I will not return

Я сижу так, закинув голову и облокотившись на кровать, еще пару минут, пока слезы окончательно не утихли, а злость взяла вверх над слабостью, хотя так же быстро утихла. Я больше не могу тут находится - для мня это слишком опасно, и я не хочу, ложась на эту кровать, вспоминать все, что было этим вечером. Дрожащими руками я набираю номер Стайлза. - Соскучилась? - ехидничает он, взяв трубку. - Стайлз, - шепчу я охрипшим от рыданий голосом, - Прошу тебя, забери меня отсюда. - Уже еду, - его голос резко сменился на серьезный тон и он бросает трубку. Я переодеваюсь в свою старую футболку и джинсы, обувая кроссовки, и, не жалея платья и туфлей, оставляю их тут. Засовываю телефон и карточку в свою сумку, я спускаюсь вниз, и наблюдаю картину, как Мира сидит, ровно дыша, на стуле перед двумя чашками с чем-то. Я подхожу ближе и, понюхав содержимое чашек, расслабляюсь, понимая, что это снотворное. Написав короткую объяснительную о том, что я нашла жилье у друга и поблагодарив за эти пару дней,проведенных тут, я положила записку на столик, написав там о том, что деньги назад возвращать не буду - я снимала номер на неделю. На темной, прохладной улице мне было куда уютнее, чем внутри помещения, где недавно на меня напали. Я дышу свежим воздухом, наполняя им свои легкие, которые, казалось, сжались, словно надувные шарики, с которых высосали весь воздух. Я облегченно выдыхаю, когда вижу вдалеке мчащийся ко мне джип. Уже разместившись внутри, я поворачиваю голову к Стайлзу и пытаюсь выдавить улыбку: - Спасибо, - я пугаюсь сама своего голоса, - Большое. - Что случилось? - тихо спрашивает он. - На меня напали, - я отвожу взгляд, - И он знал, что я была у Дерека в лофте. - Вот черт, - он прибавляет газу, - Сейчас придется будить бедняжку Скотта и злого Дерека, чтобы ты все рассказала. Он смотрит на меня: - Ты же не против? - Нет, конечно, вам надо знать, - мне становится трудно дышать, - Но зачем звать всех? - Если кого-то не позову, достанется мне же, поверь, - кивает он и поворачивает за угол. Я закрываю глаза и ощущаю холод, как-будто бы мне под одежду прошел ледяной осенний ветер. Мне стало страшно оттого, что мне придется рассказать свою историю трем незнакомым людям, хотя один из них - сидящий рядом со мной - так сильно напоминал мне мою жизнерадостную сестру, и именно ему мне хотелось доверять больше всех. - Едем ко мне домой, - отзывается он, прерывая мои раздумия, - Потому, что папа уехал по работе на неделю, а мама Скотта вряд ли будет рада сборищу оборотней и меня, - он хмыкает. Я улыбаюсь где-то внутри себя, не сумев передать эту улыбку на лицо. Спустя пару минут мы уже были около дома Стайлза, наверху в окне которого горел свет - по пути мы связались со Скоттом и он примчался враз, пообещав позвать и Дерека. Я все так же дрожу от окутавшего меня холода, хотя чувствую, насколько тепло на улице. Стайлз озадаченно смотрит на меня, и когда мы оказываемся у него в комнате, он накидывает на меня одну из своих кофт, на что я благодарственно улыбаюсь. Я слышу быстрый топот ног на первом этаже, и вот Дерек, сопровождая всю комнату оценивающим взглядом, зашел, остановив свой взор на мне, и я вижу, что его глаза уже не настолько пусты, как при нашей первой встрече - он встревожен. - Ну, что же, - вздыхает Скотт, - Рассказывай. Я больше укутываюсь в большую для меня кофту Стайлза, ибо по спине пробегает скользкий холодок, и смотрю на них всех по очереди: - Чтобы объяснить все, мне придется рассказать всю свою историю с самого начала. Стайлз присел около меня на кровати, и я абсолютно не против - мне нужна его поддержка, пусть лишь такая легкая, еле уловимая в воздухе. Скотт, встревоженно смотря на меня, облокотился об комод, а Дерек уселся на стул слева от меня. Я глубоко вздыхаю и начинаю свой рассказ. - Да, я рожденная волчица. У меня была мама. младшая сестра и мой отец - наш Альфа. У нас не было стаи, у нас была семья. У нас даже были родственники, - я усмехаюсь, - Родители учили нас с Евой всему, что нужно оборотню. Мама требовала от нас стойкости, упрямости. Отец учил сражаться и контролировать волчьи повадки. Только на полнолуние мы реагировали слишком... агрессивно. Я даже до сих пор не могу контролировать себя полностью - стоит мне только разозлиться и луна охватывает мои глаза, и я теряю контроль. Я останавливаюсь, чтобы глотнуть воздуха. - Мы были мирными. Никого не трогали, папа работал в какой-то конторе, а мама была учителем. Мы учились в школе и никто бы и не подумал, что по выходным и вечерами мы тренировались защищаться, контролировать гнев и быть упрямыми оборотнями. У нас был домик далеко от города, и папа каждое утро отвозил маму и меня с сестрой в школу. В горле становится комок, и я сильным усилием останавливаю наступившие слезы - я достаточно сегодня плакала. - Несмотря на сильные тренировки, мама всегда баловала нас своей заботой, а папа любил делать нам всякие интересные вещи своими руками. Ева всегда хотела научиться этому. Она всего на год меня младше, поэтому мы всегда считали друг друга равными. Усмехнувшись, я села поудобнее. - Но в один день все изменилось. Три недели назад. Это было обычное утро, такое же, как и всегда. Папа собирал вещи, чтобы отвести маму на работу, а нас на занятия. Горячие вафли были почти съедены за веселым утренним разговором. Но вдруг отец почувствовал что-то, дав знак нам молчать, и направился во двор. Я вздрагиваю. - Я услышала его рык, предупреждающий нас. Никогда и никто не пытался напасть на нашу семью, но мы все поняли - это случилось. Мама вздрогнула, услышав вой отца, и, приказав нам сидеть смирно, ринулась наружу. Мы, прижавшись к друг другу, слышали, как снаружи кричат неизвестные нам голоса, и как громко рычат наши родители. Через окна можно было видеть, как они прыгают нападая, пытаясь отогнать нападающих подальше от дома. Но... Я запинаюсь, и чувствую, как рука Стайлза ложится мне на плечо. - Но мы увидели, как половина папиного тела летит в другую сторону нашего двора. Я не забуду никогда крик мамы, такой истошный, из глубины души, и то, как она кинулась на них, крича во всю мощь своих легких. Но их было четверо, а маму заглушала боль. Они схватили ее, и, сломав нашу входную дверь, оказались прямо возле нас, держа маму под руки. Мое сердцебиение учащалось с каждым произнесенным словом. - Они поставили ее на колени, и я увидела серебряную пулю у нее в руке. "Убей ее, иначе мы убьем ту малявку, что прижимается к тебе" - сказал один из них, и лицо каждого было покрыто маской. Ева дрожала, а я была зла. Я ответила отказом, на что двое из них, усмехаясь, подошли ко мне, и пропустили через мое тело электрический ток. Я упала, и они понесли меня, почти превращенную - зубы, когти и желтые глаза выступили после удара током - с моей стоящей на коленях матери. "Не бойся, милая. Все хорошо" - шептала она, и я видела, насколько она сильная, я видела, насколько искренне она хотела, чтобы я сделала это. "Не сделаешь сама, мы поможем" - проговорил человек сзади меня, и они занесли мою руку для удара. Я закрываю глаза, боясь снова их открыть. - Я пыталась убрать когти, я пыталась сопротивляться, но они лишь снова и снова били меня током, высвобождая мою волчью сущность. Открываю глаза и смотрю прямо в никуда, пока перед глазами пляшут картинки воспоминаний. - Они занесли мою руку, и кровь брызнула из маминой шеи, заляпав мою футболку и волосы. Она упала навзничь, а они отпустили ее. Мертвое тело упало на деревянный пол, и под ним образовалась кровяная лужа. Слезы полились из моих глаз, и я просто физически ощущала, как мои глаза меняют свой желтый цвет на белоснежно-голубой. Я смотрела на ее тело и злость медленными движениями охватывала все мое сознание. Я вскочила - слишком внезапно, чтобы они могли ударить меня - и именно тогда я убила первого человека, о чем мне снятся кошмары до сих пор - я откусила ему часть кожи, а после разодрала ему глотку, так же, как они заставили сделать это меня моей маме. Во время рассказа слезы так и норовили вырваться из глаз, но я должна была их сдерживать. - Они схватили Еву, а она кричала мне бежать. Я видела, как умирает сзади меня человек, я видела, как над ним склонился кто-то, кажется, едва сдерживая слезы, и я видела полные мольбы глаза Евы и свою попытку уйти. Я не хотела уходить, я хотела разорвать их всех, доказать правдивость моих уже ледяных голубых глаз, но я никогда не могла не послушаться Евы. Она еще громче кричала мне бежать, пока они заламывали ей руки. И именно тогда я, сквозь жгучие, оставляющие ожоги слезы, прокричала ей в ответ обещание, что найду ее в любом случае, и что она не погибнет. И убежала. Как последний трус, послушав приказ своей сестры. Я закрываю лицо руками, чтобы не видеть их ошарашенные лица. - Потом, спустя пару дней скитаний, я вернулась обратно в дом, и, сквозь дикие рыдания, ох, как же я устала тогда плакать, я несла тела папы и мамы, и закапала их в нашем дворе. Они всегда в шутку, которая возмущала меня до безумия, говорили, что, когда они умрут, то обязательно их похоронят в одной могиле в самом красивом месте. А что может быть красивее родного дома? Я горько усмехаюсь и продолжаю: - Потом я, полная злости, искала их. Я объездила много штатов и даже стран, используя папину карточку, которой пользуюсь и до сих пор. На пин-коде дата рождения мамы, можете представить?.. И я нашла, то, что искала. Их здание. Я прочитала там все, что могла, и поняла, что это далеко не основные документы, и это не то место, де держат мою сестру. А вернувшись однажды в мой прошлый отель, я увидела записку, что они вернуться за мной, чтобы "я была компанией своей сестре и не рыскала носом, куда мне не надо". Это было толчком к тому, что я нахожусь слишком близко. И тогда я поехала дальше. И мне крупно повезло - я оказалась там, где узнала, что скоро они будут именно в этом городе. Я учащенно дышу. - А потом я убегала от охотников на мотоциклах около десяти километров вот прямо в этой одежде. Где-то между этими событиями я подала заявление в вашу школу и осталась на второй год по причине переведение в середине семестра. Вот и все. Вот, почему я имею полное право убивать каждого из них, причина, по которой я хочу найти их, я надеюсь, что сестра жива, и я знаю, насколько они опасны и жестоки - поэтому хочу предупредить вас. Говорят, что, когда расскажешь что-то человеку, то тебе станет легче. ни капли. У меня лишь появилось ощущение, что меня живьем закопали под тоннами песка, который въедается в мою кожу и находится в моих легких. - Мне очень жаль, - подает голос низкий баритон, чем удивляет меня, и я вижу боль, такую знакомую мне боль в его глазах. - Тебе надо отдохнуть, - шепчет Стайлз, - Пожалуй, поговорим о плане позже. Кстати, завтра лучше не идти в школу. У меня оценки хорошие, а ты новенькая, тебе можно, - он чешет затылок, - А вот Скотту придется пойти. Он кивает. все еще впившись грустным взглядом в меня. - Прошу, не надо так на меня смотреть, - слабо улыбаюсь я, - Меня еле хватило на то, чтобы рассказать это, и я прошу лишь не смотреть на меня полными жалости глазами. - Прости, - тихо извиняется Скотт, - Просто это так... Слишком ужасно. - Да, я в курсе, - я засовываю всю боль в дальний уголок внутри себя. Я вижу взгляд Дерека на своем лице, и он все еще смотрит, но не с той жалостью, что была у Скотта, а с пониманием, от чего мне становится даже легче. - Пойдем, - он выталкивает Скотта за дверь, и оборачивается, - Крепких снов тебе, - говорит он своим бархатным голосом и они оба исчезают. Спустя пару минут я, решив до конца быть откровенной сегодня, потому, что не смогу так сделать завтра и наутро мне будет стыдно за всю ту слабость, что я проявила сегодня, я сказала Стайлзу о том, насколько он мне напоминает мне родственную душу, и что мне приятно и успокаивающе общаться с ним. Заснула я в его кровати, когда он что-то оживленно мне рассказывал, но я уже не слышала. Сознание затуманилось, мне было легче, но легкие все так же были забиты песком.