Вопреки.

Саша выбежала из душного ресторана на мороз и, довольно прикрыв глаза, втянула колючий декабрьский воздух. Она так и стояла — в невероятно дорогом вечернем платье и открытых туфлях, не обращая ни малейшего внимания на сугробы и сильный минус температуры. Обернувшись, она увидела, что охрана её отчима уже выбежала из ресторана и ищет её. — Эй, шавки цепные, туточки я! — она показала им неприличный жест и, громко рассмеявшись, перескочила через колючую из-за наледи живую изгородь, как будто была не в длинном платье, а в спортивном костюме. Охранники знали, что им попадет от шефа, но поняли, что снова её упустили. Во-первых, она бегала как Усейн Болт на пике формы — и зачем только её в детстве отдали в легкую атлетику? А, во-вторых, забежала в темный двор, где её точно поджидал такой же псих-хахаль на своей убогой тачке, и они явно уже куда-то смылись. Ну, в конце концов, не устраивать же погоню на майбахах за стареньким тазом в центре Москвы из-за того, что малолетней ссыкухе в тысячный раз ударила в голову жидкость непонятного происхождения. И далось только шефу учить её уму разуму… не родная же. Да еще и безголовая. *** День Рождения приёмной дочери главного кандидата в мэры в этом году как-то сразу не задался. Несмотря на то, что в огромный ресторан в центре Москвы пришел весь бомонд и даже звезды российской эстрады и кинематографа, именинница не торопилась принимать гостей. Она опоздала на целых полтора часа. Но, примчавшись на исходе общего терпения, всем лучезарно разулыбалась и слезно попросила прощения. Антон Львович облегченно выдохнул. Он знал мерзкий характер своей падчерицы, но так же и знал, что если захочет, она может быть безумно милой и без преувеличения влюблять в себя людей буквально одной улыбкой. Саша лавировала между столиками, принимала подарки и говорила какие-то светские приятности своим гостям. Вечер плавно подходил к концу. И вот к микрофону подошел сам кандидат в мэры. — Я счастлив видеть вас на таком важном для меня празднике! Не каждый день нашим детям исполняется 18! Гости согласно кивали головами и чинно посмеивались. — Любимая моя дочурка, — он глянул на Сашу. Надо же… улыбается. Неужели решила не портить праздник, — поздравляю тебя с восемнадцатилетием! Надеюсь, в твоей жизни всё сложится прекрасно, ну а уж я, — он самодовольно оглядел гостей вокруг, — сделаю для этого все возможное! Гости зааплодировали, кто-то крикнул «браво». Саша недовольно скривилась, но тут же скрыла неприязненную гримасу за натянутой улыбкой. — Доченька! А теперь спой нам! Все захлопали еще громче. Саша вышла на сцену. Она потрясающе смотрелась в бежевом шелковом платье, расшитом драгоценными камнями. Спереди оно открывало стройные загорелые ноги, а сзади лежало легким длинным шлейфом на полу. Разрез лифа делал акцент на изящных ключицах и красивой округлой груди. Свет, падая на её пушистые ресницы, делал её взгляд еще более мягким и густым. Все гости разом залюбовались ею в свете софитов. Заиграли первые аккорды романса. Любимого романса её отчима. Он прикрыл глаза, в ожидании её пения, но из колонок громогласно раздалось: — Идите все в жопу! В огроооомную задницу моего папашки, которую вы все с таким удовольствием лижете! Пока в зале висела гробовая тишина, она резво выскользнула на улицу, опрокинув по пути шоколадный фонтан. *** Она забежала за дерево, спрятавшись в темноту и пропустив перед собой охранников. После чего она развернулась и побежала в другую сторону, скинув по пути туфли. Ох и повезет кому-то найти новенькие Лабутены, смеялась про себя она. Бежать босиком по снегу было не очень приятно, но она знала, что буквально в следующем дворе её ждёт Алекс — её друг. Забежав за угол дома, она уже увидела знакомый свет фар, как вдруг кто-то резко схватил её сзади и приложил к её лицу какую-то едко пахнущую тряпку. Не успев даже испугаться, она провалилась в темноту.