Загадать желание на звезду

Душно. Хоть окно открыто, а прохладный весенний ветерок может и продуть беспечно завтракающих шинигами, адское пекло не сдаёт свои позиции. Но почему-то Кучики сидят спокойно, ни одна капля пота так и не скатилась от корней чёрных смоляных волос по виску. А всё из-за того, что жарко здесь только одному и это Ренджи. Аловолосый, пятернёй приглаживая растрепавшуюся влажную шевелюру, обжигаясь о горячую кожу лба и уткнувшись пустым взглядом в колени, уже долгое время пытается систематизировать и проанализировать полученную информацию. Что поделать, если ничего не выходит. Он всеми силами старается понять, почему Бьякуя ведёт себя так. Что произошло за одну ночь, если ледяной глава клана, по собственной воле, без всякого пренебрежения, ранее всегда мелькавшего в серых глазах, обнимает и целует своего ошарашенного лейтенанта. А также непристойно одевается вместо того, чтобы закутаться в как можно большее количество ткани, как в броню, но что самое странное — он ест сладкое, которое на дух не переносит. Откусывая небольшие кусочки, Бьякуя едва заметно морщится от подслащенного рисового теста и приторной пасты. Зачем он потянул руку к сладостям? Хотел в кои-то веки попробовать или захотел дотронуться до любовника? Последнее объяснение Ренджи сразу отбрасывает. Ведь Бьякуя никогда не прикасался к другим специально. Вежливо отстранялся, не допуская подобного впредь, а уж самых надоедливых прижигал яростным взглядом, приказывая не беспокоить. Ежели виновником оказывался Абарай, нахмуренный взгляд становился ещё жёстче, не позволяя протянуть руку, совершить небольшой шаг к главе благородного клана, дабы предотвратить даже малейший шанс на людские пересуды. Так почему он сам дотронулся до Ренджи и, о боже, улыбнулся?! Его искренние улыбки, редкие, как драгоценнейшие камни, Абарай бережно складывал в копилку памяти и мог пересчитать по пальцам. Насколько он мог судить, эта совершенная лукавая улыбка была намеренно открыта пронзительному взору фукутайчо. Ренджи вновь возвращался к вопросу: "Что с капитаном?" Ведь неслыханно, чтобы тот проявлял чувства так ясно, да еще и перед людьми, перед собственной сестрой! Ренджи, прищурившись, разглядывал Рукию, чтобы узнать, как она реагирует на эту ситуацию, но не стоит и приглядываться, очевидно — ей всё равно. Девушка уже доела свою порцию и вытирала руки салфеткой. Посмотрев на часы, она встала, поклонившись, поблагодарила за еду и попрощалась прежде, чем исчезнуть за сёдзи. Пожелав девушке приятного дня и удачи, Бьякуя и Ренджи остались наедине. Вот этого Абарай и боялся. Почему-то ему совсем не хотелось находиться с любовником один на один. Он справедливо опасался, что вот-вот должно что-то произойти, но, как ни странно, в комнате всё ещё висела тишина, не нарушаемая ни стуком палочек, ни даже шорохом одежды. Абарай никак не мог вымолвить ни слова, казалось, что язык онемел и заполнил рот, не в состоянии пошевелиться. Если взять и молча уйти, можно нарваться на неприятности: ничто Бьякуя не ценил, как вежливость, следование традициям и этикету — можно быть полностью уверенным, в таком случае Бьякуя обязательно сдержит обещание и секса у них не будет ещё много-много дней и столько же придётся терпеть злого и раздражительного Кучики-тайчо, как самолюбиво думал Ренджи: «От недотраха». Но значительно хуже будет, если остаться. Сейчас, не зная, что происходит в холёной голове, придавленной кенсейканом, Ренджи мог только гадать, что же выкинет в следующий момент влиятельный любовник, и это его совсем не радовало. Так и не решившись завести разговор, он затравлено вздохнул. — Я, наверное, тоже пойду, — за робость, проскользнувшую в слабом от волнения голосе, Абарай был готов биться головой об стол, но, безусловно, сдержал недостойные порывы. В ответ парень услышал тихий смешок. Брюнет поднялся с колен и поправил юкату. Сохраняя каменное лицо, он наклонился к любовнику, гипнотизируя того взглядом, как удав кролика. Их губы почти встретились, замерев в миллиметрах друг от друга. Абарай сглотнул и приоткрыл рот, ожидая поцелуя, но вместо этого Бьякуя прильнул к уху Ренджи и прошептал: — Тогда жди меня у порога, как верный пёс. После этой фразы мир Абарая перевернулся. Все мысли смешались, набатом стучась о черепушку. Сказанные капитаном слова беспрерывно прокручивались: «Ждать. У порога. Как пёс». Но... зачем ждать? Лейтенант всегда уходил до или после Бьякуи, чтобы никто ничего не заподозрил, понимая, что Кучики ни к чему слухи, порочащие великий клан. У порога? У порога дома он никогда не стоял. И будет стоять только в том случае, если что-нибудь натворит. Как положено, с цветами — любимыми капитанскими колокольчиками, разыскивая которые, придётся целый вечер провести в Руконгае — и извинениями у фусума ведущих в комнату Бьякуи, застыв оловянным солдатиком до тех пор, пока не добьётся прощения. Как пёс? Почему сразу пёс, ведь не так давно они сошлись на том, что Ренджи похож на представителей семейства кошачьих, а именно, Абарай похвастался, что Рангику и Юмичика, будучи пьяными в стельку, пустились в долгие думы, что же значат замысловатые татуировки лейтенанта шестого отряда, и решили, что тот подражает вечному сопернику дракона — тигру. Бьякуя в ответ лишь кивнул, кажется, согласившись с мнением собутыльников любовника. Так почему же именно пёс? Ренджи попросту сидел и разбирал по полочкам слова Бьякуи, не заметив, как капитан вышел. Впрочем, сидел он не так уж и долго, всего несколько минут. Поднявшись, он пригладил форму, с тоской взглянув на еду, которая была оставлена шинигами на низеньком столике. Такую еду грех не съесть, но Абараю уже кусок в горло не лез. Он хотел бы поблагодарить за лакомства, отведанные сегодня, да благодарить некого. Кучики разошлись, а выражать признательность слугам также бессмысленно, как мисочкам, в которых подавались блюда. Направляясь к выходу, Ренджи увлёкся размышлениями о происходящем. Мысли так и не оставили парня в покое. Они лезли и лезли в его голову. Теперь больше всего его волновало поведение подруги, которая ни с того, ни с сего назвала его «зятем» и не обращала внимания на странные действия брата. На «заигрывания» за столом — хоть Ренджи и считал, что у Бьякуи были свои мотивы, но Рукия, видевшая ситуацию со стороны, могла неправильно понять, — на одежду, несвойственную чопорному Кучики. Она вела себя так, словно всё это её не касалось, будто такое поведение за столом — набившая оскомину рутина, даже не стоящая внимания. В то, что подруга даже более непонятливая — бестолковая, — чем он сам, Ренджи ой как не верилось. Было лишь одно разумное объяснение: Рукия знала об их отношениях. Как и служанка... Но у Абарая все мутилось перед глазами, когда он думал о том, что желание, его множество раз загаданное желание, наконец, сбылось! Хотя он тут же себя отдергивал, разбивая мечту в стеклянную пыль, — она абсолютно нереальна, невозможна. Приблизившись к фусума, Ренджи заметил застывшую за ними маленькую тень, принадлежавшую Рукии. Её короткие волосы развивал лёгкий ветерок, а лоб был нахмурен, казалось, девушка озабочена чем-то. Неужто не осталось в доме ни одного спокойного человека? Впрочем, здраво рассудив, Ренджи предположил, что шинигами кого-то ждала. — Эй, подруг, что встала-то? — выкрикнул Абарай. Рукия не дёрнулась от громкости его голоса, она уже давно почувствовала рейацу Ренджи. Её левая рука крепко сжимала рукоять, лежавшего в ножнах, меча. Рейацу девушки усилилась, обеспокоив и так не особо безмятежного, скорее наоборот, Ренджи. Он пристально посмотрел на девушку. — Рукия, что слу… — но договорить ему не дали. В шею впился острый кончик катаны. Ренджи, не ожидавший подобного от подруги детства, не заметил момент, когда Рукия вытащила меч и направила его в сторону товарища. Почему она так поступила? Хотела сразиться? Но не тут же, у собственного дома, не дав возможности даже прикоснуться к Забимару. Конечно, бывало Абарай начинал бесить девушку, и она гонялась за ним по всему Сейретею, вот только меч не грозил перерезать глотку при неверном движении. И даже когда она выкрикивала что-то вроде «Я тебя уничтожу!» в её глазах читалось веселье. Сейчас же Рукия была разозлена на него так, что даже подняла меч. В её глазах пылало не удовольствие, а ярость. — Кто ты, чёрт возьми, такой? — злобно выкрикнула брюнетка. — Что? — удивлённо переспросил Ренджи. — Не что, а кто? — еле сдерживаясь начала девушка. – Я чувствую рейацу, значит ты не Пустой. — Я не он, — подтвердил парень, всё-таки посматривая на подругу, как на чокнутую. — А кто тогда? — спросила девушка, ничуть не задетая сочувственным взглядом. — Абарай Рен... — он говорил тихо, стараясь не беспокоить съехавшую крышу шинигами, но Кучики лишь громче закричала и его фраза потонула в ультразвуке. — Не ври! — духовная сила Рукии разве что вмятин не оставляла на деревянном покрытии, злость хлестала из девушки, та крепче схватилась за меч, руки её подрагивали от напряжения. — Хватит лгать, ты не он! — Я могу доказать, — Ренджи всё также стоял на своем. — Давай! — выкрикнула Рукия, явно не верившая, что у него получится убедить её. — Спроси то, что знаем только мы двое, — смело вскинулся Ренджи. Зря, конечно, Ренджи это сказал. Ведь после хорошей пьянки, он много чего не помнит. Некоторые воспоминания вылетают из головы, стираются под грузом памяти и прожитых лет. — Ты должен это помнить не хуже меня. Когда мы были ещё детьми, нам жилось не сахарно, впрочем, как и всем беспризорникам района Инудзури. Приходилось воровать, чтобы прожить. Крали часто, почти каждый день, убегали, скрывались, чтобы нас не поймали, но не всё было гладко, — лицо Рукии изменилось. Глаза заволокло туманом воспоминаний. Ренджи широко распахнул глаза, но взял себя в руки, лишь сведённые брови выдавали его отношение к произошедшему в их далеком, беспросветном детстве: — Тебя поймали. Кому, как не мне помнить об этом. Те несладкие дни, дни детской непосредственности и несчастий, Ренджи помнил, как будто это было вчера. Он потянул ниточку памяти, вспоминая, в подробностях, тот далеко не счастливый день, когда лучшую подругу похитили. Эта ситуация была унизительной, никому не хочется вспоминать о прошлом, в котором воровать было не зазорно, а упоминать о нём в компании друзей, пусть даже те поймут, не возникает и мысли. И сейчас, единственные свидетели произошедшего закопаны на холме, возвышающемся над бедным районом Инудзури. С высоты птичьего полета видны лишь крыши плотно притиснутые друг к другу, да обшарпанные стены. Пыльная, грязная дорога, скорее похожа тонкую ленточку, изрезавшую микроскопическими нитями окраину Руконгая. За этими крышами и стенами не видно людей, но знающий человек сразу скажет, что большинство из них носит обветшалые тряпки, даже издалека не напоминающие опрятные юкаты жителей ближайших к Сейретею кварталов. Также не видно драк и боёв проходящих то на одной, то на другой улочке. Люди, живущие здесь, черствы и равнодушны к чужим бедам, они могут быть агрессивны или холодны, но всегда заботятся лишь о себе. Впрочем, есть те, чьи сердца ещё пылко бьются, они готовы жить, несмотря на то, что мир, в котором они существуют так отвратителен. Небольшая община беспризорников, собравшая детей от мала до велика, они жили на окраине, в дырявой хижине продуваемой всеми ветрами. Они так стремились выжить. Резкий старт. Они бежали, огибая препятствия, теряясь в мешанине засаленных лоскутов, будто в водовороте грязи, стирая босые ноги. Шум, стоявший на малюсеньком рыночке, заглушал сбившееся дыхание ребятни. Большие кувшины тянули хрупкие ручки, но они не могли позволить себе расстаться с желанной добычей. Где-то сзади бежал старик, у которого украли воду сироты, но его хрипы терялись вдали, победа почти в кармане. Однако топот ног сзади усилился, мельком обернувшись, Ренджи пришёл в ужас. Двое громил мчались по пятам за удирающими детьми. И не удивительно, что быстро нагоняли. Что им юркие воришки, ныряющие под руками прогуливающихся? Расталкивая толпу, две большущие детины всё сокращали и сокращали и без того мизерное расстояние. — Быстрее! Быстрее! — подгонял Ренджи семенящую перед ним малышню. На всех парах беспризорники мчались по длинной ветвистой улочке. — Рукия, ты там как? —  тяжело дыша прокричал Ренджи, но не услышав ответа резко остановился, оглядываясь по сторонам. Страх наполнил каждую клеточку его тела, когда он увидел, как девчушка, продираясь сквозь массу людей стремится к узкому переулку, спрятавшемуся между домами, и как радостно ухмыляются ей в след перекачанные мужчины. — Рукия! — завопил во всю глотку патлатый мальчуган. — Рукия! Рукия, вернись! — Уводи остальных! Я справлюсь, - донеслось до него из толпы, поглотившей тощую девчонку. Ренджи замер, совершая нелегкий для него выбор. На мгновение зажмурившись, он отвернулся и побежал за мальками, которые уже устали и сбавили скорость. — Быстрее, сонные мухи, не время отдыхать! - гаркнул он, поторапливая детвору, нагоняя их, не давай сбиться с ритма. Топот давно не преследовал их, но они продолжали бежать вперед к своему убежищу. Люди не обращали внимания на спешащих детей, кому какое дело, где оборванцы могли взять столько питьевой воды? В то же время, в тихом тёмном переулке разбивало тишину громкое дыхание бегущей девочки. А вслед ему раздавалось смеющееся рычание и угрозы. Не снижая темпа, она бежала из последних сил, лишь чудом затормозив перед высокой стеной отрезающей дальнейший путь. Смех позади стал еще громче. Обернувшись, Рукия, прищурив большие глазищи, настороженно взирала во тьму. Но дубинка возникла будто из ниоткуда, одарив быстрым прикосновением хрупкое, тут же повалившееся в пыль, тело. Ренджи ждал. Полчаса, час, полтора. Искусав все ногти и прокусив губу, он застыл на толстой ветке раскидистого дерева, устремив взгляд вдаль, зная, что сразу узнает приближающуюся фигуру. И когда вместо смешной девчушки, к стволу прислонился маленький ребёнок, ни мускул на его лице не дрогнул, а взгляд не оторвался от пыльной дороги. — Ренджи, она там. Они схватили её, — чуть не плача выдавил мальчонка. — Рассказывай. Всё, что знаешь, — возможно, его голос прозвучал слишком грозно, но мелкий зачастил, заикаясь от волнения: — Сестричку Рукию схватили. Те торговцы, мы пару раз воровали у них фрукты, тайком, мы думали, они не заметили. Это всё старик Огава, он подговорил их, а завтра... завтра... — редкие всхлипы перешли в рыдания. — Что завтра? — прорычал Абарай, спрыгнув с ветки и нависнув над заплаканным личиком. — Её завтра по-побьют. На главной улице, утром, перед всеми, чтоб... чтоб нам неповадно красть было! — вновь задрожал, захлёбываясь соплями и слезами, мальчик. Дикий рёв разнёсся по округе. Мальчик с испугом посмотрел на злого, отчаянного растрёпанного парнишку. Пелена ярости застилала ему глаза, пока он мчался к их хижине, прикидывая, много ли людей там сейчас. Очутившись на пороге, он рванул клочок ткани, служащий им дверью, чуть не содрав её с балки. Несколько десятков глаз впились в замершего, уперевшего руки в колени, мальчугана. Из горла вырывались сипы, не дающие и слова вымолвить. Лишь те, кто стояли к нему ближе, могли бы услышать слова, вырывавшиеся с хриплым дыханием: — Рукия... схватили... помочь... — но никто не прислушивался к тому, что хотел сказать красноволосый. Почти все вернулись к своим делам, когда один из старших парней всё-таки поинтересовался: — Что с тобой, Абарай? Явился с такой помпой, взмыленный. Вожжа под хвост попала? — Идиоты, — прохрипел Ренджи. — Рукию схватил Огава с двумя амбалами. И завтра её собираются покарать за все наши кражи. Раздался сдавленный вздох младшей аудитории. Ребятня загалдела. — Тихо! - — рявкнул старший. Затем он пренебрежительно оглядел парня-ананаса и медленно, растягивая гласные, произнес: — Абарай, ты с Луны свалился? Ну попалась девчонка, и что с того? Она не первая и, несомненно, не последняя. А теперь, все разошлись по своим углам и чтоб ни шороху — Мразь, — прорычал Ренджи. — Ты хоть знаешь благодаря кому ты, да и все собравшиеся здесь, не померли от жажды? Кто пожертвовал собой, чтобы мы смогли доставить сюда эту воду?! — он злобно пнул большой глиняный кувшин. — Парой ртов меньше, какая разница? Слабакам здесь не место. — Ублюдок! — яростный крик сотряс хлипкую хижину. Ренджи встал в стойку, готовый в тот же миг наброситься на бездушную сволочь, но сразу трое кинулись на него, не давая совершить глупость. — Рен, спокойно! Не делай этого! Он того не стоит! У нас есть более важное дело! - наперебой шептали они, успокаивая раззадоренного мальчишку. Старший хмыкнул и отвернувшись прошел к своим ровесникам. Затихшего же Ренджи выволокли на улицу, подышать свежим воздухом. Рукия медленно втянула воздух. И чуть не застонала, когда голову прошила жуткая боль. Теперь открывать глаза совсем не хотелось. Впрочем, ей и не пришлось, совсем рядом послышались шаги. Она не шевелилась, даже не дышала, надеялась, что пройдут мимо. Только от этого удар по рёбрам показался значительно болезненнее. Но она не дрогнула, ни одним движением не выдала, что очнулась и что ей может быть больно. Последовал новый удар. Следующий... — Вставай, тварь! Не заставляй меня ждать. Девчушка почувствовала, как воздух колыхнулся, просвистела тяжелая нога и остановилась, не достигнув изрядно потрёпанных рёбер, вместо этого её оглушил визгливый старческий голос: — Канэко! Ты что творишь, выродок?! Хочешь, чтобы завтра она вообще не пришла в себя? — Старик! - протянул верзила. — Да очнулась она уже, притворяется, падла. — Да ну? — съехидничал Огава. — После того, как ты её огрел, я не удивлюсь, если она помрёт, не разлепив глаз. На секунду Рукие показалось, что лучше бы так и случилось. Рёбра ныли, голова трещала, руки, связанные за спиной крепким узлом, онемели и неприятно покалывали, а сознание старалось уплыть как можно дальше от этого сарая. Но она держалась, из последних сил цеплялась за реальность, понимая, что если уснёт, может уже никогда не проснуться. — Кониси, а ну переверни её! — прикрикнул старик на второго, застывшего как мраморное изваяние, бугая похожего на Канэко как брат-близнец без всякого родства. Тот чуть потоптался на месте, вперевалочку подступился к «безжизненному» телу и, ткнув пару раз в рёбра большим, как сарделька, пальцем, — в этот миг девочка подумала, что провалится в обморок, если он не прекратит, — повернул её бледным, будто восковым, лицом к остальным торговцам. Канэко похабно оскалился: — А может после небольшой завтрашней инквизиции продадим девку в бордель? Рукия застыла, покрывшись противными мурашками, и чуть не распахнула глаза. — Совсем крышей поехал, дубина? Её ж завтра не узнать будет, повезёт девке, если инвалидкой останется. А вообще, казнить этих крысёнышей помоечных надо. Чтоб не жрали зазря пищу людскую, —  сплюнул на деревянный пол старый лавочник. Оба громилы раскатисто заржали, поддерживая мнение торговца водой. Затем, оставив в помещении тлеть небольшую лучину, трое удалились в другую часть амбара, где их уже ждали расстеленные футоны. Не час и не два пролежала Рукия без сна, уже сгорела тонкая лучина, подгнившую солому освещала бледная луна, а девчонка продолжала выкручивать себе запястья, растягивать неподдающуюся веревку, стремясь выбраться как можно скорее. Внезапно свет луны перестал проникать в окошко под крышей, Рукия затравленно обернулась, поднимая голову к потолку. На тонкой раме сидел Ренджи, улыбаясь во все зубы. Закрепив длинную самодельную верёвку, он спустился вниз и подбежал к сияющей от счастья девчонке. Безмолвно помучился с мудрёным узлом, сковавшим руки пленницы. — Ну как, встать можешь? — протянул ей руку Абарай. Посмотрев на него, как на идиота, Рукия, опираясь на несущий столб, попыталась самостоятельно подняться на ноги, но гордыня всегда была пороком. Не успела она и шагу ступить как голова взорвалась болью, а в ребрах что-то очень нехорошо стрельнуло. Поймав стремительно заваливающуюся девчонку, Ренджи тихо ругнулся. Несмотря на вялое сопротивление, он уложил её наземь и вновь забрался на окошко. Свесившись вниз, он пошептался с друзьями и, помрачнев, скинул им конец веревки. Один за другим в амбар проникали оборванцы, молчаливо приветствуя удивлённую Рукию. Наконец, она не выдержала и зашипела: — Дураки! Нахрена вы все сюда припёрлись? Я... я не смогу залезть наверх, — признала девочка. — Уходите немедленно, вы наделали столько шума, если сейчас кто-то проснётся... — Ты сама шумишь значительно больше! — тихо рассмеялись мальчики. — Не волнуйся, мы все выберемся отсюда. У нас есть план! Ренджи, как самый высокий и крепкий, со странной ухмылочкой наклонился над Рукией, чтобы в один миг подхватить на руки хрупкое угловатое тельце, чуть не взвизгнувшее от удивления. — Придурок! Чучело пустоголовое! Совсем офигел, что ли? Положи меня на место! — тихо ругалась Рукия. — Да не ёрзай, дура! Сейчас свалишься же! Будешь шуметь, точно всех на ноги поднимем, — вразумил упрямицу алоголовый. — Эй, ребята, а теперь на цыпочках, как мышки, крадёмся к двери! Странная процессия из трёх мальчиков с большими мешками и высоким красным ананасом в коротенькой, не замедляющей движений, подранной юкате, тащившим на руках надувшуюся от возмущения тёмноволосую девчушку, двинулась по шуршащей соломе в сторону больших ворот. Но стоило им приблизиться к этой преграде, взволнованный вздох прошёлся по их рядам. — Не может быть, — сдавленно прохрипел Абарай. Ворота были заперты. Большой навесной замок намертво соединял тяжёлые створки. — Мы влипли, — и это было общее мнение. — Вот и всё, - еле вымолвила Рукия, которая до последнего верила, что теперь, когда за ней пришли друзья, всё будет хорошо, они обязательно выберутся и будут и дальше вместе жить, как одна семья. — Ренджи, верни меня туда, где взял, а вы... уходите быстрее, ночь не может длиться вечно. — Ты совсем сдурела?! Хрен я тебя брошу! — вызывающе громко ответил Ренджи, крепче сжимая её в руках. — Вы как всегда. Хватит уже орать, — весело рассмеялся Пухляш, немного смущенно одернув бирюзовое заплатанное кимоно. — Кажется, мы сможем отсюда сбежать. Вместе. Он придирчиво осмотрел замок и радостно усмехнулся чему-то неизвестному остальным. Не обращая внимания на шокированные моськи своих компаньонов, мальчик сбросил с плеча увесистый груз — большую брезентовую ткань, скорее напоминающую лоскутное одеяло, перевязанную шнурком, в которой оказалось столько разномастного барахла, что даже в темноте амбара рябило в глазах, — и начал перебирать вещи одну за другой. В конце концов, с победным выражением на щекастом лице он выудил тонкий кусочек мягкого, гнущегося под пальцами металла. Завернув всё добро обратно, а из-за пазухи достав заточку, он принялся вырезать геометрические фигуры на пластичном железном полотне, образовавшие один многоугольник. Согнув его несколько раз, он получил отмычку в форме колечка и выступающей трапеции. Невольные зрители волшебного шоу не сдержали общий приглушённый вздох. — Канэко, это мыши, точно говорю! Я проснулся оттого, что что-то шуршит. И всё ближе, — немного истерично вздохнул взрослый дядька. — Ты совсем охренел?! Будить меня из-за того, что тебе примерещилось во сне? Ты так нарываешься? Уж поверь, я бы тотчас же намял тебе бока, если бы не хотел спать, — верзила с мятым, припухшим от сна лицом размахивал небольшим ржавым фонариком, освещая углы. — Это амбар, здесь обязательно должны быть мыши, крысы и прочая дрянь, хотя я пока ни одной не... вижу... — запнувшись пробормотал он, осветив ворота и сжавшихся в комочек вторженцев. — Это что за голодранцы?! — взревели в один голос бритоголовые. — Понятно, — гаденько протянул более сообразительный Канэко, хотя этих двоих было весьма трудно различать, приближаясь к замершим в испуге детям. — Теперь у нас не одна девка, а сразу... — он замялся, считая присутствующих, — пять беспризорников! В тот же миг зашептал Пухляш: — Мне нужна минута. Задержите их! — Как думаешь, может стоит избить парнишек, а деваху всё-таки в публичный дом отправить? Тоже наукой им будет, да и деньгами разживёмся. Пусть компенсируют! — вдохновенно вещал ублюдок, угрожающе позыркивая на ощетинившихся ребят. Менее болтливый Кониси нахмуренно наблюдал за ребятами, заслонившими взломщика. Рукия была прислонена к воротам, тоже спрятанная за спинами воришек. И к несчастью, в голове остолопа зародился-таки вопрос: — Эй, жирдяй! Ты чем там занимаешься? Канэки приостановил словесную брань, вглядываясь в собранные, полные решимости лица мальчишек. — Да они сбежать пытаются, болван! Хватай их! Шаг за шагом эти отъявленные головорезы начали сужать круг, загоняя ребят в угол. Их рожи обезобразили довольные ухмылки, но не тут-то было. Отзеркалив улыбающиеся физиономии, Патлатый и Кудряшка достали из своей клади заточенные палки, отдалённо смахивающие на боккены, которые всегда носило с собой большинство взрослых, живущих на окраине Руконгая. Громилы заржали. Они хохотали до упаду, но смех стих также резко, как и возник. И в воцарившейся тишине громом прозвучал шёпот Пухлого: — Ещё. Я уже подцепил. Ещё немножко! Поведение мужчин моментально изменилось. Они больше не пытались острить или издеваться над детьми, сейчас они были предельно собраны, готовые в любую секунду схватить Рена и компанию. Не сомневаясь ни секунды, мальчишки занесли самодельные мечи над купцами, обрушив их со всей силы, живущей в детских телах. Но вместо того, чтобы вырубить бритых, встретившись с их твердыми черепушками, мечи взвились в воздух сотней щепок, не причинив громадинам никакого вреда. Животный страх застыл в глазах детей. — Идиоты, чего застыли? План Б! — прокричал Ренджи. Кажется, вопли Абарая вернули боевой дух взволнованным мальчикам. Из вещмешков с нечеловеческой скоростью начали появляться камни, железки, деревяшки, летящие точно по лысым целям. Но они не смогли приглушить победный щелчок открывшегося замка. Неистово матерясь, верзилы прижали детвору к закрытым створкам, не давая пошевелиться. Ренджи испуганно заметался. Большая ладонь прижимала лёгкое тельце к тяжёлым дубовым воротам, а совсем рядом висели ещё трое беспризорников. Рукия, неспособная и шагу сделать, стояла неподалёку. У мальчика не получалось ни лягнуть, ни укусить обидчиков, а воздух не прорывался сквозь сжатое горло в горящие лёгкие. Сознание уже стояло на границе небытия, когда рискованная, но спасительная идея озарила беспросветную тьму. Абарай, прекратив сжимать дрожащими пальцами огромные кулаки Кониси, безвольно повис в руке мужчины, не касаясь ногами пола. Сцепив ладони, он преувеличенно сосредоточенно нахмурился. Секунды показались вечностью, когда его лицо озарила вспышка радости. В напряжённых ладонях зародилось небольшое синее пламя, разрастающееся всё сильнее и сильнее, но совершенно не контролируемое красноволосым, судя по его удивлённой физиономии. Шар уже приблизился к Кониси, когда Канэки, обернувшийся к товарищу, разжал руки, выпуская мальчишек, и начал отступать назад, приговаривая: — Эй, пацан! Ты чё творишь? А ну прекрати, живо! — Ага, конечно! — ехидно выкрикнул парнишка. — Ребят, пригнитесь, — сосредоточенно приказал он, выпуская сферу, размеры которой не внушали ему доверия, в ничего не соображающего Кониси и убегающего Канэки. Раздавшийся взрыв, казалось, разбудил весь район. Не обращая внимания на отброшенных взрывной волной громил, высвободившиеся мальчишки подхватили вырубившегося Ренджи и отбивающуюся Рукию и бодро побежали к хижине. Эта история, дополненная сдержанными пояснениями Рукии и взволнованным, сбивчивым рассказом восторженных друзей, не раз вспоминалась Абараю в худшие из времён и сейчас он мог воспроизвести её так, словно всё случилось вчера. Что бы не задала девушка, вопрос не останется без ответа. — Эй, ты меня слышишь? - прикрикнула подруга, скептично глянув на ушедшего в астрал Абарая. — Да, прости, — тряхнул головой Ренджи, чтобы высвободиться из паутинки воспоминаний. — Ну, что-нибудь помнишь или нет? — Я всё помню! — нагло оскалился парень. — Тогда ответь. Какова цель моего похищения? - серьёзно спросила брюнетка. Она всё ещё не убирала меч, самым краем задевая шею Абарая. — Чтобы показать всем, что связываться с ними опасно, что мы ответим за все украденные кувшины с водой. Но они ошиблись, это не напугало никого кроме нас, — печально ответил парень. — Правильно, — одобрительно улыбнулась Рукия. — Тогда, как вы меня защищали? Что ты сделал, когда мы оказались в безвыходном положении? — Песком, камнями и палкам. Всем мусором, который принесли с собой. Но когда стало очевидно, что это бесполезно, мне пришлось задействовать сомнительный, просто абсурдный план. Тогда я впервые собрал свою духовную силу, но, бесконтрольная, она взорвалась, не достигнув цели. — Ну, да. Ведь ты в кидо полный ноль. У тебя в академии всегда был низкий балл за этот предмет, - усмехнулась девушка. — Эй, хорош смеяться, - Ренджи попытался приблизиться, но остриё меча упёрлось в горло. — Я не смеюсь над теми, над кем Бог уже посмеялся. — Коротышка, знай свое место! — храбро ответил Ренджи, понимая, что его за это ждёт. — Узнаю старого Ренджи, - расхохоталась Рукия, отпинав красноволосого. – Всегда любил поругаться. — Ну, раз это я, ты всё-таки уберёшь меч, а то больно сильно упирается в горло? — спросил Ренджи. — Так что с тобой, Ренджи? — удивлённо спросила девушка, тем временем убирая меч. — Ты какой-то чудной. — Опять двадцать пять, я всё тот же, — спокойно ответил Абарай, пару раз хрустнув затёкшей шеей. — Ну да, исключая некоторые странности, - хмыкнула брюнетка. — Твоё поведение тоже за гранью обычного. — Я нормально веду себя, — улыбчиво ответила девушка. — Мне пора, мой капитан будет волноваться. — Укитаке хоть ругать тебя не будет, — немного завистливо протянул парень, щерясь подруге. —  Ладно, я пошла, — прощаясь, расплылась в улыбке Рукия. — В Готее ещё поговорим. — Удачи! — Ага, и вам с братом по дороге поворковать, за ручки подержаться, — хитро подмигнула девушка. — Ну да, — завис Абарай. Пугливо раширив глаза, переспросил: — Чего? — Бай-бай! – сияя, помахала рукой Кучики. — Что ты имеешь в виду? – ответа на вопрос парень так и не услышал. Подруга уже испарилась в шумпо. Рукия, бывало, подшучивала над Ренджи, но это никогда не затрагивало её брата. Она ни разу не подрунивала над Бьякуей и не смеялась над приколами, которые касались дражайшего нии-самы. Девушка всегда воспринимала их всерьёз и просила других не острить на эту тему. Так почему она сказала Ренджи пройтись с её братом за руку? Эту «шутку» Ренджи принял близко к сердцу, хоть он и встречается с Бьякуей, но держаться за руки им никогда не приходилось. В том числе пройтись по Сейретею, это уже слишком. — Ренджи, — знакомый голос окликнул аловолосого. — Капитан? — обернулся Абарай, чтобы убедиться. Сейчас он не был уверен ни в чём. — В отряде меня так будешь называть — не сейчас, — мягко улыбнулся Бьякуя. Кучики стоял на пороге в привычной военной униформе. Он так красиво улыбался, что сердце Ренджи бешено забилось, небольшие капилляры не выдержали ритма влюблённой мышцы и парню пришлось быстро стереть алую полоску крови, чтобы Бьякуя этого не видел. Для Абарая эта улыбка ассоциировалась с радостью, не хотелось бы прерывать этот мимолетный миг. Ведь брюнет так редко открыто испытывал положительные эмоции. Большинство его улыбок и взглядов были печальны. — Ну что, идём, — Бьякуя подошёл к любовнику, придирчиво его оглядел и поправил воротник косодэ, не прекращая сиять как новенький полтинник. — Д…да, идёмте, — промямлил Ренджи. В ответ он получил лёгкий поцелуй в уголок губ. От такого поведения рот Абарая поражённо приоткрылся. Аловолосый не знал, что ответить. Довольно усмехнувшись, Бьякуя одним лишь указательным пальцем вернул лицо смущённого лейтенанта в привычное миру состояние. Прихватив рукав остолбеневшего руконгайца, Кучики повёл его вперёд, на работу. Кажется, Рукия была в чём-то права, — подумалось Ренджи. Но он явно представлял себе это иначе.