Любой ценой

– А потом я такой «Кац!» и всё так «БУМ!»… Саюри, ты слушаешь, хм? – в очередной раз вынужден был прервать свой рассказ Дейдара. – Да-да… – смотря в никуда, ответила собеседница. Из речи юноши она не слышала ничего, ведь все мысли сейчас гуляли по закоулкам собственного сознания, стуча в давно-запертые двери памяти. И это не была вина Дейдары, что его рассказ не мог привлечь внимания. Юноша продолжил свою речь, но не смог не заметить, что как бы он ни старался, его не слушали. Прервав повествование на середине (что осталось совершенно незамеченным девушкой), он просто накинул на себя свой плащ и пошёл в ближайший город, чтобы «развеяться», как он сказал. В гостиной осталась лишь Саюри, которая задумчиво сидела на диване. Было утро, но преступники не спешили покидать свои комнаты, хотя… Со второго этажа послышался громкий уверенный звук шагов, и в гостиной оказался Хидан. – Утречко, Воробушек! – улыбнулся во весь свой широкий оскал бессмертный. Девушка поприветствовала его лёгким кивком головы. Мало по малу, в гостиной начали собираться люди. Кисаме готовил завтрак, Итачи читал книгу, Хидан рассказывал очередную историю из своей жизни, а Саюри всё так же неподвижно сидела на диване, не обращая внимание на окружающий её мир. Вдруг, перед ней резко всплыло лицо Хидана, щелкающего пальцами и привлекавшего внимание девушки: – Приём! Акацуки вызывают Саюри! Как слышно? – от неожиданности девушка дёрнулась. – Что, прости? – отреагировала она. Все поняли, что с девушкой что-то не так. При иных обстоятельствах Саюри начала бы кричать на Хидана, что он нарушает её личное пространство, но не сегодня. – У тебя что-то случилось? – совершенно искренне и серьёзно поинтересовался бессмертный. – Нет-нет, просто задумалась кое о чём, – вымученно улыбнулась девушка. Затем встряхнув головой, словно отгоняя от себя дурные мысли, она поднялась и пошла к кухонной плите. – Кто будет чай? – и поставила чайник на газ, не дожидаясь ответа от окружающих. Через несколько минут настойчивый свист возвестил всех о том, что пора разливать воду по чашкам. Саюри машинально взялась за ручку посудины, совершенно забыв о том, что после тесного контакта с огнём металл нагревается. Но она, казалось, этого и не заметила в первые секунды, зато потом резко отпустила, из-за чего чайник с грохотом полетел прямиком на пол, а девушка схватилась за обожжённую руку. – Воробушек, хватит в облаках витать, – подбежал к месту происшествия. – Водой холодной промочи, – но девушка лишь в упор смотрела на обожжённую руку, игнорируя слова бессмертного. – Ау! – но результата никакого не было. Тогда Хидан сам резко схватил руку пострадавшей, намереваясь оказать помощь, но Саюри тут же выхватила её. – Не трогай меня! – в её глазах пылал шаринган. – Ты чё творишь? – возмущённо недоумевал Хидан. – Я пытался помочь, а ты сразу глаза свои активируешь. Где твои манеры? – саркастически упрекнул бессмертный. Девушка была словно громом поражена, и её здоровая рука инстинктивно потянулась к глазам, прикрыв их рукой. Она не могла сейчас их контролировать. – Прости… прости, – шептала она словно молитву. – Я… мне… простите… мне нужно проветриться, – и она чуть ли не бегом покинула убежище. Все собравшиеся с любопытством наблюдали за этой сценой. Что происходит, никто понять не мог, и все могли лишь строить догадки. И только Хидан высказал вслух свою мысль: – Может у неё критические? *** Вечером того же дня каждый член организации был занят своим делом: Сасори так и не выходил из своей мастерской, Какузу занимался делами в своём кабинете, Кисаме спал у себя, Итачи читал в гостиной, а Хидан и Дейдара были в городе. В убежище было спокойно, пока не явился хмурый Хидан, неся на плече человеческое тело, которое периодически что-то бормотало и пыталось заставить своего пленителя его отпустить. – Что это? – спросил Итачи, оторвавшись от своей книги. – Представляешь, иду я по своим делам и вижу в таверне в дребезги пьяного Воробушка, – он указал на тушку на своём плече. – По доброте душевной решил её до дома подкинуть, а она брыкаться и колотить меня начала. Воробушек проветрил голову и промочил горлышко, – заключил Хидан. – Пить без повода… так и до алкоголизма недалеко. – У меня сегодня день рождения, придурок, – невнятно пробормотала тушка на плече Хидана. – И сколько же тебе стукнуло, птенчик? – бессмертный подошёл к мягкому дивану и осторожно усадил девушку. Она в полусонном состоянии откинула голову на спинку дивана и ответила с полузакрытыми глазами: – 20… эм… такс… 30? Нее… Ещё 50. Блиииин… Я не помню, – от такой речи оба парня были в немом шоке. – Это ж как же надо напиться, чтобы забыть, сколько тебе лет? – риторически спросил Хидан. – Её нужно в её комнату отвести, – спокойно предложил Итачи. – Блондинчик вместе со своей комнатой и её расфигачил. Так что там теперь руины, – пожал плечами. – Пусть тут спит, – бессмертный снова перевёл взгляд на пьяную девушку, которая уже слега посапывала. – Ладно, я пошёл по делам. Увидимся, – он махнул рукой на прощание. Девушка спала сидя, а Итачи думал, что же с ней теперь делать. Лучшим вариантом было бы уйти к себе, оставив девчонку тут. Но бросить её здесь в полубессознательном состоянии ему не хотелось. Конечно, здесь ей ничего не угрожает, но всё же... В месте полном мужчин, а тем более преступников, девушке, что не владеет собой, оставаться не следует. Посетовав на свою совесть, Итачи аккуратно взял её на руки и осторожно понёс в свою комнату. Только сегодня он предоставит ей свои покои, а сам переночует в гостиной. Комната Итачи не отличалась от остальных: такая же большая кровать, стол, стул и шкаф. Единственным отличием было наличие окна, которое сам нукенин и сделал. Его глаза видят всё хуже, поэтому ему намного приятней жить с естественным освещением. – Исами? – сквозь сон спросила девушка на руках у парня. Она обвила руками его шею и крепко прижалась. – Это ведь ты, да? Итачи не знал, как ему реагировать, но поразмыслив немного, решил посмотреть, куда приведёт этот разговор. – Да, – прошептал он. – Я скучала, – её голос дрогнул. – Я очень скучала, – девушка тихо плакала, ещё сильнее сжимая парня. – Ты ведь говорил, что не бросишь меня! Ты обещал! – только и шмыгала носом девушка. – Почему ты умер? Исами был очень дорогим человеком для Саюри, и Итачи это сразу понял. Но это её личное дело, и Итачи не был в праве в него вмешиваться. Он подошёл к кровати и бережно уложил девушку, освободив свою шею от её крепкой хватки. – Ты обещал, что защитишь, – говорила она во сне. Когда Итачи уже собирался покинуть комнату, его остановили слова Саюри. – Пожалуйста, не бросай меня. Мне страшно. – Не бойся. Я буду защищать тебя, – скорее на автомате выдавил он ответ на слова, что были адресованы не ему. Почему он сказал это, он сам не знал. Он никогда ни о ком не заботился, кроме как о своём младшем брате, а теперь он пообещал свою защиту этой маленькой девушке, что казалась такой хрупкой, что вот-вот сломается. Девушке, казалось, понравился такой ответ и, грустно улыбнувшись, она больше не сказала ни слова. Итачи лёг на другую половину кровати с мыслями о том, вспомнит ли Саюри об этом разговоре следующим утром. *** Пить хотелось чертовски. И в голове будто колокола звонили… Как же больно. Но зато было тепло и удобно, и впервые за несколько недель не болела спина от неудобного дивана. Я с трудом разлепила глаза, и до меня не сразу дошло, где я нахожусь. Честно признаться, я вообще понятия не имела, где я. Лунный свет из окна освещал незнакомую мне комнату, но она была похожа на мою, только в моей окна не было. Тут я заметила, что рядом мирно спал Итачи. Я попыталась вспомнить, как я здесь оказалась, но всё было, как в тумане. Я пришла в таверну и заказала выпить. Потом ещё… и ещё… А что дальше-то было? Чёрт. Не умею я пить. Ещё раз посмотрела на Итачи. Он во сне гораздо милее. А интересно, его волосы такие же мягкие, как выглядят? Рука потянулась к его голове сама собой и опустилась к волосам. Мягкие, как у кота. – Что ты делаешь? – услышала я мягкий тенор. Блин, и вот надо было ему проснуться, когда я его глажу. Неловко как-то. – Каким шампунем ты пользуешься? – абсолютно серьёзно спросила я. Итачи отодвинул мою руку и сел, внимательно на меня смотря. – Эм, не расскажешь, что произошло? – невинно спросила я, быстро поменяв тему. – Тебя Хидан принёс, а потом ты не могла от меня отцепиться, – не меняя своё коронное выражение безразличия, сказал он. В голове стало что-то всплывать о Хидане, но всё же провал в памяти, вызванный алкоголем, так и не желал восполняться. – Прости, – улыбнулась я, почесав затылок. – Я случайно ничего не говорила? – я надеялась, что я была нема, как рыба, но спросить всё же стоило. Мало ли, что я могла выболтать? – Говорила. Много чего. Например, что у тебя день Рождения. И всё время звала некого Исами. Кто это? Одно только упоминание имени вызвало бурю разнообразных эмоций. Грусть, тоска, сожаление и боль по потере. Когда я перестану так реагировать на всякое упоминание о нём? – Не твоё дело, – хмуро проговорила и подошла к окну. На небе сияла полная Луна, освещая поляну перед убежищем. Было светло, как днём. Я уловила едва слышный шорох со стороны Итачи, а потом он прислонился к стене с другой стороны окна. – Иногда гораздо легче выговориться, чем держать всё в себе, – его голос был полон доброты. Но зачем ему всё это? Я внимательно посмотрела на него, пытаясь найти хотя бы малейший намёк на издёвку, но его просто не было. Тёмные глаза смотрели на меня, и в них не было никакого весёлого огонька, что появляется когда смеешься над человеком. Глаза были полны честности. А может он прав? Может стоит хоть кому-то открыться? Столько лет держать всё в себе, не показывая никому боли и притворяясь, что всё хорошо. – Исами был моим парнем, – глубоко вздохнула я, пытаясь придать своему голосу побольше твёрдости и уверенности, но он всё равно предательски дрожал. – Мы встречались три года. Как-то раз он ушёл на миссию, – на глаза начали наворачиваться слёзы, но я упорно пыталась их сдержать, – и его убили. Случилось это прямо на мой день Рождения. У судьбы есть чувство юмора, да? – усмехнулась я вытирая слезы и шмыгая носом. – Когда мы последний раз с ним разговаривали, мы очень сильно поругались. Даже спустя столько лет у меня в ушах стоят последние слова, что я сказала ему. Я прервала свой рассказ, чтобы перевести дыхание. Не думала, что всё будет так сложно. Итачи смотрел на меня не перебивая, и без той ужасной жалости в глазах, с которой смотрели на меня родственники и соседи во время похорон. – Я сказала ему… «Что б ты сдох, придурок!» – я закрыла лицо руками и заревела. Так я, наверное, не плакала никогда в жизни: с надрывом и во весь голос. Я почувствовала, как Итачи обнял меня, но успокоиться я всё ещё не могла. Какая же я всё-таки слабая... – Ну-ну, – услышала я его мягкий успокаивающий голос над своим ухом. – Всё будет хорошо. – И мне так хотелось верить этому. Крепкие руки обнимали меня… И мне стало так спокойно, будто это было то, чего мне так давно не хватало. Словно это было то, что я искала. Я обняла Итачи в ответ и прижалась к нему, как к своему спасению. Он такой тёплый… И от него так приятно пахнет одеколоном. Пусть только сегодня я позволю себе побыть слабой. Мне было очень уютно, словно после долгого и изнурительного путешествия я вернулась в родной дом. Эти объятия… Не знаю, как это выразить словами, но я почувствовала, как будто так всё и должно быть.