Empatico

Мы с Майком вошли в лабораторию. Боже, тут ничего не изменилось. Однако я чувствую, как Майку хочется меня поразить. И потому я говорю: «Как всё изменилось с тех пор!» И он мгновенно расслабляется – на его лице появляется даже некое умиротворение. Да, Майк, жизнь шла здесь без меня. Кипела. За версту чую этот запах тщеславия – я заметил в глазах Майка желание поразить меня своей успешной карьерой сразу, как только рассказал ему о своей послевоенной жизни. Странное тщеславие какое-то… можно подумать, он предпочел бы быть на моем месте и чуть не погибнуть на войне. Что я всегда любил делать – это наблюдать за людьми. Но их действия мне были не интересны. Ведь человек способен обмануть подсознание – сделать вещь, противоречащую своим чувствам. Никогда не интересовался вторичным продуктом. Я, видите ли, всегда считал, что эмоция – сначала, а потом – мысль и действие. Так и есть. И я с детства почти что слышал, с каким грохотом сгущаются тучи над моей головой, когда врал родителям об оценках или прикрывал сестру. По малейшей эмоции на лице девушки понимал, когда стоит остановиться и перестать распускать руки. Чувства и любые переживания – от радостных до отрицательных – практически были моей пищей. Возможно, потому я и выжил на войне. Ведь там – концентрация самых сильнейших нервных потрясений, болевые спазмы, страх потери, страх неожиданности, страх смерти. Страха я переел настолько, что с меня хватит. Он застрял где-то в глубине, и я физически чувствую этот сгусток, он сидит внутри меня. Я знаю, что мне не убежать от него, знает это и мое тело, отзывается – и вот, я уже не могу ходить без своей трости. Где уж там бегать. Я, наверное, был безумен, как тот самый гениальный парфюмер-психопат – так я любил поглощать чувства и эмоции. Но я с раннего детства понимал и чувствовал, что люди не видят того, что вижу я. Возможно, что-то от этого парфюмера во мне было – человек тонко реагирует на запахи – романтики-науколюбители называют это «химией», которая у обычного человека происходит на подсознательном уровне. У меня же подсознание в этом плане будто вывернуто наизнанку: как только я вижу человека, я сразу чувствую все его эмоции на кончике языка. И я знаю вкус каждой. Я не чувствую вкус буквально – мои физиологические вкусовые рецепторы работают как у всех нормальных людей. Я бы сказал, что вкус эмоций – в моем воображении, если бы мое воображение не было настолько реальным. Кроме того, мне очень помогает моя чрезвычайно развитая эмпатия. Я, как бы это сказать, на одной волне с каждым, с кем мне доведется поговорить или даже просто оказаться в одном лифте. Человек, сам того не осознавая, себя выдает с головой. Жестами, мимикой, манерой держаться, взглядом, запахом. Еще в университете моим любимым факультативом стала физиогномика. И, надо сказать, она крайне помогла развить мои природные способности, о которых, к слову, я обычно предпочитаю молчать. То есть, я никогда с бравадой не пытаюсь уличить лжеца. Я делаю лишь то, что выгодно мне. А афишировать свой талант – увольте, вряд ли я буду в плюсе от этого. Поэтому идея вести свой блог сразу показалось мне безумной. Ну, как бы вам понравилось: «Привет! Сегодня зашел за кофе, но почувствовал, что бариста крайне зол из-за проблем на любовном фронте и потому «мстит» клиентам, добавляя в напитки вместо сахарозаменителя настоящий сахар. Поэтому пришлось купить чай в палатке с хот-догами. Сладкая месть. Кстати, привкус любовных страданий – сладковатый. А парень, разливая напитки, невесомо ухмылялся и приподнимал бровь в ответ на просьбу сделать напиток диетическим. Другие посетители принимали это за сервисную дружелюбность. Но не я. Вот почему я вышел и просто купил чай у уличного торговца сосисками. Он, кстати, гей». Таким образом, примерное содержание моего блога было бы похоже на записки скучающего психопата. Возможно, что я давно уже действительно переквалифицировался в психи из талантливого военного врача и гениального чтеца ваших мыслей и чувств. Без ложной скромности. Я индикатор того, что вы переживаете, что вы думаете, или о чем хотите подумать. Мне был необходим человек рядом. И уже в середине разговора с Майком я понял, что у него ко мне есть дело, и что он хочет меня с кем-то свести. Я сперва подумал, не о девушке ли речь… но нет. Человек, о котором упомянул Майк – явно что-то особенное, но не девушка – никакой игривости во взгляде моего бывшего коллеги, никакой оценки – подойдет ли мне девица по dress-code&face-control (сами понимаете – красотке ходить рядом с хромающим серым человечком не пристало). Значит, человек – мужчина. И это забавное чувство, когда тональность человеческого голоса приобретает звенящие нотки – весельчак Майки явно хочет слегка насолить тебе своей помощью. Значит, меня ждет встреча с непростым фруктом. Что ж, тем лучше. Встряска мне не помешает. Зайдя в лабораторию, я, как мог, попытался оттянуть встречу с моим будущим соседом по квартире - люблю, знаете ли, интригу. Повременить не удалось. Приятный мужской голос требовательно возвестил: «Майк, можно взять твой телефон? На моём не ловится сигнал». Человек, которому он принадлежит, явно необычен – он настырный, знает себе цену, увлеченный, но воспитанный – слишком благородно звучит. Повернувшись к источнику голоса, я на мгновение поймал взгляд человека в темном пиджаке, склонившегося над микроскопом. Я говорил, что мне достаточно посмотреть в глаза, чтобы поймать контакт с внутренним миром человека?       Только на секунду зацепив серую молнию его глаз… «О. Мой. Бог. – подумал я. – Как. Вкусно».