Песнь Волхва

Похороны.       Дойдя до дома, ребята увидели Архиерея, который переминался с ноги на ногу. Разбираться с чужими проблемами после встречи с лешим никому из них не хотелось, но священнику не откажешь…. - Мил, не обессудь уж, что на ночь глядя, но за чертёнком так никто и не пришел….ой, за ребеночком… да и мать его непутевая сгинула, один одинешенек он. Его же приготовить да похоронить пора, а никто не берется, все чураются, - было видно, что священнику не удобно говорить такое, но он и сам побаивался младенца, и виновато опускал глаза. Делать было нечего, о ребенке надо позаботиться. - Свят, ты иди в дом, набери в горшки воды побольше да полотенце чистое приготовь, сейчас схожу за ним, и будем омывать его, – на душе было муторно, не любил знахарь этим делом заниматься, да видать никому дела нет до невинной души. Развернулся и пошел к церкви не дожидаясь священника. Ночь уже вступила в свои права, но полная луна освещала путь знахарю. В домах еще кое-где горел свет, где-то тихонечко подвывали собаки. Путь до церкви был неблизкий и Милен решил пока поразмышлять над странным зароком Лешего. Алканост поет очень редко да и песнь была такая странная, не разу он не слышал такого звучания песни чудо- птицы. Может именно это и определило зарок. За своими думами он так и не заметил как подошел к церкви. Священник, оказалось, положил маленький гробик с телом в подпол, а то жара стояла жуткая последние дни. Странно, но запаха тлена не было. Взяв гробик знахарь отправился домой. Свят не мог найти себе места, все валилось из рук, хотя домовые и пытались помочь. Было страшно, воспоминания еще были свежи о том дне, когда все это произошло. То, что родилось, мало было похоже на человека. И уже тем более ему не хотелось еще раз видеть это. Домовые натаскали воды в горшках, даже где-то нашли одежку беленькую. Милен, зайдя в дом, убедился, что все приготовили и выпроводил всех из хаты. Свят явно вздохнул с облегчением, видно было, что ему не по себе. Подозвав Степана, знахарь попросил приглядеть за врачом. Сделав все необходимое, он вынес горшки с водой и тазик и велел вылить там, где нога человека не ходит, поскольку вода мертвая, и несет на себе плохое. Неожиданно за калиткой девушка появилась. - Привет городской, чего это на ночь глядя делаешь, помочь может? – а сама уже зашла во двор да взяла один из горшков. Увидев девушку, Свят улыбнулся - хоть один светлый лучик в сегодняшнем дне. - Конечно, красавица, помоги коль нетрудно. - А чего тут трудного-то, горшки вылить,- а сама улыбается да глазки строит. - Куда вылить а, городской? - Да вон там в угол за сараем, там точно никто ходить не будет. - А зачем так сложно-то, вон в кусты вылил да и дело с концом? - Милен велел так сделать - это вода с обмывания…плохая вода это… А Варя не знала как скрыть радость, это ж надо - такая удача и прям в руки. Она начала себя судорожно обыскивать в поисках склянки, куда можно слить воды немного. В сумке оказалось небольшая склянка, ведьма вздохнула с разочарованием, такая маленькая бутылочка ее не устраивала, когда тут так много мертвой воды, которую выльют понапрасну. Но деваться некуда, хоть так. Незаметно от врача она слила немного водицы в бутылочку, а остальное с сожалением вылила. - Врач, а врач, чего такой смурной ходишь, прям лица на тебе нет? Пошли, погуляем по деревне, развеешься. Идти в дом не хотелось и Свят согласился, да и обещал он девушке. Милен закончил с переодеванием, снял перчатки и хотел было сказать Святу, чтобы сходил их сжег, но увидел в окно, как тот уходит с молодой девчонкой. Что-то кольнуло его в сердце, но отмахнувшись от плохого предчувствия, он решил закончить все, что положено. Взял горшки, что использовались при обмывании, мыло, тряпки, перчатки льняные и пошел к болоту. По дороге разбил горшки в мелкие черепки, а дойдя до болота, сжег все тряпки, да закопал мыло. Дело осталось за малым похоронить заложенного да в Троицу отпустить дух безгрешный, чтоб не мучился - и так будет расплачиваться за грехи матери. Свят гуляя под ручку с девушкой немного отходил. Она что-то болтала, но парень не больно прислушивался о чем та говорит. Какое-то смутное беспокойство его не отпускало, и прогулка, которая казалось должна была поднять ему настроение, все больше его угнетала. Но и домой идти не хотелось, туда, где находилось это создание. Хоть внутри он и понимал, что ребенок ни в чем не виноват, но пересилить себя не мог. Варя заметив, что он совсем обращает внимание на нее, рассердилась: - Ну тебя, городской, странный ты, иди-ка ты домой, не хочу я больше гулять, - развернулась и пошла в другую сторону. Врачу не оставалось ничего как пойти домой. Милен сидел за столом и что-то шептал над белым полотенцем. На окне стоял стакан воды, как и положено в доме при покойнике. Взяв полотенце знахарь повесил его в угол, приговаривая: « Как придешь умываться - не забывай утираться». Оба сильно устали за день и не сказав ни слова пошли спать, но в это раз Милен почему-то лег опять на печь. Святу было странно ложиться без него, за то время, что он жил тут как-то уже свыкся с мыслью, что они спали на кровати вместе. Так ему было не страшно от всего, что тут происходит. Рано утром их подняли домовые, которым тоже не очень нравился покойник в доме. Поев на скорую руку ребята решили не затягивать с похоронами. Поскольку младенец некрещеный, хоронить его на кладбище было нельзя, пришлось идти через поле ближе к лесу, там было место где хоронили заложенных. Домой они возвращались почти бегом, было тяжело на душе у обоих. Свят зайдя уселся на табуретку у стола и собрался было что-нибудь поесть, как знахарь его скинул с нее так, что Свят упал на пол. - Ты что с ума сошел, на этой же табуретке гробик стоял, на ней сидеть нельзя! Милен вынес табуретку на улицу перевернул ее и оставил там, чтобы она до вечера так постояла. Зайдя в дом, он поднял врача, который так и сидел на полу, усадил за стол. Достав церковную свечу он поднес руки врача к пламени, очищая их от могильного духа. - Степан убери в доме быстренько да помой полы водой колодезной, чтобы негатива не осталось. Да на поминки все сделай, душу неприкаянную помянуть надо. Свят сидел за столом и ни на что не реагировал, даже как-то лень было ругаться на самоуправство знахаря.