Зачем нам нужна была война?

Еще один день. Я все еще сломлен, и никто не знает, когда я восстановлюсь полностью. На календаре май 1945 года. Война закончена полной капитуляцией Советского Союза и всех, кто до последнего пытался оказать сопротивление нашему фюреру и всей великой Германии. Несмотря на нашу полную и безоговорочную победу, мы все равно понесли немалые потери. Немецкий народ искренне радуется триумфу, но при этом старается не думать о своих погибших и бесследно исчезнувших на войне детях, мужьях и разрушенных домах, в которых они прожили всю свою жизнь. Я тоже потерял всю свою семью. Мать и отца, старшего брата, жену и малыша Вильгельма, которого я так горячо любил. Ради которого я так мечтал как можно скорее закончить войну. И вот, война, наконец, закончена. Пока люди всей толпой идут по улицам Берлина, поют песни и обнимают друг друга, не разбирая кто друг, а кто просто прохожий, я стою в стороне и напряженно докуриваю сигарету. Я бы мог сейчас горевать о своей семье, я мог бы радоваться победе, однако я не чувствую, ни радости, ни печали, ни блаженного чувства, что за тобой миллионы поверженных врагов Рейха. В любом случае, я и не посмел бы показать ни одну эмоцию на своем лице. Не положено. Меня зовут Гюнтер Мюллер, штурмбанфюрер Гестапо. Позади меня стоят гауптштурфюрер Кристоф Шнайдер и оберфельдфебель Генрих Штайн, которые, уже докурив сигареты, тихо о чем-то спорили. Меня охватывало странное чувство, каждый раз, когда они находились рядом со мной. А рядом они были практически постоянно – таков был мой приказ, мне нужно, чтобы кто-то в случае чего мог прикрыть мне спину. И именно этим двоим я доверял свою безопасность, хотя и сам я всегда был начеку. Все же несмотря на выказываемое им доверие, мне не нравилось, что они стоят за моей спиной. Это то самое странное чувство – я чувствую себя с ними в безопасности, но одновременно с этим я крайне осторожен: неспроста говорят, что именно те, кто к нам ближе всего – потом же и убивают. Посмотрев на часы, я решил, что больше нет времени стоять и смотреть на людей и заполненные улицы Берлина. Война выиграна, но у меня еще слишком много дел. Ведь мы все еще не до конца закончили такое славное дело, как избавлять нашу планету от всякого сброда, вроде цыган и евреев. Я обернулся на Кристофа и Генриха, которые тут же замолчали, как будто и не спорили так горячо секунду назад. - Нам пора идти, – Сказал я. - У нас много работы. Генрих молча кивнул и пошел вперед, однако Кристоф остался стоять на месте. Внутри меня сразу же вскипела неимоверная злость. Что еще за неподчинение? Я знал, что Кристоф любитель не сразу выполнять данные ему приказы, но и он слишком хорошо знает, что один намек на сопротивление и неподчинение вызывает во мне злость такой силы, что я готов совершенно безжалостно расстрелять его. В очередной раз я понимаю, что не стоило ему показывать мое расположение. Собрав всю свою силу воли, я только и смог выдавить: -Что? - Штурмбанфюрер, я надеялся что Вы дадите нам продохнуть хотя бы один день. Вы только посмотрите вокруг! Все радуются победе! Никто даже и не думает ни о какой работе. Разрешите хоть на часок развеяться, хотя бы рюмочку шнапса выпить. Я, честно говоря, и сам хотел бы выпить. Но разве мог я ему это сказать? Похоже Шнайдер совсем от рук отбился. Весьма странно, ведь он родился в немецкой семье, где дисциплина прежде всего. Закончил национал, политическую академию, где учили подчиняться всем приказам беспрекословно. Я приблизился к нему на максимально близкое расстояние. Разумеется, насколько позволяло мне мое воспитание. Я заметил как впереди нас напрягся Генрих, но не отвел взгляда от невероятно голубых глаз Кристофа. Смотрел он со страхом, но было что-то еще в его глазах. Смех. В такие моменты мне всегда кажется, что он все видит. Все знает. Знает, какое влияние он на меня оказывает, смотря своими невероятными голубыми глазами. Но я уже принял решение. - Оберфельдфебель, – сказал я, даже не оборачиваясь на Штайна, - разрешаю Вам сегодня как следует отдохнуть. А вот Вы, гауптштурмфюрер Кристоф Шнайдер, идете со мной сейчас же. Если Вы издадите сейчас хоть звук, я тут же отправлю Вас в отставку, а дальше делайте что хотите. Уверяю, я позабочусь о том, чтобы Вас не взяли работать даже на завод. Все осознали? Кристоф поджал и без того тонкие губы, опустил взгляд и кивнул. Удовлетворенно хмыкнув, я развернулся на каблуках своих черных сапог и мы ушли в штаб Гестапо.