…Не надо, не надо, не надо, Не надо его будить. Ему ни к чему теперь память, Мелких забот и обид. Пускай перед дальней дорогой, Он дома поспит, как все. Пока самолёт не вздрогнул, На стартовой полосе.
Теплые порывы ветра легко, будто нехотя кружили в воздушном водовороте редкие песчинки. Раскаленный воздух мешал дышать. Соске с наслаждением прикрыл глаза, подставляя лицо жарким солнечным лучам. Такие знакомые, родные ощущения. Словно и не было тех долгих лет службы в «Мифриле». Хельмагистан. Дикий горный край, насквозь пронизанный опасностью и смертью. Место, где он родился как человек. Место, где увидел первую в своей жизни человеческую улыбку. Ее Соске не забудет никогда. … Она была ласковой, дружелюбной и немного робкой — эта улыбка. Сам ее обладатель тоже выглядел немного скованным. У него были яркие зеленые глаза с грустинкой в глубине зрачков, короткие черные волосы и тонкие черты лица. От уголка левого глаза по щеке шел небольшой шрам. Незнакомец подошел неслышно, заставив Соске напрячься в ожидании атаки. Но вместо этого он просто протянул ладонь, улыбнулся и представился: — Заит. Соске застыл. Он был удивлен; нет, потрясен до глубины души. Впервые в жизни его не пытались убить. Вместо того, чтобы подкрасться сзади и перерезать горло острым ножом или выстрелить в затылок, этот странный парень подходит к нему и, протягивая руку, улыбается, называя свое имя. Точнее, тогда Соске не знал, что эта человеческая эмоция называется улыбкой. Он просто ошарашено смотрел, пытаясь понять, что хочет от него этот странный человек. А Заит, посмотрев на недоверчиво глядящего на него мальчика, недоуменно поднял брови: — В чем дело? Соске вздрогнул и чуть нахмурился. — Что ты только что сделал? — спросил он. — Сделал? — удивился Заит. — Я назвал тебе свое имя. Сагара покачал головой: — Нет, со своим ртом. Ты его как-то странно изогнул. Вот здесь, — он протянул руку, кончиками пальцев прикасаясь к уголкам губ нового знакомого. Некоторое время Заит смотрел непонимающе, пытаясь понять, что Соске имеет в виду. Потом облегченно выдохнул: — Ты, наверно, об улыбке говоришь… — Улыбке? — Да, — брюнет снова улыбнулся. — То, что я сейчас сделал, называется «улыбка». — Вот как… — пробормотал Соске себе под нос и, вскинув голову, посмотрел Заиту в глаза. — Я запомню, — неожиданно твердо произнес он. Тот кивнул головой и весело сказал: — Отлично. И все-таки, — он вновь протянул руку. — Я — Заит, а как зовут тебя? Соске некоторое время помолчал, припоминая имя, данное ему Бадахшанским Тигром, и нерешительно протянул свою ладонь в ответ: — Касим. Соске глубоко вздохнул и помотал головой. «Не время предаваться воспоминаниям, — напомнил он себе. — Сейчас у меня есть дела поважнее». В Хельмагистан он прибыл не просто так. Здесь находилась одна из баз «Амальгам». Почему они обосновались именно в этом месте, Соске не очень понимал. Возможно потому, что в такой местности не могла орудовать подводная лодка, и тем самым враги оградили себя от «Де Данаана». А может, была какая-то другая причина — Сагара не задумывался об этом. «Мифрил» тоже был здесь. Точнее, штурмовая группа Западно-тихоокеанской флотилии во главе с Тессой — TDD-1 спокойно стояла в подземном доке на Мериде. Почему капитан покинула подлодку, не понимал никто, но, по всей видимости, причина была достаточно серьезной для того, чтобы Мардукас согласился отпустить командира так далеко от корабля. Скользнув напоследок взглядом по оранжевому диску солнца, висящему над туманной полосой горизонта, Соске спустился со скалы, на которой стоял, и пошел к своему убежищу — природной пещере в скалах, почти скрытой для глаз. Не зная о ее существовании, пройдешь мимо — не заметишь. Эта пещера была не очень большой, но достаточной для того, чтобы поместился бронеробот. Именно здесь Сагара прятал «Арбалест». На входе в убежище у него зазвонил мобильный телефон. Эхо разнесло резкую трель звонка по скалам. Посмотрев на светящийся экран, Соске увидел, что звонит Мао и не стал поднимать трубку.***
Соске пошел на разведку ближе к вечеру, когда солнце уже катилось за горизонт, отбрасывая алые блики на скалы. Он направился в ближайшее селение: хотел осмотреться, да и расспросить жителей, не появлялись ли в окрестностях в последнее время иностранцы. Сейчас ему была важна любая, даже самая незначительная информация. Позже он проанализирует и сложит все мелкие детали в одну цельную картину и, если все пройдет успешно, выйдет на след «Амальгам». Сагара пересек большую равнину и свернул на горную тропу, узкой лентой змеящуюся меж камней. Дойдя до места, где тропа разветвлялась и превращалась в две, он хотел было уже свернуть в нужную сторону, но заметил человеческую тень, темным, чуть колеблющимся пятном выплывающую из-за скалы. Юноша молниеносно метнулся вправо, в спасительную темноту между камней, и замер, прижавшись щекой к теплому, шероховатому песчанику. В голове промелькнула запоздалая мысль: «Почему я прячусь? Ведь наверняка это местный житель, просто-напросто отправившийся по делам в соседнее селение» Но перед глазами уже маячил яркий алый транспарант «Тревога!!!», инстинкты хором вопили «Опасность!!!», и Соске, привыкший им верить, замер, словно хищник перед прыжком. Человек, показавшийся на тропе, не походил на местного жителя. Это был молодой парень, не более двадцати лет на вид. Высокий, худощавый, с короткий ежиком угольно-черных волос. Одет он был в темную футболку и штаны оливкового оттенка, заправленные в сапоги из коричневой, потрескавшейся на солнце кожи. Юноша шел, немного сгорбившись и засунув руки в карманы. Голова была опущена, поэтому Соске не мог разглядеть его лицо, хотя пытался — слишком уж знакомым казались ему и наклон головы, и плавная кошачья походка парня. Когда он миновал тень и вышел на свет, Сагара вздрогнул и прикусил губу, чтобы не вскрикнуть — солнце высветило лицо, и Соске заметил тонкую линию шрама, идущую по верхней части левой щеки незнакомца. Невероятно знакомую линию. «Заит?..» Этого не могло быть. Он не мог выжить! Соске отлично помнил, как красный бронеробот сломанной марионеткой упал на песок, выбив из земли облако пыли. Силуэт Заита тем временем уже маячил впереди, метр за метром отдаляясь от Сагары. Юноша секунду помедлил, думая, как поступить, и, решительно мотнув растрепанной головой, неслышно последовал за ним, умело скрываясь за скалами.***
Похоже, что Заит злился. Он то и дело хмурился, сердито поджимая губы. А иногда начинал раздраженно пинать по дороге какой-нибудь камень. В его неестественно резких движениях чувствовалась нервозность и, как показалось Соске, растерянность. Тропа круто свернула влево и вскоре юноши вышли на неширокую каменистую трассу, проложенную вглубь горного массива. Через полчаса ходьба в тишине, нарушаемой только легким шуршанием песка и глины под сапогами, они вновь свернули, на этот раз вправо и, основательно попетляв по неприметным горным тропинкам, вышли на просторное плато. В глубине виднелся темный вход в пещеру. Тени неверными, размытыми линиями выскальзывали из ее недр, скрадывая острые углы скал, и резко ломались на границе светотени. Повсюду валялись обломки камней, патроны, ржавое оружие. Недалеко от входа располагались воткнутые в землю флажки: на грубо обточенные деревянные палочки были привязаны лоскутки прежде белой, а теперь потемневшей с течением времени ткани. Их было множество. Воткнутые кучкой, флажки находились очень близко друг к другу. «Братская могила», — смутным холодком узнавания промелькнула быстрая мысль в голове Соске. Старый, давным-давно заброшенный лагерь моджахедов. Менее полугода назад Сагара привел сюда товарищей по командировке. Они тогда спасались от погони. От Гаурона… Добрая, ласковая Грей. Недоверчивый, грубоватый Энди. Задиристый Джексон. Суровый, неразговорчивый Батист. Билл, их командир… Их всех убили. Гаурон и он — Заит. Намертво отпечатавшийся в памяти Соске как человек с необычайно приветливой улыбкой и печальным, но в тоже время задорным взглядом. Сагара стиснул зубы. Застарелая обида вновь полоснула по сердцу острым ножом. Воспоминания о смерти товарищей все еще были свежи в его душе. Заит, тем временем, подошел к могиле и сел на землю, подтянув колени к подбородку. Мутным, пустым взглядом уставился на флажки. Лоб прорезала парочка скорбных морщин. «Только не говорите мне, что он жалеет…» — подумал Соске, устало прислоняясь спиной к скале, за которой прятался. Минуты текли за минутами. Лучи заходящего солнца обливали скалы золотисто-малиновой расплавленной карамелью. Время шло тягуче-медленно. Казалось, прошла целая вечность, когда Заит медленно, будто нехотя, поднялся. Потянулся, расправляя затекшие мышцы. В последний раз бросил непонятный, немного растерянный взгляд на мрачный вход в пещеру, на могилу, и отправился в обратный путь. Соске встряхнулся, сбрасывая ленивую сонную муть, и пошел за ним.***
Сагара проводил Заита до выхода на трассу. Проследив взглядом кажущуюся черной на фоне закатного солнца фигуру бывшего товарища, постепенно исчезающую за кромкой горизонта, вздохнул. Ему было жалко терять друга. «Как ни странно, мне было легче, когда я думал, что он мертв…» — скользнула в сознании Соске немного жестокая мысль. Юноша потер слезящиеся от сильного ветра глаза, отбросил со лба отросшую прядь волос и, решительно развернувшись, направился обратно в заброшенный лагерь. Там он подошел к тому месту, где сидел Заит, присел на корточки и замер в раздумье. Протянув руку, неосознанно-нежно провел кончиками пальцев по ветхой ткани ближайшего флажка. Итак, он узнал — Заит жив. И зачем-то ходит сюда, на эту давно забытую всеми могилу. Но что ему давало это знание? Что теперь делать? Забыть и жить дальше? Или… Соске встал, огляделся, подобрал валяющуюся на земле ржавую железную пластинку и острый камень. Сел на песок и, секунду подумав, выцарапал на ней следующее: «Заит. Через день. 14:00. Касим» Сагара писал на турецком, и теперь давно позабытые буквы кривыми черточками белели на ржавчине. «Надеюсь, написал без ошибок…» — промелькнуло в голове Соске. Он положил пластинку между флажками, рядом с тем местом, где сидел Заит. Отойдя немного в сторону, полюбовался своей работой и удовлетворенно кивнул головой: зная, что и как здесь лежало, послание легко заметить. Уже идя по краю трассы, Соске, прищурив глаза, отстраненно наблюдал, как на горизонте погас последний луч света, на прощание облив скалы кровавым цветом. Солнце зашло. Наступили насыщенно-фиолетовые бархатные сумерки.