Заключенный

После очередной бессонницы, Харука отправился принимать ванну. Пока наливалась вода, он сел в нее и тупо стал смотреть на поднимающуюся поверхность. Это был уже постоянный ритуал - посещение ванны по нескольку раз в день. Как-никак, а вода его все же немного успокаивала. Глубоко вдохнув, Хару нырнул и снова вынырнул, зябко поежившись. На циферблате часов светились зеленые цифры 03:25. Почти полчетвертого утра. Вода в ванной вдруг стала холодной, так что Харука невольно передернулся от охватившего его озноба. Парня затрясло, зубы застучали, руки затряслись, стало неприятно подташнивать. Нанасэ решительно сделал глубокий вдох. На мгновение он передумал и с диким ужасом подумал о том, что продлевает свои мучения. В этот миг парень понял, что отчаянно хочет дать ответ, и плевать на то, что Мацуока изнасиловал его. Хару тяжело вдохнул и погрузился в воспоминания четырехлетней давности: Началось ли это с той памятной эстафеты, или позже, или раньше – еще тогда, когда он впервые увидел нескладного, но такого задорного мальчишку с красивыми красными глазами, - он не знал. Старался найти этому хоть какое-то логическое пояснение, но как можно было объяснить симпатию к нему? Хару испугался новых и неизвестных ему эмоций и стал игнорировать Рина, старательно избегая встреч с ним. Но, все же, первым, кого он искал, входя в бассейн, был этот лилововолосый мальчик... А когда тот неожиданно улетел в Австралию, в его сердце поселилась пустота.

***

Пока Рин шел к дому Харуки, он выдвигал разные предположения о том, что скажет, когда придет к нему. А что говорить? То, что надо было, он уже сказал, но тот его проигнорировал. Спустя полчаса Мацуока стоял перед домом Нанасэ, но входить не решался. Но увидев в окне свет из ванной, догадался, что Хару там, и, отбросив сомнения, открыл дверь, заходя в прихожую. «Он вообще закрывает дверь? Нет, к нему же утром всегда Макото приходит. Он для него оставляет. Но не ночью же…» Мацуока еще не знал, что Нанасэ вообще в последнюю неделю никого не пускал к себе домой, даже своего лучшего друга, который пытался занести ему домашнее задание. Но сегодня истекал последний день обещания, которое он дал Макото. Нанасэ застывшими глазами смотрел вниз в воду, незаметно для себя самого погрузившись по самый подбородок, будто хотел пронзить взглядом эту толщу густого, вязкого, как его мысли, тумана, и выхватить один-единственный образ… Но туман только клубился, становясь все темнее и насыщеннее, как боль в сердце юноши. Рука стала блуждать по телу, ненароком лаская его. Хару даже не догадывался, что к нему пожаловали гости. Он лежал в ванной и тонул в своих ощущениях. Тело в этот момент зажило собственной жизнью, отвечая на ласки. Его голодом последние несколько недель были и такие моменты, когда Хару почти сдавался, чтобы позволить себе это. Синеглазый юноша точно не знал, на чем держится его самоконтроль. Может, сказывалось влияние Рина? "Сознание превыше", - твердил он про себя. Да, крайне важно было управлять собой, если парень хотел держать неизбежное раздражение под контролем. Рука лежала на пахе и тихонько его поглаживала. Когда пальцы коснулись спокойного члена и легонько сжали его, сдержаться было сложно, и Харука решил помастурбировать. Слегка сжав еще мягкий половой орган, Хару немного освободил головку и одним пальцем потер ее - приятнейшие ощущения пронзили его, пробежав по всему телу волной удовольствия, а в области паха разлилась приятная истома. Закрыв глаза и закусив губу, Харука начал медленно ласкать его, рука заскользила по члену, то полностью сдвигая кожу и обнажая головку, то снова натягивая на нее чувствительную кожицу. Плоть начинала потихоньку твердеть, отчего Хару сладко и протяжно застонал. Наслаждение внутри него еще продолжалось, сладкое до невероятности, и парень, продолжая сжимать рукой член, ускорил движения. - Я люблю тебя, Рин! - крикнул юноша, пытаясь ухватиться за яркое чувство, готовое вырваться наружу. В это мгновение дверь ванной комнаты открылась, и на пороге возник раскрасневшийся Мацуока. «Черт!», - промелькнуло в мыслях темноволосого юноши, сердце пропустило удар, и Хару провалился в черноту. Лилововолосый парень, расширив глаза от удивления, подскочил к нему, подхватив под руки, и стал поднимать на поверхность - Хару, что ты наделал, как ты мог! О чем ты думал?! - Рин начал трясти парня, как тряпичную куклу, а затем, отпустив, со злостью залепил ему звонкую пощечину. - Дурак! - и в следующее мгновение обхватил его лицо руками и принялся целовать щеки, продолжая шептать: Дурак-дурак! - и, наконец, уткнувшись носом ему в грудь, громко разревелся. - Забавно, сначала ты на меня дрочил, а затем решил утопиться? Хрен тебе, Хару, слышишь? Я бы тебя со дна достал, ты понял? Даже не думай больше об этом, придурок! - всхлипывая, говорил он. Хару, не ожидавший такой реакции от Рина, оказался в сложном положении. Он вообще очень неловко себя чувствовал в присутствии плачущих людей, а уж оказавшись в довольно щекотливой ситуации, он, не придумав ничего лучшего, грубо оттолкнул его. - Ты чего, рехнулся? - произнес ошарашенный Хару. – Конечно, нет! Жизнь мне небезразлична! Я просто уходил в себя - медитировал. "Мастурбировал", - хотел передразнить его Рин, но не успел, так как тот прикрыл глаза и недовольно пробурчал: - Зачем пришел? - Я хотел проведать тебя… Я волновался, - сорвалось у Рина с языка. «Я действительно очень переживал, но, смотрю, тебе было очень хорошо». - Странно слышать такое от человека, который насиловал меня несколько недель назад… - произнес Хару, - Уходи! – и, вылезая из ванной, снова толкнул Рина. Тот чуть не упал, но оперся о стену. Но даже спиной он чувствовал прожигающий взгляд синих глаз. - Ты уже сделал достаточно. Просто оставь меня в покое, - Нанасэ попытался огрызнуться, но его голос дрожал и срывался. Но это только предало ему решительности в том, что он собрался говорить дальше и, уже меньше чем через секунду, схватил Рина за руку, толкнув в ванную. Тот упал в остывшую воду. Нанасэ перехватил его руки и, прижав их к бортикам, угрожающе склонился к парню. - Следи за своими словами, - прорычал он, усилив хватку на руках Рина так, что тот поморщился. – Меня тошнит от твоей болтовни. Думаешь, ты попросишь прощение и все? Одна часть Рина знала, что ему следовало бы бояться. Ведь это был Хару, и он был разгневан. Снова. Да и руки под его железной хваткой уже начинали болеть. Вода давно остыла и была почти холодной, его одежда промокла насквозь, и от этого тело начал пробивать озноб. - Ха-рр-руу… - застучал зубами лилововолосый парень. - Просто заткнись, Рин. Я сказал тебе - это худшее из того, что ты сделал, - холодно сказал Хару, но захват ослабил. Так что убирайся из моей жизни и оставь меня в покое. Я ненавижу тебя, убирайся из моей жизни. Мацуока не мог двигаться, не мог говорить, не мог дышать. Его сердце с глухим стуком билось в груди, и всё его тело было как в огне. Через несколько мгновений молчания с обеих сторон, он собрал в кулак всё своё самообладание и ответил: - Нет. Я не собираюсь никуда уходить, - твёрдо заявил Рин и, почувствовав жжение в глазах, опустил голову. Юноша отгонял прочь те слова, приказывая себе не рыдать сильнее, но эти слова болью отзывались в его сознании: «Я ненавижу тебя… убирайся из моей жизни …» Харука, увидев очень несчастное выражение на его лице и заметив блеск невыплаканных слёз в глазах, отпустил его и отвернулся. И ни один из них не признался в своей невысказанной боли, ведь оба знали, что слова не могут быть правдой, и оба хотели, чтобы это было неправдой. - Ты меня любишь? – спросил Рин. Хару покраснел и включил горячую воду, а холодную отправил восвояси, открыв пробку. Рина для него сейчас словно не существовало, но тот все понял. Красные глаза сделались большими, удивленными. Парень не знал, как реагировать. «Ну мне следовало догадаться еще тогда, когда я услышал твои стоны», - хотел пошутить Мацуока, но вместо этого ответил: - Почему? Почему ты мне не ответил... тогда? - Потому что не хотел терять нашу дружбу. Мы только-только вернули её. Но когда я понял, что уже бесповоротно влюбился в тебя, решил похоронить любовь глубоко в себе. Но когда ты признался мне, я испугался еще больше и не смог, - повысив голос, протараторил Харука. Вместо каких-либо слов Мацуока взял того за руку и потянул в ванную. - Я принял бы твои чувства… Ах, черт... - Рин, почти плача, дав Хару упасть на себя и начал целовать. По коже Харуки тут же побежали мурашки. Парень застонал, и Мацуока прервал поцелуй. Это было больше похоже на беспомощное хныканье, будто тот чувствовал себя беспомощным, нуждающимся в том, чтобы его поддержали. Мгновенно собравшись с мыслями, Харука ответил, как ни в чем не бывало: - Прости… Рин открыл рот и выдохнул: - Давай заключим перемирие и попытаемся стать друзьями? - Где-то я это уже слышал... – горько усмехнулся Хару, – И снова у нас с тобой шаг вперед, два назад, как в танце, - Что ж, видимо, до тебя очевидные вещи доходят дольше, но я согласен, - темноволосый юноша отвернулся, пряча слезы от Рина. Тот успел заметить их и почти шепотом сказал: - Все могло быть иначе, верно, Хару? Ответом послужили огромные синие глаза, в которых собрались слезы и потекли по щекам. Мацуока немного запаниковал, дивясь этому, он всегда был уверенным в себе парнем. Подняв голову и посмотрев на Нанасэ, заплаканное лицо которого находилось всего в нескольких дюймах от его собственного, прикрыл глаза и потянулся вперёд, и затем… Рин распахнул глаза, осознание того, что он только что сделал, прибавило адреналина в его кровь. Сердце на мгновение замерло, когда он прикоснулся губами к его губам, и, к его изумлению, Хару ответил на поцелуй, внезапно притягивая к себе Рина, жадно упиваясь им. Рин легко позволил ему это. Он позволил ему терзать поцелуями свои губы. Он бы позволил делать все, что захочет Хару, если ему от этого станет легче. Он отвечал, но с трудом сдерживал свою собственную страсть. Мацуока не заметил, что уже кусал губы Нанасэ настолько сильно, что они начали гореть. Рин уже захотел пустить в ход зубы и уткнулся в шею Хару, впиваясь в нее, но сдержался, подарив легкий засос. «Я и так слишком много позволил себе тогда…» - грустно подумал Рин, наблюдая за реакцией Хару. Без предупреждения рука Нанасэ полезла к нему под мокрую футболку, стягивая ее, потом взялась за брюки, и вот теперь оба были в плавках. Вода была им уже по пояс, и Хару выключил ее. Взгляды встретились, и дальнейшие действия стали абсолютно безумными, поэтому, когда Хару медленно обхватил пальцами его член сквозь плавки, и тот понял, что это больше, чем просто сексуальное желание. Рука залезла внутрь и сжала его член так, что Рин задохнулся от возбуждения и удивления. Все мысли о том, что нужно быть сильным, вылетели у него из головы. "Зачем он это делает? Ах, точно он же не кончил тогда... Наверное, перевозбудился сильно." Рин застонал и снова почувствовал желание. Он весь горел, желая большего. Рука гладила жестче, и лилововолосый парень не выдержал, засунув свою руку прямо в плавки темноволосому юноше, и, как только его пальцы обвились вокруг члена Хару, он восхищенно подстроился под заданный ритм. Не нарушая зрительного контакта, оба избавились от мешающей преграды и начали дрочить друг другу. В воде это оказалось сложнее - плоть норовила выскользнуть из пальцев, поэтому приходилось сильнее сжимать ее. Они изо всех сил старались удержать друг друга как можно больше, двигая рукой вверх-вниз, и сжимая пальцы с такой силой, что могли бы остаться синяки. Казалось, было бы лучше покинуть водную атмосферу и продолжить ласки в более удобной «сухой» обстановке, но остановиться парни уже не смогли. Каждое прикосновение затапливало их волной наслаждения, и они уже не могли ни о чем думать. Какие могут быть мысли, когда руки двигаются все быстрей и быстрей, скользя по разгоряченной плоти? - Черт!.. – стиснув зубы, прохрипел Рин и раздвинул ноги, подаваясь вперед. Сердце отбивало неистовый ритм, словно готово было вот-вот выскочить наружу, с губ сорвался отчаянный вскрик. Что же он делает?! Хару же зажмурился и закусил губу, полностью отдаваясь охватившей его страсти. Он двигал рукой в одном ритме с Рином, замедляясь вместе с ним и ускоряясь, когда тот делал то же самое. Глаза юноши лихорадочно блестели красным и жадно ощупывали Харуку, пользуясь такой исключительной возможностью разглядеть его без всякого стыда и какой-либо скованности. Ноги юноши были лишь слегка раздвинуты, и его мускулистые бедра напряглись и подрагивали, пока тело получало удовольствие. Кончики пальцев впились в член, и рука двигалась по всей длине ствола все быстрее и быстрее. Сладкая волна подкатывала все ближе и ближе, сводя с ума обоих. Парни дрожали под прикосновениями, Рин даже откинулся на одну сторону ванны в поисках дополнительной поддержки. Когда лица стали розоветь, губы дрожать в бессвязных стонах, совершенно неспособные произнести ни слова, оба поняли, что им очень хорошо сейчас. Негромкие стоны Хару музыкой звенели в ушах Рина, выражение облегчения, появившееся на его лице, было таким, о котором тот мечтал. Оба продолжали одновременно непрерывно ласкать друг друга, создавая свою атмосферу. Для этого не было слов, они были почти шокированы силой приближения оргазма и решили не спешить, замедляя движения. После минутной передышки они продолжили и сразу же почувствовали горячую влажную волну удовлетворения, прокатившуюся от груди к паху и заставившую члены пульсировать. Обоим, на какой-то момент, показалось, что они смотрят на себя со стороны. Экстаз накрыл, как волна, члены запульсировали в руках, парни почувствовали, что уже на гребне оргазма и когда достигли его, то слились в долгом и страстном поцелуе, пробуя друг друга на вкус, будто заново знакомясь с восхитительным ощущением губ, касающихся друг друга. Когда они разорвали поцелуй, Рин почувствовал сожаление, но когда они отодвинулись друг от друга, и он смог снова увидеть прекрасное лицо Хару, стало ясно, что он зря волновался.