Прототип

Бат Бич, Бруклин Этот район Нью-Йорка не был затронут эпидемией – его жители знали о биологической катастрофе в основном лишь из новостей, но сами ни разу не видели вживую ни зомби, ни охотников, ни гидр. Им не приходилось отсиживаться дома, опасаясь выйти на улицу, где они могли бы подвергнуться нападению зараженных или быть застреленными военными, случайно зайдя в запретную зону. На улицах Бруклина не лежали разлагающиеся трупы жертв эпидемии, которые не успевали утилизировать, и поэтому местным мусорщикам приходилось прилагать усилия, чтобы раздобыть себе пропитание. Одинокая ворона важно расхаживала вдоль берега, выискивая что-нибудь съедобное среди валяющегося на песке мусора. Вскоре внимание птицы привлек какой-то черный предмет, источавший запах горелого мяса. Ворона в несколько прыжков подскочила к своей находке и остановилась, склонив голову набок и осматривая то, что когда-то было живым существом, а теперь превратилось в бесформенную кучу обугленной плоти и переломанных костей. Впрочем, от этих останков исходил слабый запах крови – должно быть, под черными корками есть мягкое мясо, пригодное в пищу. Ворона вспорхнула на труп, дернула клювом одну из корок и отбросила ее в сторону. Через секунду клюв птицы впился в еще теплую плоть. Странный чавкающий звук спугнул ворону. Птица оттолкнулась лапами от обгоревшего тела и взлетела в воздух, но вдруг что-то с силой дернуло ее назад, ухватив за крыло. Ворона испуганно каркнула, а в следующую секунду ее буквально окружили извивающиеся красно-черные щупальца. Крик сменился захлебывающимся кровью хрипом, когда эти придатки вонзились в плоть и принялись разрывать и растворять ее изнутри. Вскоре птица исчезла бесследно, поглощенная хищной биомассой. И поэтому она уже не увидела, как то обугленное тело, которым она несколькими секундами раньше хотела поужинать, пошевельнулось. Как от него отлетели черные струпья, обнажая пульсирующую красную плоть. Как срастались раздробленные кости. Существо, казалось бы, восставшее из мертвых, присело, пока его тело продолжало восстанавливаться. Вывихнутая челюсть самопроизвольно вправилась, в пустых глазницах стали формироваться новые глаза. И, наконец, тело покрылось новой кожей и одеждой. Последней зажила рваная рана под правым глазом. Алекс Мерсер снова был жив. Вирус в очередной раз не дал своему создателю умереть. Слегка пошатываясь, Алекс встал на ноги и выпрямился, окинув взглядом то место, где он оказался. Это явно был не Манхэттен – данный район выглядел просто райским уголком по сравнению с тем адом, в котором Алекс провел последние две с половиной недели. Глубоко вдохнув свежий, не отравленный кровотоксином и трупным смрадом воздух, Мерсер неспешно побрел вдоль берега, погруженный в свои мысли. Алекс искал правду. Он ее нашел. И она ему не понравилась. Если бы он только мог ее забыть! Этот город пострадал из-за его ошибок. Из-за того, что он натворил на Пенсильванском вокзале и в лаборатории Гентека. И, к сожалению, это уже нельзя исправить. Всякий раз, закрывая глаза, Алекс будет видеть сотни мертвецов, кричащих, когда он забирает их жизни. Этого он не забудет никогда. Чем он стал? Чем-то меньшим, чем человек. Но и чем-то большим.