Академия убийств

      На осмотр академии ушло немногим больше часа – вернее, на осмотр только первого её этажа. После ученики собрались в столовой, чтобы обсудить найденное и решить, что делать дальше.       – Я начну, – произнесла Эльза, присаживаясь на стул. Она немного помолчала, закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди. – Мы – я, Мираджейн, Фрид, Эвергрин и Эльфман – осмотрели жилую часть академии. У каждого из нас есть свои комнаты, они помечены на карте в справочнике, на дверях висят таблички с именами и пиксельными изображениями. Внутри есть некоторые наши вещи. Двери запираются, ключи с именными брелками торчат в замочных скважинах. В комнатах есть кровати, письменные столы, шкафы, прикроватные тумбочки, телевизоры… и в каждой комнате – видеокамеры, как и везде.       Скарлет замолчала, и рассказ тут же продолжила Эвергрин – ей хотелось больше позлить старосту, чем поговорить. Они с Эльзой уже друг друга невзлюбили.       – В каждой комнате есть своя душевая, и хоть там камер нет, – Наследница поймала недовольный взгляд Скарлет и чуть заметно улыбнулась. – Душевые в комнатах девушек запираются, а у парней – нет.       – Также мы осмотрели прачечную, мусоросжигатель и отдельные туалеты, они там рядом, – воспользовался паузой Фрид. – Мусоросжигатель за решеткой, подойти к нему нельзя...       – Но мы видели Монохэппи, – перебила Эвергрин. – Он появился, когда Эльфман попробовал выломать решетку.       – Этот кот сказал, что ничего ломать нельзя, – пробурчал Тяжелоатлет.       – Он сказал, – проигнорировала его Райд, – что каждую неделю будет назначать ответственного за уборку и давать ему ключи от решетки. Этот человек будет сжигать мусор, когда тот накопится. В прачечной есть несколько стиральных машинок, сушилки, куча моющих средств.       – Туалеты, – через паузу начала Мираджейн, – большие и оформлены в шикарном стиле. Там даже есть душевые… и большие аквариумы, представляете? – она улыбнулась.       – На всех окнах пластины, и прикручены они надежно, – подвёл итоговую черту Фрид. – Похоже, мы действительно отрезаны от внешнего мира.       – Кто продолжит? – спросила Эльза, явно недовольная – она полагала, что перебившие её одноклассники подрывали её авторитет и нарушали дисциплину.       – Ну, мы пошли осматривать столовую и классные комнаты, – протянула Кана. – Грей, может, ты расскажешь? У тебя-то язык лучше подвешен.       Фуллбастер только шикнул, скрестив руки на груди, но быстро сдался.       – Ну ладно. Я, Кана, Лаксас, Бислоу и Джувия осмотрели столовую… а, это Кана уже сказала. Столовая, – Детектив обвёл рукой пространство вокруг. – Как видите, тут у нас столы-стулья и, как и везде, пластины на окнах. Вон там, – он кивнул на дверь в стене, – кухня. Плиты-холодильники-раковины, шкафы забиты под завязку и всё в этом духе. Посуды – бей не могу, вилки-ножи в открытом доступе.       – Мы тоже видели Монохэппи, – подал голос Лаксас. Он стоял чуть в стороне ото всех. – Этот кошак сказал, что будет заменять испортившуюся еду, добавлять новую и все дела, так что с голоду не помрем. Готовить самим придётся.       Недолгую тишину прервал Бислоу:       – Классы у них тут рассчитаны аккурат на пятнадцать человек, одиночные парты... неплохо кабинеты оборудованы, скажу я вам! Правда, никаких книг нет, фиг поймёшь, чему учат в этом классе. И камеры стоят. Их, то есть классов, два всего, остальные, может, на верхних этажах.       – Лестница наверх, кстати, перекрыта решеткой, – добавила Кана.       – Ну а вы что расскажете? – спросила Эльза у группы Леви, столпившийся вместе. Нацу и Гажил показательно отвернулись в разные стороны.       – Нацу и Гажил подрались! – хором пожаловались Люси и Леви.       – Чего?! – Староста даже вскочила. – Что вы себе позволяете?! Это нарушение дисциплины!..       – Эльза, мы сейчас не об этом, – довольно грубо перебил её Грей.       Скарлет гневно посмотрела на Детектива, но промолчала. Она резко села обратно на стул, скрестила руки на груди и выдохнула.       – Ладно, рассказывайте уже.       Леви и Люси переглянулись, и начала Хартфилия – Писательница любила поболтать.       – Мы осмотрели спортзал и немного окрестностей. Многое мы видели, когда шли сюда из вестибюля. Сам спортзал описывать не буду, только скажу, что мы всё излазили и так и не поняли, откуда появлялся Монохэппи. Дальше мы осмотрели зал с наградами, он прямо перед спортзалом. Почти всё оттуда можно брать.       – А рядом со спортзалом, – радостно перебил Нацу, – есть баня, прикиньте! И раздевалки. Кстати, и там, и там камер нет... но баня закрыта, – парень надулся. – Котяра сказал, что нам пока туда нельзя. А по раздевалкам пошастать можно, но там ничего интересного – лавки да шкафчики.       – А еще рядом компьютерный класс, – подхватила Леви и мечтательно улыбнулась. – Техника мощная, новенькая, все программы – последних версий!..       – Ну, мы еще мимоходом в вестибюль заглянули, – в ленивой манере перебил её Локи. – Как сразу и показалось, выход заблокирован, камеры работают – короче, ничего обнадёживающего, – он развёл руками.       Недолго все ученики молчали, размышляли над услышанным, переглядывались и перешёптывались. Наконец Грей отошел от стены и встал почти в центре толпы одноклассников.       – Ну что ж, теперь мы знаем немного об этом месте. Мы не умрем с голоду – хорошо. Есть места, где нет камер – хорошо. Собственные комнаты и некоторые личные вещи – тоже хорошо. Я так понимаю, телефоны, планшеты и ноутбуки у нас изъяли?       – Именно, – сделала шаг вперёд Эвергрин. – И знаете, по расположению всех комнат могу сказать только одно – мы действительно в академии «Пик Надежды». Всё совпадает со схемами, что были на сайте школы, так что скорее всего это никакая не подмена.       – Это не похоже на правду, – буркнула Эльза, всё ещё недовольная своим дебютом старосты. – В смысле, если мы в академии, то где все ученики... да ладно там – что вообще происходит?       – И что нам делать? – рассеянно добавила вопрос Мираджейн. Ученики переглянулись.       – Ну что… – пожал плечами Гажил. – Возможно, это такое вступительное испытание или упражнение на выработку командного духа, я не знаю!.. Предлагаю просто подождать хоть несколько дней, изучая здание, а там видно будет.       – Разумно, – кивнул Грей и посмотрел на настенные часы. – Сейчас можно побродить по школе, посмотреть места, где кто ещё не был, а около часа собраться здесь и ещё раз все обсудить, а заодно и пообедать.       – Вот пообедать – это хорошо, – радостно поддакнул Нацу и первым вышел в коридор. – Где тут моя комната, говорите?       В мрачном пустом коридоре шаги отдавались жутковатым эхом. Я старался особо не вертеть головой – ничего хорошего на стенах не было. Странная подсветка, у столовой бывшая белой, сменилась на зелёную, затем на фиолетовую. Камеры под потолком лишь нагнетали атмосферу – казалось, что за мной следит нечто могущественное и жестокое, ждущее моей ошибки, чтобы сурово наказать…       Разумеется, это всё бред. Чёртов кошак с его страшилками и взрывом, странная потеря сознания, когда я только попал сюда, да и вся эта атмосфера – словом, нервишки пошаливают, как у старого деда.       Откуда-то от столовой донёсся звонкий голос, эхом отразившийся от стен, и я непроизвольно вздрогнул. Мои новые одноклассники всё ещё там, значит... что ж, их можно понять – пространство перед столовой было самым светлым, что я пока видел в академии, да и сама столовая хороша – просторная, ярко освещённая, да и еды там хорошей много, вкуснятины, что не могло не радовать.       Моя комната, если верить справочнику, находилась в конце коридора. Я остановился у первой – она принадлежала Грею, напротив неё располагалась комната Лаксаса. Как же меня раздражает этот зазнайка! Делает вид, что ему всё равно, а сам как бы невзначай лезет вперёд! Так бы и вломил ему, да физические данные не позволяют, он ведь Мастер боевых искусств, а я…       Все из нас гении в своих областях, и я тоже. Почему они не хотят это понимать?..       Абсолютный Счастливчик – титул, равноценный всем другим. Кто-то сильный, кто-то умный, ну а я – удачливый! Мне, именно мне из десятков тысяч старшеклассников достался этот пригласительный, и сейчас я здесь, такой же достойный ученик, как все остальные! Почему они не хотят принимать меня с моим талантом за равного?       Я сам не заметил, как потихоньку дошёл до своей комнаты. Здесь подсветка была красной, и из-за неё красным казалось всё вокруг. Пиксельное изображение – неужели я выгляжу так отвратно? – и имя на двери подтверждали, что комната принадлежит мне.       – Нацу, подожди!       Я оглянулся, чуть вздрогнув. По коридору, стуча маленькими каблучками, ко мне торопилась Люси. Она остановилась, выдохнула и улыбнулась мне.       – Чего? – я не хотел торчать тут долго. Ещё сколько всего неизведанного осталось! Интересно, если я найду что-нибудь полезное – а мне обязательно повезёт найти! – может, остальные наконец начнут воспринимать меня как достойного?..       – Хотела познакомиться поближе, – Хартфилия улыбнулась шире. – Ты быстро ушёл, я не успела тебя даже ни о чём спросить. А мы, кажется, соседи, – она радостно кивнула на дверь рядом с моей. Действительно, комната принадлежит Люси Хартфилии – уж она-то на изображении вышла куда лучше меня!       – Здорово, – я тоже улыбнулся. По крайней мере, девушка не задирала меня – мол, она талантище, а я никто. – Правда, когда мы исследовали спортзал, ты желанием знакомиться не горела.       – Вспомнил тоже, – буркнула она и немного покраснела – наверное, вспомнила, как к ней пытался приставать Локи. – Я тогда нервничала, а ты… вы с Гажилом вообще подрались!       – Ладно-ладно! – я выставил руки вперёд, будто защищался. – Если хочешь, можем пойти вместе осмотреть тут всё, только я бы сначала комнату свою и вещи проверил.       – Хочу, конечно! – снова заулыбалась девушка. – Давай зайду к тебе через полчасика?       – Ага, – я кивнул и наконец повернулся к двери. В замочной скважине торчал ключ с подписанным моим именем брелком – ну, именно об этом и говорила Эльза. Люси торопливо процокала каблуками к своей комнате, открыла дверь и исчезла за ней, махнув мне рукой.       Не став долго топтаться и разглядывать ключ, я вошёл в свою комнату и заперся изнутри.       Всё выглядело даже лучше, чем я себе представлял. Обои красного цвета на удивление не режут глаз, пол – темно-синий, плиточный. Широкая аккуратно застеленная кровать, прикроватная тумбочка, письменный стол с ящиками, стулья, шкаф и даже журнальный столик. Впечатление портили только пластины на окнах и камеры видеонаблюдения. Как будто мы тут подопытные кролики!       Телевизор, висевший на стене напротив кровати, не работал, и пульт к нему я так и не смог найти. Зато в шкафу обнаружились некоторые мои вещи – сменная одежда, пара тетрадей – я ж всё же готовился здесь учиться – и старая карманная приставка с парой дисков. Неплохо, однако!       Ванная порадовала не только хорошей сантехникой и наличием всяких шампуней, но и отсутствием камер. Хорошо, что хоть здесь на меня никто смотреть не станет – хотя ещё не факт, всё здесь какое-то ненормальное.       Я лег на кровать, закинув руки за голову, и вздохнул. Прошло лишь несколько часов с момента моего появления в академии, но мне казалось, что я здесь уже вечность. Церемония вступления с игрушкой-директором, исследование мрачной школы, да и сами одноклассники...       Я повернул голову и посмотрел на стену. Камеры и пластины на окнах. Отсутствие средств связи. Моя семья наверняка волнуется за меня – надо же им как-то сообщить… Да и не только им – в полицию! Рассказать, что здесь происходит…       Даже если нет возможности обратиться в полицию, всё равно через несколько дней наши родственники сообщат о нашем исчезновении. Нас будут искать, перевернут всю академию – мы же знаменитости! Неужели этот… Монохэппи этого не понимает?       У меня отвлек стук в дверь. Я посмотрел на электронные часы на тумбочке – неужели полчаса пролетели так быстро?       Вздохнув, я встал, потянулся, схватил ключ и поторопился к двери – Люси была не особо терпелива. Радует одно – после прогулки с Хартфилией можно будет наконец-то пообедать, а уж есть мне хотелось.       Бислоу не стал покидать столовую – делать за её пределами, по его мнению, было ничего, а вот есть хотелось. Сделав себе бутерброд, он сел за стол практически в центре зала, поставил перед собой свою деревянную куклу и оглядел пустое помещение.       Парень ненавидел одиночество. С самого детства ребенку «с трудным характером» не везло с друзьями, и общение со сверстниками он заменял общением с куклами. У каждой игрушки было имя, своя история, характер, и родители только дивились, когда их маленький сын в одиночку устраивал сложные спектакли с куклами.       Он мечтал стать актёром. Примерять на себя разные роли, проживать чужие жизни на сцене, получать радостные овации публики, ездить по свету с гастролями, слышать восхищенные перешёптывания за спиной, подписывать вещи фанатам… но мечте суждено было сбыться иначе.       Приёмная комиссия театральной школы обещала «подумать» над принятием Бислоу, но тот по глазам понял: не впечатлил. Не возьмут.       Выйдя из школы, он увидел на площадке трёх малышей, отчаянно ревущих под жалкими попытками мам их успокоить. Рядом с детьми лежали игрушки.       В Бислоу, никогда не общавшимся с младенцами, что-то щёлкнуло, он подошёл к детям и присел возле кукол, глядя на их хозяев, взял одну. Малыши настороженно уставились на незнакомого двенадцатилетнего парня, позабыв плакать. Бислоу произнес:       – Смотрите.       И перед детьми развернулся целый спектакль, старая народная сказка, где актёрами были игрушки, а декорациями – формочки для песка. Малыши заворожённо смотрели на представление, совсем забыв о своих слезах, потом засмеялись, захлопали в ладоши. Их мамы смотрели тоже, и, когда сказка закончилась, тоже зааплодировали.       Бислоу растеряно улыбнулся, не зная, что сказать, но говорить не пришлось. По плечу его похлопал мужчина лет сорока:       – На театральный взяли?       Парень с тоской оглянулся на здание школы и молча покачал головой.       – Придешь ко мне в кукольный театр?       Бислоу, тогда ещё наивный и до безумного полный надежд, ещё шире раскрыл глаза. На лице расцветала счастливая улыбка.       Впрочем, друзья у него так и не появились, но теперь Бислоу это не огорчало так сильно, как прежде: у него были куклы, с которыми, возможно, было даже интереснее.       Пять разрисованных бочонков парень называл своими талисманами. Их ему сделал отец ещё в раннем детстве, когда у семьи были проблемы с деньгами, но ребенку очень хотелось игрушки. К этим нелеповатым куклам Бислоу относился очень бережно, и они до сих пор сохранились в отличном состоянии несмотря на то, что он повсюду таскал с собой хотя бы один бочонок.       Бислоу вздохнул, глядя на деревянную куклу перед собой. Та смотрела своим обычным весёлым и чуть злобным взглядом – художником отец был неважнецким.       Кукловод перевёл печальный взгляд на бутерброд. Дом – вот единственное место, где парень не чувствовал себя одиноким. Как там родители?.. Они так радовались, когда их сын получил приглашение в «Пик надежды» – были счастливы, пожалуй, больше самого Бислоу. А теперь… Вот чем это обернулось. Пластинами на окнах, взрывами, отсутствием средств связи...       Бислоу не верил в розыгрыш или во вступительное испытание. Шутки такими не бывают – добрые шутки, по крайней мере. Думать о будущем было страшно.       Хотелось надеяться на то, что родственники поднимут панику, не получая известий от отправившихся в академию, и полиция найдёт их. Они ведь не кто-то там – гении, уникальные таланты, собранные со всей страны, и их исчезновение не пройдёт незамеченным. Но один только тот факт, что их заперли в академии – или это было иное здание, похожее на «Пик Надежды»? – говорил о многом.       От размышлений Бислоу оторвали голоса, раздавшиеся в коридоре. Двое – судя по всему, девушка и парень, но Кукловод пока не научился отличать своих одноклассников по речи – о чём-то спорили, однако злобы не было, лишь интерес и азарт.       В столовую вошли подружившиеся, как заметил Бислоу, с самого начала Фрид и Эвергрин. Историк отчаянно размахивал руками, крича что-то про Англию и десятый век, на что девушка весьма эмоционально отвечала. Кукловода оба заметили не сразу и растерянно остановились перед ним, поймав на себе насмешливый взгляд.       – Привет, товарищи по несчастью, – хмыкнул он. – Как вам эта премилая академия?       – Премило, – саркастично фыркнула Эвергрин и покосилась на бутерброд Бислоу. – А нормальная еда есть?       – Есть всё, – заверил её парень, – но готовить надо самостоятельно.       Наследница снова фыркнула и ушла на кухню. Фрид, неловко потоптавшись на месте, направился следом за ней. Через минуту зашумела вода, и Историк вернулся, с аппетитом хрустя еще мокрой морковкой.       – Можно? – спросил он, остановившись у стола Бислоу и кивнув на стул.       Парень откинулся назад и величественно повёл рукой, приглашая садиться, при этом сбив свою куклу, но ловко поймал её в полете.       Столовая погрузилась в молчание, лишь с кухни доносился стук ножа и время от времени звон посуды. Джастин медленно жевал морковь, Бислоу крутил в руках бочонок, и оба не знали, как начать разговор, хотя явно страдали от молчания.       Наконец вошла Эвергрин, неся целый поднос – тарелка салатом и три стакана яблочного сока.       – Всухомятку не ешьте, – произнесла она, присаживаясь за стол и двигая к одноклассникам напитки.       Кукловод взял стакан, благодарно кивнув, и с интересом окинул девушку взглядом. В её голосе проскользнуло тщательно скрытое смущение – или ему лишь показалось?..       Бислоу нередко видел Наследницу по телевизору – впрочем, подобного внимания удостаивались многие из тех, кто поступил в академию. Эвергрин всегда выглядела собранно и по-деловому, несколько надменно и обособленно, и всё это проявлялось даже не в одежде – в выражении лица, высокомерном взгляде и голосе, уверенной походке и коротких, но содержательных фразах. Кукловод разбирался в людях, и Райд казалась ему идеальным лидером, идеальным бизнесменом.       Но в её жизни вряд ли было место простым развлечениям, играм, даже друзьям и заботе о ком-то. И этот мелкий поступок, без просьб принести кому-то попить – легко ли он ей дался? Легко ли сделать что-то, к чему ты абсолютно не привык, но что так просто для окружающих?       Бислоу подумалось, что, возможно, он как никто другой может понять одиночество Наследницы. И раз уж она смогла сделать шаг навстречу, шаг к дружбе, то чего стоит ему самому ответить добром?       Но его опередил Фрид:       – Будете фрукты? – и, не дожидаясь ответа, он быстрым шагом ушел на кухню. Кукловод успел заметить легкое смущение на его лице – что ж, можно считать, что Джастин тоже принят в клуб преодолевающих одиночество.       Бислоу широко улыбнулся Наследнице и одним глотком осушил половину стакана. Академия обещала шанс изменить жизнь, и парень не собирался его упускать.       К концу подходил второй день в академии. До наступления ночного времени – десяти часов – оставалось около получаса, и я следила за часами, чтобы не испугаться неожиданного объявления Монохэппи, которое вчера довело меня до икоты.       Я ушла к себе в комнату примерно в девять, засидевшись в столовой с девчонками – почти со всеми я довольно легко нашла общий язык, обсуждения шли интересные, и неудивительно, что за разговорами я проводила почти всё время – больше здесь делать было нечего. Никаких уроков у нас не было, доступный нам первый этаж мы облазили сверху донизу ещё вчера, и, в общем-то, теперь практически маялись со скуки, гадая, когда нас отсюда вытащат и вытащат ли вообще.       Уверенность в счастливом завтрашнем дне быстро таяла – слишком хорошо всё было оборудовано, слишком надёжно перекрыты окна и дверь… и вряд ли снаружи до нас было добраться легче.       У меня пропали мобильник и планшет – как, впрочем, и у всех остальных. Связь с внешним миром полностью отсутствовала, и я всё сильнее переживала за свою семью.       На прикроватной тумбочке стояла фотография в тонкой светлой рамке – единственное, что мне оставили, помимо одежды и косметики. Ее сделали перед моим отъездом – родители, сестренка Мишель и я на фоне большого фамильного особняка. Я выделялась своим современным стилем – вся остальная семья предпочитала более старомодную одежду. Мне вдруг стало неловко – они всё для меня делали, а я словно отделяла себя, старалась отличаться… Зачем?       Часы показывали без пятнадцати десять. В ночное время были закрыты некоторые помещения и отключалась вода, но душ я уже приняла. Я решила умыться, чтобы избавиться от ненужных мыслей.       Зеркало отразило уставшее лицо, растрёпанные и чуть влажные волосы, покрасневшие глаза, красное пятнышко на лбу – неудачно повернувшись на кровати, я врезалась в тумбочку. Пожалуй, особой удачей я не отличалась… Забавно, ведь моё имя было образовано именно от слова «удача» – «lucky» и «Lucy».       Внешностью я пошла в мать: волосы и черты лица, телосложение… Что мне досталось от отца – непонятно вовсе, и этим я отличалась от Мишель: сестренка была практически вылитой копией папы.       Я скучала по всем ним, по семье и друзьям. Здесь, в академии, я встретила многих интересных людей, но они не могли заменить тех, кто остался дома. Дома… там, где не было камер повсюду и пластин на окнах. Там были свобода и счастье.       Грустно улыбнувшись отражению, я вернулась в комнату. Убедившись, что дверь заперта, я выключила свет и легла. Прикрыв глаза, я в полудрёме дождалась объявления директора о наступлении ночного времени. Из коридора донёсся стук – кто-то с грохотом закрыл дверь, но в комнатах была хорошая шумоизоляция, и я услышала лишь приглушённый звук.       – Спокойной ночи, – пробормотала я неизвестно кому, переворачиваясь на бок. По крайней мере, кровати здесь были удобные.       Завтрак проходил в относительной тишине: ученики негромко переговаривались, разбившись на отдельные группки. В столовой собрались все пятнадцать человек: кто-то ел, а кто-то просто сидел за пустым столом. На совместных приёмах пищи настояла Эльза, она же следила за тем, чтобы приходили все, мол, это обеспечит им относительную безопасность и поможет сблизиться. Пропускать назначенное время никто не решался: Нацу, проспавший накануне завтрак, теперь послушно уплетал кашу, сияя синяком под глазом.       Локи завтракал с явной неохотой: за десять минут он не съел ни кусочка бутерброда и выпил полчашки чая. Причин такому отсутствию аппетита было две. Первая – одиночество. Никто из девушек не предпочёл кому-то другому его компанию, и Музыкант, привыкший к женскому вниманию, откровенно грустил.       Второй причиной была сама еда. На кухне были мука и духовка, но никто не спешил вынести парню свежие круассаны и горячий кофе. Не привыкший к простым бутербродам Локи никак не мог вызвать в себе желание позавтракать ими.       Наконец ученики по одному потянулись к выходу, и Музыкант решил, что тоже пойдёт, а если захочет есть позже, проблем не возникнет – кухня была открыта всегда.       В коридоре Локи тоже оказался один: одноклассники либо уже ушли, либо ещё оставались в столовой. Поразмыслив, он медленно направился комнатам: всё равно делать было нечего.       Вокруг царила жуткая тишина, и любой неожиданный звук заставлял вздрагивать. У столовой свет был белым, но даже эта яркость не спасала от какого-то ужаса, который навевала академия.       Локи подумал, что жизнь «Пика Надежды» чем-то похожа на жизнь сцены. Люди восторгаются школой, даже не думая о том, что происходит внутри. Так и со знаменитостями: их любят, слушают их песни и вопят, когда кумир, улыбаясь, выходит на сцену. Им нет дела до того, что скрывается за этой фальшивой улыбкой, до того, что происходит за кулисами. Проблемы знаменитостей не имеют никакого значения для фанатов, а когда актёр или певец «ломается» и уходит в тень, его забывают и находят замену с поразительной скоростью.       Парень прикрыл глаза, вспоминая, через что ему пришлось пройти, чтобы стать абсолютным Музыкантом. Сначала было увлечение музыкой, непонимание со стороны родителей и друзей, потом – приятели со схожими интересами, уроки игры на разных инструментах, насмешки со стороны сверстников и бесконечные обиды: почему нельзя заниматься тем, чем хочешь? Одноклассники – все спортсмены – унижали, родители осуждали, и лишь сестренка Ариес* поддерживала и всегда с радостью слушала его музыку.       Прошло несколько тяжёлых лет, прежде чем небольшой коллектив юных музыкантов начал выступать в своей школе, затем на различных фестивалях, а вскоре добился успеха и на более высоком уровне.       Всё шло как по маслу – известность, поклонники, победы в конкурсах, деньги… Тогда никто из их группки и не думал о том, что долго такая идиллия продолжаться не может.       Сначала был алкоголь, пьяные драки и выходки, затем начались наркотики, ссоры с родителями, проблемы с законом – самостоятельность и деньги сводили с ума, заставляя творить всё больше и больше ужасных вещей.       Точку на этом поставила смерть двоих из пяти участников группы. Про эту ужасную автоаварию ещё долго твердили СМИ, и Локи словно пришёл в себя. Группа распалась, и он решил продолжить выступать в одиночку. Пьянки и наркота остались в прошлом, и родители не могли нарадоваться на такого повзрослевшего и талантливого сына.       Проблемы всё равно иногда возникали – скандалы, конкуренты, однажды даже пытались похитить младшую сестру Локи – но в целом всё шло хорошо. До того, как его пригласили в «Пик Надежды»…       Музыкант остановился. Он добрёл до комнат, и в этой части здания также царила угнетающая тишина, а красный свет окрашивал всё кровью. Локи даже передёрнуло, но в следующую секунду он вовсе чуть не упал.       – Всем собраться в спортзале! – резанул слух истеричный вопль Монохэппи. – Срочно собраться в спортзале!       Локи нервно сглотнул – подобные сообщения вполне могли довести его до сердечного приступа. Он с обречённым вздохом развернулся, размышляя, что могло понадобиться чертовому котяре.       Грей зашёл в спортзал одним из последних – идти было далеко, да и спешить не хотелось: в том, что их не ждёт ничего хорошего, парень не сомневался.       Монохэппи не было видно, и ученики столпились в центре помещения, напряженно оглядываясь. Грей встал рядом с Джувией. Девушка выглядела явно расстроенной.       – Что-то случилось? – негромко спросил он, и Пловец вздрогнула, словно прежде и не заметила Фуллбастера, а потом нерешительно улыбнулась:       – Всё в порядке, меня просто напугало сообщение…       Грей кивнул, хотя и подумал, что Джувия лжёт или недоговаривает, но расспрашивать не стал. И тут же из-за тумбы в своей обычной неожиданно-безумной манере выпрыгнул кот.       – Айя, пришли! Спасибо, что ждать не заставили.       – Не тяни! – злобно рявкнул Лаксас. Грей рефлекторно сделал шаг назад: Борец вольного стиля был страшен, как атомная война. – Зачем ты нас собрал?!       – Никакого уважения к старшим, – Монохэппи печально покачал головой. – Но ладно! – голос вновь стал весёлым. – Я тут решил… просто так вы убивать не станете, верно?..       – Да мы вообще убивать не станем! – возмущённо крикнула Кана.       – Это был риторический вопрос. Не перебивай, – отмахнулся директор. – Так вот! Я решил, что некоторая мотивация вам не помешает! Поэтому вас ждет сюрприз… Тихо! – прикрикнул он на открывшего рот Локи. – Идите в компьютерный класс, там на столе увидите диски. Все они подписаны. Берите свой, включайте и наслаждайтесь!       Монохэппи захихикал, махнул лапой и исчез с тихим хлопком – место, где он стоял, заволокло дымом.       На несколько мучительных секунд зал погрузился в тишину.       – Ну… пойдём? – нерешительно сказала Эльза и первой направилась к выходу.       Грей, ободряюще улыбнувшись Джувии, пошёл за старостой, а потом и обогнал её. Дыхание сбилось, но парень словно не замечал этого – он волновался и даже боялся того, что их всех и его в частности ожидало.       Его догнал Нацу, хмурый и задумчивый. Недолго они молча шли рядом, а потом Детектив произнёс:       – Я уверен, что там видео или аудио, – Нацу вопросительно взглянул на одноклассника. – И у всех разные, иначе зачем их подписывать?..       – Логично, – кивнул Счастливчик, всё ещё не понимая, куда клонит Фуллбастер.       – Давай договоримся, – он помолчал. – Что бы ни было на диске, позже ты дашь мне посмотреть свой.       – Зачем? – удивился Нацу. Они почти дошли до кабинета.       – Я хочу изучить все записи. Почти уверен, что там будет что-либо, что поможет нам найти выход отсюда, – Детектив посмотрел на приятеля. – Поможешь?       – Ладно, – кивнул парень и первым зашёл в класс.       Диски лежали на столе аккуратной стопочкой. Грей быстро нашёл свой – кроме подписей они ничем не отличались – и сел на за дальний компьютер. Дисковод был открыт, на столе лежали наушники. Надев их и вставив диск, Детектив осмотрел помещение. Почти все ученики уже расселись за компьютеры, и парень, глубоко вздохнув, навёл мышку на кнопку «пуск».       Картинку, появившуюся на экране, он узнал мгновенно: это была его родная скромная квартира. На диване перед снимающей камерой сидели четверо: отец, друг детства Леон и тётя Ул с дочерью.       – Можно начинать, да? – спросил Сильвер Фуллбастер и продолжил, получив, видимо, утвердительный ответ: – Сын, если бы ты знал, как я тобой горжусь! – он широко улыбнулся. – Как вспомню, как ругал тебя, когда ты стремился мне помогать – аж самому стыдно. Теперь-то ты вон куда попал! Учись хорошо, – голос стал серьёзнее, – старайся… впрочем, я знаю, что ты будешь стараться.       – И повеселись там, нельзя же всё время вкалывать! – влез Леон. – Я буду скучать без наших выходок.       – Мы все ждём твоего возвращения, – мягко улыбнулась Ул. – Ты талантливый парень, и учеба в академии пойдёт тебе на пользу… но нам правда не хочется, чтобы ты уезжал. Приезжай на каникулы, звони почаще… – тётя смахнула со щеки слезу.       – Сестрёнка, ну ты чего, – потрепал её по волосам Сильвер. – Уртир, и ты скажи что-нибудь, – посмотрел он на кузину Грея.       Детектив никогда не был с ней в тёплых отношениях, но тут понял, что искренне радуется словам этой девушки:       – Ну поздравляю, – буркнула она, не глядя в камеру. – Скучать не обещаю, но я правда рада за тебя. Привезёшь мне сувенирчик? – она усмехнулась и наконец-то посмотрела прямо. – Удачи там, брат.       Леон поднял руку и помахал. Грей понял, что улыбается, как идиот. Семья и друзья ждут его. Отец-следователь обязательно найдёт сына…       Внезапно по экрану пошли помехи, картинка исчезла, чтобы вновь появиться через секунду, и сердце Детектива пропустило удар. Это была жуткая реальность, безумная академия, и места добру тут не было.       Камера снимала всё с той же точки, но комната преобразилась до неузнаваемости. Стены нежно-голубого цвета были заляпаны грязью, за разбитым окном всё заволокло дымом. Вещи раскиданы по полу, диван опрокинут; резкий порыв ветра приподнял упавшую штору, открыв лужу крови и что-то, подозрительно напоминающее человеческие пальцы. Грея затошнило. Внезапно за кадром раздался женский визг, грохот, и к дивану подкатился большой стеклянный шар – любимая вещь Уртир. Со стены упала заляпанная чем-то картина, разбив шар вдребезги.       – Выберись отсюда, – слова прозвучали в наушниках, и Фуллбастер вздрогнул, – если хочешь узнать правду.       Детектив выдернул наушники и только тогда заметил, что тяжело дышит. Рядом стоял Нацу: его глаза покраснели, а губы сжались в тонкую полоску.       – Всё ещё хочешь посмотреть? – Драгнил показал Грею свой диск. Сглотнув, тот кивнул, и Счастливчик вставил носитель в дисковод, вынув запись Фуллбастера.       – Отец, Игнил. Брат, Зереф. Одноклассница и подруга, Венди Марвел, – хмуро перечислил он появившихся на экране людей. – Котёнок у неё на руках – Шарли, наша любимица…       Видео Нацу практически повторяло видео Грея. Близкие Счастливчика поздравляли его с поступлением, а потом всё менялось.       – Жалко, что я не попала в «Пик Надежды», – Венди мило улыбалась и чесала за ухом кошку. – А ведь у меня был шанс стать абсолютной Медсестрой, не думаешь?..       Экран на миг погас, а потом появилось изображение уже разгромленного дома. Из-за разбитого телевизора выскочила Шарли. Она осторожно подошла к опрокинутому столу, понюхала его и жалобно мяукнула, а затем, зашипев на камеру, бросилась прочь.       – Выберись отсюда, если хочешь узнать правду, – прогремело в наушниках.       Грей вытащил их и уставился на потухший монитор. Ему не хотелось верить в то, что он увидел, но записи казались такими реалистичными, что Детектив просто застыл в ужасе.       – Это монтаж? Компьютерные спецэффекты? – спросил Нацу, и его голос предательски дрогнул.       Фуллбастер не знал, что сказать, но ответ неожиданно прозвучал со стороны.       – Нет. – За спинами парней стояла Леви. Её глаза покраснели, волосы были растрёпанны, но голос звучал чётко, хоть и тихо. – Это не монтаж. Я попробовала проверить видео с помощью одной программы… – МакГарден всхлипнула. – Единственная компьютерная вставка – голос в конце. Видео настоящие.       Девушка расплакалась, и Грей, всё ещё пребывающий в шоке, осторожно обнял её.       – Гажил, – позвал Фуллбастер парня, застывшего неподалёку. Тот посмотрел на Детектива, словно бы не совсем понимая, что происходит. – Последи за ней. А мне надо кое-что сделать.       Оставив Программиста Рэдфоксу, Грей пошёл собирать диски одноклассников. Он был уверен, что хоть на каком-нибудь будет что-то, что поможет ему раскрыть тайны академии.       Я стояла, вжавшись в угол, тяжело дышала, смотрела в пол перед собой и ничего не видела; царапала стену, ломая ногти, а кругом метались и кричали одноклассники, кто-то плакал, прямо над моим ухом в стену впечатался кулак моего брата, но до этой вакханалии мне почти не было дела. Сестрёнка… Лисанна! Родители! Что произошло с ними, это же… Это всё бред, компьютерный монтаж, очень качественный, но просто монтаж! Те разрушения в моём родном доме, пятно крови на диване нежного цвета, алые брызги на некогда белоснежных стенах...       Я с трудом сглотнула и обвела взглядом коридор. Всех охватило безумие. Девушки визжали, плакали, одна лишь Эльза сохраняла спокойствие, но она стояла, хватаясь за стену, мертвенно-бледная, задыхалась. Большиство парней застыли в немом шоке, а мой брат кричал что-то про Лис и мужиков, своим рёвом перекрывая визг всего женского коллектива.       Посмотрев на Эльфмана, я наконец заплакала, закрыла лицо руками, истерично засмеялась. Это всё бред! С моей семьей всё в порядке!       Я аккуратно взяла брата за локоть. Он дёрнул рукой, и я чуть не упала, но в следующую секунду Эльфи сник и обнял меня, едва не ломая ребра.       – Идём отсюда, – прошептала я ему на ухо. – Идём в комнату.       Он кивнул, словно расстроенный ребёнок, и пошёл по коридору, не выпуская меня и расталкивая всех, кто попадался на пути. Я смотрела на одноклассников через его плечо и неожиданно поймала испуганный взгляд Эльзы. Сжав рукой шею брата, другой я махнула Старосте и через силу улыбнулась. Всё будет хорошо.       Кого я хотела убедить – её или себя? Я всегда слыла оптимисткой, но эти три неполных дня серьёзно пошатнули мою психику. Вера в счастливое будущее исчезала, а на её место приходили удушающий страх и отчаяние. Академия «Пик Надежды»… Как иронично!       Я снова улыбнулась, слабо, но в этот раз почти искренне. Ужас отступал. Со мной есть братик, разве он даст меня в обиду? Эта громадина защитит от самого Дьявола...       Когда мы подошли к комнате, слезы на моих глазах уже высохли, но братик сам начинал плакать. Я аккуратно вывернулась из его объятий и нашла в кармане два ключа – Эльфман отдал мне свой, опасаясь потерять.       В комнате он сразу же лёг на кровать и сжался в комочек, насколько позволяли мышцы. Я хихикнула, посмотрев на это, и присела рядом.       Сколько ночей мы провели, прижавшись друг к другу и дрожа – я, брат, Лисанна?.. Когда мы боялись любого шороха, а родители ночами пропадали на работе, чтобы обеспечить нам хорошую жизнь?       Всё изменилось, когда мне было девять: рекламное агенство каким-то чудом заметило маленькую замарашку и предложило сняться для обложки какого-то детского журнала. Я согласилась не думая, ведь нам так нужны были деньги! А потом приглашения посыпались одно за другим: я была миловидна и «так фотогенична», как писал какой-то фотограф... Мы быстро богатели, своим талантам удивлялась я сама. Разумеется, не обошлось без неприятностей – до меня домогались, и тогда братишка, мечту которого – занятия тяжёлой атлетикой – мы наконец смогли оплатить, вызвался быть моим телохранителем.       Идиллия продолжалась невероятно долго, больше пяти лет, а потом… А потом нас пригласили в академию «Пик Надежды». И вот мы здесь, отрезаны от мира, а неизвестный безумец требует от нас убивать, шантажируя видеозаписями…       Я вздохнула и легонько потрепала Эльфи по волосам. Он не отреагировал. Я хмыкнула и сложила руки на коленях.       – Знаешь, – я помолчала, шмыгнула носом, – когда тебе было лет пять, мы вместе с Лис убежали в лес – не помнишь? Заблудились, конечно же… весь день блуждали, стемнело… и ты шел впереди, крича, что защитишь нас, и смело бросаясь на тени, – я улыбнулась, заметив, что он перестал вздрагивать. – А когда я заболела ветрянкой, помнишь? И надо мной все смеялись. А вы с Лис изрисовали друг друга зелёнкой, чтобы мне не было обидно. Помнишь, как я сломала пальцы не могла даже ложку держать?..       Я говорила, и говорила, и говорила, начинала всхлипывать, а потом вдруг глупо хихикала. Мне было уже всё равно, слушает ли меня брат; я говорила для себя, вспоминала всё, и хорошее, и плохое – а вдруг я сойду с ума в этой академии, забуду всю свою жизнь?..       – Зачем ты это рассказываешь? – хрипловато спросил Эльфман, когда я замолчала, чтобы перевести дыхание. Я вздрогнула, поняв, что слишком ушла в себя.       – Я хочу помнить, что со мной было, – тихо произнесла я. – Что бы ни случилось, я хочу помнить, что моя жизнь была чудесной. Пообещай… – я сглотнула. – Обещай, что не забудешь, ладно?       Эльфман молча обнял меня, снова сжав до хруста костей. Я почувствовала, что сейчас снова заплачу.       – Обещай, – настойчиво прохрипела я, пытаясь вдохнуть через его медвежью хватку, через слёзы и непроизвольную улыбку.       – Хорошо, обещаю, – буркнул брат, словно обиженный ребёнок, немного ослабляя объятия.       Моя комната показалась мне необычайно тёмной и жуткой, хотя она ничем не отличалась от соседней, что принадлежала Эльфи. Возможно, здесь просто было пусто, слишком много места для меня одной. Так или иначе, я бы охотно осталась вместе с братом, но он уснул, а мне хотелось поскорее принять душ, как бы смывая с себя весь ужас этого дня, и переодеться.       Было всего около двух часов, но я чувствовала себя так, словно с того момента, как я проснулась, прошло никак не меньше долгих и утомительных суток. При этом уснуть я не смогла бы – слишком напугало меня видео, слишком реалистичным оно казалось. Голова раскалывалась от тревожных мыслей о родителях и Лис.       «Выберись отсюда, – звенело в ушах, – если хочешь узнать правду».       Вода была слишком холодной, но я даже не сразу осознала это. Может, так было и лучше – ледяной душ немного вернул меня к реальности, вырвав из суматошно-жутких мыслей о семье и о моей собственной судьбе.       Монохэппи говорил, что путь на свободу один: убить так, чтобы тебя не раскрыли. Приговорить этим к смерти всех остальных. Все жизни за одну. Или же... если убийцу найдут, то одна - за все.       Но что будет с нами за пределами академии? Если кто-то выберется через убийство, то его ждёт тюрьма, не так ли? В таком случае, всё бессмысленно!       Я думаю так, словно кто-то уже решился на преступление. Но этого же не может быть! Все поняли, что видео – лишь монтаж, созданный каким-то психопатом. Никто не решится на убийство ради такого!       И всё же… страх разъедал изнутри, и сколько бы я себя не уговаривала, в душе оставался ужас, рождённый где-то на интуитивном уровне. Я не верила, что преступление свершится… или всё же верила?..       Сидеть в одиночестве было невыносимо, и после душа я решила направиться в столовую. Как ни крути, там должен быть хоть кто-нибудь, а сейчас я была бы рада любой компании.       Иногда мне казалось, что мой талант – сущее проклятие. Мне хватило нескольких минут, чтобы выяснить, что видео не является монтажом. Но стоило ли мне это знать?       Возможно, это лишь инсценировка, но кому надо тратить столько денег и сил, если можно всё сделать на компьютере? Я думала о том, что подобное создали только для меня, ведь абсолютный Программист может обнаружить монтаж, но я проверила и несколько чужих дисков – нигде не было компьютерной обработки.       Всех учеников шантажировали их родными и близкими. Для меня выбрали друзей детства, Джета и Дроя, и я не удивилась – после смерти отца отношения у нас с матерью не клеились, и она давно перестала быть для меня близким человеком.       Джет и Дрой так радовались за меня... В нашей дружбе я никогда не сомневалась. Они обещали скучать, просили чаще звонить и приезжать, а на прощание подарили альбом с нашими общими фотографиями. Я тогда расплакалась и долго не хотела отпускать друзей и садиться в автобус. Все фотографии напоминали о самых радостных и весёлых днях. Смотреть на них здесь, в академии, было особенно невыносимо, к тому же после подобного видео.       Я убрала альбом в тумбочку, на секунду задержав взгляд на подписи на обложке: «любимой Леви от преданных друзей». Этого хватило, чтобы снова заплакать; перед глазами всё ещё стояла разгромленная комната квартирки Джета, где мы обычно проводили свободное время: многочисленные плакаты сорваны со стен, шкаф с книгами и дисками разрушен, ковёр подпален, и повсюду – бурые брызги, кровь даже на потолке...       Что должно было произойти, чтобы милая комнатка с вечным небольшим бардаком превратилась в обитель хаоса? Джет никогда бы не позволил сотворить такое, в этом я была уверена. Что случилось? Где теперь мои друзья?..       «Выберись отсюда, если хочешь узнать правду».       Монохэппи говорил это с ехидством, он ждал от нас шоу с убийствами и расследованиями, но нам самим было не до смеха. Меня волновало, решится ли кто-нибудь на преступление? Что, если жертвой выберут меня – слабую и беззащитную?       Возможно, это жестоко и эгоистично, но если бы я знала, что один из нас должен умереть, я бы пожелала смерти кому угодно, но не себе. Я хотела жить, хотела выбраться отсюда, но убивать... Будем откровенны: даже при желании у меня было бы мало шансов, ведь все ученики превосходили меня по физическим данным.       Я потрясла головой. Почему я думаю так, словно уже готова совершить убийство? Я найду способ выбраться отсюда без чьих-либо смертей! И, разумеется, узнаю, что случилось с моими друзьями...       Остаток дня прошёл незаметно: я задремала, потом бесцельно бродила по академии и почти до наступления ночного времени просидела в столовой: там был хоть кто-то, с кем я могла обменяться парой фраз, и мне было не так одиноко. К тому же, это помещение освещалось ярче всех в «Пике Надежды», и здесь чувство обречённости немного утихало.       Вернувшись в комнату, я почувствовала себя жутко уставшей, но мне всё равно казалось, что уснуть я не смогу. Душ немного снял напряжение, и я легла в кровать, как только прозвучало объявление о наступлении десяти часов. Я была уверена, что мысли о друзьях будут мучить меня до утра, но уснула сразу же, как голова коснулась подушки.       Так кончился последний мирный день в этой школе.       Комнаты учеников уже успели прославиться своей шумоизоляцией: внутри было еле слышно, что происходит в коридоре, и наоборот; что уж говорить о двух комнатах, пусть и соседних!       Но грохот, что раздался в коридоре, даже разбудил Джувию. Девушка подскочила на кровати, спросонья решив, что ей как минимум выбили дверь. Впрочем, дверь оказалась на месте, и она даже добросовестно заглушила визг, раздавшийся следом.       Пловец почувствовала, что волосы у неё на затылке зашевелились. Она спала в футболке; быстро схватив и надев джинсы, Джувия, даже не глянув в зеркало, босой подскочила к двери и распахнула её.       Тихо вскрикнув, девушка сползла на пол, цепляясь за дверной косяк. Она побелела так, что, казалось, крови в лице не осталось вовсе. Дышать стало тяжело, внутри всё сжалось от ужаса, а глаза распахнулись до невозможного. Джувия глотала воздух, как выброшенная на берег рыба, и хотела, но не могла отвести взгляд от жуткого зрелища.       Дверь комнаты напротив была распахнута, а на пороге, спиной прислонившись к косяку и неестественно подогнув под себя ноги, сидела девушка. Её голова безвольно опустилась на грудь, а по полу растекалась лужа алой крови.       – Труп обнаружен! – завизжал из динамика Монохэппи.