёхчасовой путь до дома…