Рванулась с радиомачты, Тревога в мир голубой… Не плачьте, не плачьте, не плачьте, О тех, кто уходит в бой. Над краем далёким горным, Тени чёрной грозы… Не зря мой товарищ упорно Учил испанский язык.
Соске разочарованно вздохнул и поднялся на ноги. Шел уже третий день с того момента, когда он оставил послание для Заита, а тот ни слухом, ни духом. Как сквозь землю провалился! Сагара уже практически прописался в излюбленном укрытии за широкой скалой. Он собирал информацию об «Амальгам» по ночам, а днем приходил сюда. Ждал, изредка проваливаясь в тревожную дремоту и вскакивая от малейшего шороха. Или работал, анализируя данные, собирая мозаику действий противника по кусочкам. По крохотным осколкам. «Если бы Мао узнала, чем я сейчас занимаюсь, то, наверное, рассердилась бы и сказала „Опять строишь из себя героя“ или что-нибудь в этом роде…» — мелькнула в голове Соске невольная мысль. Образ шумной брюнетки настолько ярко возник у юноши в голове, что казалось — она рядом. Живая, веселая. Сознание подкинуло даже такие мельчайшие подробности как металлический брелок-кулон на шее, торчащую из кармана пачку сигарет. «Нет-нет-нет, — отчаянно помотал головой Соске. — Так нельзя. Своим присутствием я только подвергаю их опасности. Я убийца, у нас разные дороги…» Но почему-то все эти логические выводы не хотели укладываться в голове. Сагара говорил их себе раз за разом — бесполезно. До боли, до сумасшествия хотелось вернуться к ним. Таким родным, заботливым. Хотелось прийти в школу, увидеть Канаме… Интересно, как она отреагировала на его уход?.. Вспыхнувший в крови адреналин вырвал Соске из пучины размышлений, заставляя пригнуться, прижаться к камням, почти сливаясь с местным рельефом. Успокоив бешено бьющееся сердце, юноша осторожно выглянул из-за скалы. По тропинке медленно шел Заит. Его напряженно сведенные брови чуть подрагивали, во взгляде сквозило что-то напоминающее досаду. Подойдя к могиле, он остановился на том же месте, что и в прошлый раз. Недовольно потер рукой лоб, как будто пытаясь стереть с лица следы нежелательных эмоций. И замер. Соске затаил дыхание. Заит рывком нагнулся и поднял его послание. Недоуменно повертел в руках. И заметил криво накарябанные буквы. Прочитав записку, брюнет застыл, растерянно моргая. Потом резко вскинул голову, сжимая кулаки и затравленно оглядываясь. Не заметив ничего подозрительного, вновь перевел взгляд от чернеющих на фоне неба контуров скал на железяку в своих руках. Внимательно посмотрел на нее. Внезапно какое-то необъяснимое понимание мелькнуло в ярких зеленых глазах. Соске расслабленно прикрыл веки, прислоняясь спиной к скале. Еле заметная улыбка тронула уголки его губ. «Нет проблем…»***
Душное туманное марево неясным пологом окутывало скалы. Жарко, безветренно. Казалось, обжигающе-горячие лучи солнца проникали везде, не оставляя теней. Отнимая последнюю надежду на спасение от этого сумасшествия. Соске огляделся, щуря слезящиеся глаза. Никого. Значит, он пришел первым. Юноша помотал головой, вытряхивая из густой гривы волос мелкие песчинки, и направился в более-менее тенистое местечко — к большому валуну, приютившемуся под нависшей сверху громадой скал. Там он присел на камень, подтянул к груди левую ногу и оперся о колено подбородком. Застыл в ожидании. Сагара чуть склонил голову набок, отбрасывая со лба челку, и задумчиво уставился на открывшийся его взору пейзаж: четко обрисованные углы скал, острыми пиками тянущиеся ввысь; непроницаемо-черные тени, тающие в дрожащей туманной дымке; песчаная равнина, простирающаяся до самого горизонта. Красиво. Он сам, притаившийся наверху, на одном из тысячи каменистых плато, казался лишь маленькой песчинкой среди всего этого пустынного великолепия. Да, Соске действительно любил эту страну… Так, как любят строгую, но заботливую мать. Он полюбил Хельмагистан с первого взгляда, полюбил всей душой, доселе не знающей эмоций. Наслаждался горячими порывами ветра, жаждой, возникающей из-за беспощадно палящего солнца, песком под своими ногами. Наслаждался холодной водой из стремительно бегущих рек. Любовался величественным пейзажем на экранах своего бронеробота. Он не знал своего отца. Он не знал свою мать. Но он знал эту страну. Знал ее строгие законы, ее суровых жителей. Знал ее войну. Жестокую, не щадящую ни детей, ни взрослых. И он любил ее. Тихий шорох отвлек Соске от созерцания горных красот. Он вздрогнул и скосил глаза в сторону звука. В нескольких метрах от него стоял Заит.***
Заит некоторое время помялся на месте, потом подошел к Сагаре и осторожно присел рядом с ним. Соске подвинулся, не отрывая взгляд от ослепительно-яркого диска солнца. Немного помолчав, почти незаметно усмехнулся уголком губ и тихо произнес: — Красиво. Помнишь, как мы сидели здесь и смотрели на горы? Заит удивленно изогнул брови: — Только не говори, что пригласил меня сюда только для того, чтобы полюбоваться пейзажем. — Просто ответь, Заит. Брюнет недовольно поморщился: — Помню. Только мы сидели не здесь, а чуть ближе к пещере. Этого камня еще не было, — нехотя признал он. — Да… Соске снова замолчал. Заит некоторое время подождал, потом нервно нахмурился и слегка раздраженно спросил: — Чего ты хотел, Касим? Я не поверю, что ты позвал меня сюда просто так. Сагара вздохнул, и, наконец, повернул голову. — Верно, — он легко пожал плечами. Брюнет невольно поежился под изучающим взглядом серо-стальных холодных глаз. В противовес спокойной, почти расслабленной позе, эти глаза смотрели внимательно, настороженно, со скрытой в глубине зрачков опасностью. Не выдержав, Заит отвел взгляд. Соске снова вздохнул и заговорил. Его негромкий голос электрическим током пронзил уже потерявшего надежду на полноценный разговор брюнета. — Почему? — Что «почему»? — не понял тот. — Почему предал? Заит резко вскинул голову, еле успев прикрыть пробежавшую по лицу гамму эмоций маской непонимания: — О чем ты? — Ты знаешь, о чем, — Соске отвернулся и закрыл глаза. — Я не понимаю. Не понимаю, как можно так просто взять и предать людей, с которыми делил хлеб и воду, спал в одной палатке, преодолевал трудности… С которыми, черт побери, сражался спиной к спине! Не понимаю… Заит как загипнотизированный смотрел на застывшее в неестественном спокойствии лицо бывшего друга; темные ресницы чуть подрагивали, будто юноша боролся с навязчивым желанием открыть глаза, ладони с обманчиво-изящными длинными пальцами сильно, до крови впились в камень. Сейчас он совсем не походил на безжалостного убийцу. Скорее на растерянного ребенка, потерявшего родителей в толпе. Но Заит знал, что это не так. Что этот самый ребенок безжалостно перерезает глотки врагам и спокойно смотрит на груды изувеченных трупов. Заит видел, как во время сражения он хладнокровно отслеживает движения противника безмятежным, как бездонное летнее небо, взглядом, а потом бросается в бой, действуя по схеме, за пару секунд выстроенной в голове. И Заит знал, что этому человеку лгать не стоит. Поэтому он тихо пробормотал, чувствуя, как в душе поднимается так надоевшее за последнее время смятение и чувство вины: — Мы бы все равно проиграли. Я просто хотел сражаться на сильной стороне. Я хотел выжить… Соске резко выдохнул, рывком поворачиваясь к брюнету и распахивая глаза: — Выжить? Сильная сторона? А остальные? — он мотнул головой в сторону могилы. — Они тоже хотели жить. Но погибли. И что-то мне подсказывает: погибли потому, что ты показал Гаурону месторасположение нашего лагеря, — несмотря на промелькнувшую в глубине серых глаз сумасшедшую ярость, голос Сагары звучал удивительно спокойно. Заит отвернулся и твердо начал, хмуря тонкие брови: — Ты не понимаешь, Касим… — Верно, — перебил его Соске. — Не понимаю. Я вообще очень плохо разбираюсь в человеческих чувствах и эмоциях, но я знаю одно: это подлость. И трусость, — он презрительно сощурил глаза. Заит вздрогнул: «Может, он прав? Может, я и вправду поступил неправильно?.. Нет-нет, Касим ошибается. Я стал сильнее, уйдя из моджахедов…» Он повернулся и заговорил, уверенно глядя на Сагару: — Нет, Касим, я сделал правильный выбор. Теперь я стал сильным. Я выживу. В этом мире каждый сам за себя. Соске грустно усмехнулся и тихо пробормотал себе под нос: — Я тоже раньше так думал, но понял… — он резко оборвал себя и, упрямо встряхнув волосами, обратился к Заиту: — Значит, ты считаешь, что стал сильнее, работая на «Амальгам»? Брюнет дернулся. Сагара удовлетворенно хмыкнул: догадки оказались верными. — Так ты знаешь… — Заит напряженно уставился на Соске, сжимая губы в тонкую полоску. — Знаю, — кивнул головой тот. — Но сейчас речь не об этом. Ты считаешь, что стал сильным, да? — Считаю, и что с того? — А давай проверим? — Соске чуть усмехнулся, глядя, как Заит непонимающе хмурится. — Это как? — Поединок. — Поединок? Хм, неплохая идея. Где и когда? — в зеленых глазах брюнета загорелись искорки азарта. — Завтра. В 11:30. Там, где мы сражались в прошлый раз. На БР, — Сагара подавил зевок. Все-таки недосып давал о себе знать. — Где в прошлый раз… — тот призадумался. — Что ж, идет. Соске промолчал и, поднявшись на ноги, пошел прочь. — Касим, — остановил его голос Заита. — Это правда, что ты ушел из «Мифрила»? — Правда, — не оборачиваясь, ответил Сагара. Проводив взглядом стремительно скрывшуюся из вида стройную фигуру, Заит прошептал, обессилено прикрывая глаза: — Ты сильно изменился, Касим. Очень сильно…