Тайна Гаррисон - Борг

      Наш джип уверенно прокладывал себе путь, словно каравелла в разразившуюся бурю, хоть погода и была погожей. Я смотрела в окно, на монотонный пейзаж, в этой части материка всегда пустынно и редко попадается растительность, одни голые скалы и грязь, особенно после такой бури, что полностью размыла дорогу, заставляя наш транспорт буквально ползти на брюхе, и в этом стоит отдать должное нашему водителю. Отличный парень, с которым мы знакомы с самого колледжа, пусть и закончили его несколько лет назад, все равно продолжаем плотно общаться, а собственно, почему и нет, когда трудишься над одним проектом. Эта идея посетила наши, на тот момент юные головы, спонтанно, после очередной студенческой вечеринки, когда перебравшие с горячительным мы не могли вспомнить некоторые детали, кто-то пошутил, что это мистический знак. Слово за слово и пришла в голову светлая мысль, создать журнал, в котором мы будем разоблачать городские легенды и мифы. Вначале, это был чисто студенческий проект, который не отличался популярностью, но время шло, сетевой журнал стал интересен и за стенами колледжа, а когда подошло время прощаться с альма-матер, мы решили, что стоит продолжить работу и дальше. В составе обычного штата нас – журналистов, всего несколько человек: я, моя дорогая подруга Яманака Ино, которая сейчас недовольно грызет ногти, сокрушаясь по поводу длительной и не очень приятной дороги, Узумаки Наруто, наш бессменный водитель, способный с легкостью преодолевать любые косогоры, да Шикамару Нара, он наш айтишник, что сейчас готовит новый выпуск журнала, поэтому остался в Лондоне, тогда как мы глотаем дорожную пыль миля за милей.       Мы отправились в эту глушь с одной целью, выяснить всю правду о грозном особняке, выстроенном на вершине скалы, окруженным густым лесом. О Гаррисон–Борг давно ходила дурная слава, но никаких конкретных доказательств, что во всех несчастных случаях виноват именно дом, не находилось. Это работа для нас.       На очередном бугре джип заурчал, силясь преодолеть последнее препятствие, но внезапно жидкая грязь ушла из-под колес, и многотонная машина сильно осела, ударяясь обо что-то днищем. — Приехали, — удрученно протянул Наруто, выпрыгивая из салона. Его ясные голубые глаза редко затягивала пелена обиды или печали, но сейчас он казался крайне раздосадованным, осматривая полученные повреждения. Ино внимательно следила за ним, не отпуская из виду ни на минуту. Они чем-то похожи: оба блондины с изумительными голубыми глазами. Но на этом все сходства заканчиваются: Наруто упорный, он не знает слова «невозможно», и никогда не сдрейфит перед опасностью, Ино другая — ветреная особа, очень влюбчивая, настроение которой меняется по семь раз на дню. Хотя, и она, пожалуй, куда лучший собеседник, чем я – угрюмая тень, с постоянно недовольной миной.       Я заколола свои черные волосы заколкой и поспешила помочь Наруто, не хотелось простоять здесь до заката, как ни как эти места кишат койотами, а вот подруга покидать комфортабельного салона авто не собиралась, в этом вся Ино, на нее сложно положиться в экстренной ситуации. — Ну, что там? — полюбопытствовала я, прожигая затылок парня требовательным взглядом. — Задний мост полетел, дальше машина не поедет, — вынес вердикт Наруто, подняв на меня глаза. — Что?! – тут же отреагировала блондинка, высунув голову в открытое окно джипа. Я закатила глаза: не хватало еще ее приступов истерики, сопровождавших каждую поездку загород. Яманако из тех особ, которые становятся совершенно беспомощной вдали от цивилизации. Вынув из кармана мобильный, я, к глубокому разочарованию, обнаружила, что сигнала сотового оператора нет, и не предвидится. Однако выбираться из этого положения требовалось. Навигатор указывал, что до Гаррисон – Борг оставалось всего две мили, что же, это расстояние мне вполне по силам преодолеть и вызвать помощь. Ино все равно никуда не пойдет, а Наруто придется составить ей компанию, так что не удивительно, что с посланием «СОС» отправилась именно я. ***       Дорога вывела меня из равнины на бугор, и я уже обрадовалась, предполагая увидеть серый монолит особняка, но за холмом открывался вид на еще одну равнину и холм, правда теперь пейзаж изменился, вдоль дороги разрослись деревья и кустарники. Я выбилась из сил, не знаю точно, сколько я прошагала по грязи, хлюпающей под каждым шагом и норовящей поглотить сапог в своей пучине, оставив меня совершенно босой. Солнце уже преодолело свой пик и теперь медленно приближалось к закату, а Гаррисон-Борг никак не показывался на горизонте, дорога, словно заколдованная, не желала заканчиваться. Я присела на камень, желая перевести дух и дать отдых уставшим ногам, которые неистово гудели. Осматривая местность я, наконец, увидела дом, который совершенно не заметила сначала, он стоял на отшибе, почти у самого края равнины, за ним высокой грядой взмывали в небо скалистые горы. К самому дому вела широкая гравийная дорожка, от самой дороги, по которой я столько плелась. Выстроенное из известняка в два этажа, приземистое строение, которое казалось гораздо шире собственной высоты, было окружено садом, высокие деревья раскинули свои могучие ветви, создавая своеобразный навес над всем участком. Сказать, что я удивилась — значит, ничего не сказать. Собирая информацию, мы не знали, что вблизи Гаррисон-Борг есть еще строения. Особняк, о котором столько упоминается, был построен в восемнадцатом веке. Во времена золотой лихорадки одному старателю улыбнулась несказанная удача, он напал на золотую жилу, золото не кончалось, и вскоре, мистер Гаррисон, а именно так его звали, построил себе огромный дом, обзавелся рабочими и пустил дело на широкую ногу, сам же неистово предавался лени и разврату. Пристрастие к алкоголю сделали его совершенно неуправляемым, этот человек стал местной синей бородой. Бесконечные оргии, алкоголь и убийства, его дом обходили стороной, а те, кому оказывалось попасть внутрь, как правило, не возвращались живыми. Мистер Гаррисон умер в возрасте шестидесяти семи лет, не оставив после себя никакого завещания, а его отпрыски, коих смогло насчитаться более дюжины, отказались ступать на порог этого проклятого дома.       Спустя примерно пятьдесят лет мистер Борг, известный человек своего времени, меценат и миллионер, совершал путешествие и просто влюбился в этот дом. На тот момент рабочий поселок, все еще располагался вблизи имения, но молва не покидала дом Гаррисона. Мистер Борг пожелал приобрести этот дом. Его супруга страдала заболеванием легких, и он рассчитывал, что свежий воздух пойдет ей на пользу, но владельца особняка пришлось искать долго. В конечном итоге правнук Гаррисона был найден в Чикаго, который с радостью избавился от родового проклятья в лице имения за символическую плату, говорят, этой суммы не хватило бы даже на обед в приличном ресторане, но, как бы то ни было, семейство Борг с тремя малолетними детьми от двух до семи лет, поселилось в этой части страны. Несколько лет они прекрасно существовали в стенах поместья, пока однажды супруга Борга не скончалась столь стремительно, что возникли подозрения, потом младший сын Борга утонул, купаясь в лесном озере, недалеко от имения, среднего разорвали койоты, а старший сын покончил с собой, при весьма загадочных обстоятельствах. Мистер Борг закрылся от мира, он раздал все свои деньги и владения, оставаясь в доме до собственной кончины, которая настигла его спустя два года. С тех пор особняк пустовал, рабочий поселок после смерти мистера Борга стремительно опустел, а сейчас от него и следа не осталось.       Так и продолжалось, пока Гаррисон-Борг не купила Хаюми Конан. Эта экстравагантная женщина была Голливудской звездой, начала сниматься еще будучи ребенком, но вскоре ей надоело кривляться перед камерами и женщина взялась за продюссирование талантливых режиссеров. В основном картины направленные на маленькую часть публики, короткометражки с весьма специфическим сюжетом. Мне удалось оказаться на премьере одной работы в родном Лондоне, старый друг пригласил, и впечатление я получила просто не передаваемое. Сюжетная линия закручивалась вокруг компании студентов, один из которых оказался нетрадиционной сексуальной ориентации и когда его тайна была раскрыта друзьям, они решили проучить его. Столько крови и правдоподобных сцен с пытками я в своей жизни не видела прежде, казалось, что все происходит на самом деле. Я помню как впечатлительные особы, не только женского пола, теряли сознание и их стремительно выносили из зала. Хаюми получила множество упреков киноакадемии и критиков, за то, что позволила такому ужасу оказаться на больших экранах, но женщина только смеялась им в глаза и говорила, что они ничего не понимают в искусстве, а после она закрылась от мира в Гаррисон-Борг, но нам удалось получить ее разрешение, на то, чтобы провести расследование. Учитывая эти факты, было не удивительно, что я оказалась в некоем замешательстве, смотря на дом из песчаника, по идее его здесь быть не должно, так что я решила, что пошла в неправильном направлении и следовало уточнить маршрут.       Гравийная дорожка вывела меня прямиком к калитке, но дальше ждало затруднение, я человек суеверный и верю в приметы и плохие предзнаменования, а навстречу мне шел толстый черный кот со здоровой блестящей шерстью и огромными желтыми глазами. Животное остановилось посреди дорожки, отрезав мне дальнейший путь. Я остановилась и шикнула на кота, он посмотрел на меня весьма презрительно и уселся на месте, не желая делать хоть что-то еще. Я вновь предприняла попытку прогнать кота, и, к моему разочарованию, он пересек дорожку и скрылся в саду. — Вот Сатана! — негодовала я, смотря в след удаляющемуся коту; он описал круг вокруг забора и скрылся в саду, лишив меня возможности продолжить путь. Честно признать, я растерялась. Дверь дома открылась, и на крыльце показался человек, но я не смогла его разглядеть из-за тени деревьев, что куполом раскинулись над верандой. Он присел на ступеньки и не желал делать дальнейших шагов, совсем как кот минутой ранее. — Привет, — его голос был тихим, но достаточным, чтобы мужчину хорошо было слышно, а в том, что это мужчина, я не сомневалась. Собрав волю в кулак, я таки, решила приблизиться, подходя вплотную к калитке. — Здравствуйте, меня зовут Мелинда Стерлинг, не подскажите, далеко ли до Гаррисон-Борг? — я все еще не могла разглядеть мужчину, а он и не стремился показываться из-за зарослей. — И зачем? — такой вопрос поставил меня в тупик, и на минуту показалось, что я оказалась в логове серийного маньяка. Вот сейчас он схватит меня и утянет в подвал, и поминай, как звали. Внутри все похолодело, и, кажется, на моем лице отразился ужас. Мужчина тихо рассмеялся, что совершенно сбило меня с толку. — Сами подумайте, на этой дороге можно увидеть автомобилей пять в год, и то с натяжкой, а уж бредущая пешком девушка совершенно не вписывается в нормы, вот мне и стало любопытно, зачем вам нужно в Гаррисон-Борг. — Я журналист, — я пыталась говорить уверенно, но этот человек начинал раздражать. Да и правила хорошего тона оставались для него табу, иначе представился бы, — мы пишем статью о доме и договорились с мисс Хаюми, но машина сломалась на перевале, а связи нет, вот я решила идти пешком, чтобы просить помощи, к тому же навигатор показал, что здесь всего две мили, но, кажется, я прошла уже больше. — Вы прошли три, — подтвердил мои опасения мужчина и кивнул головой, соглашаясь со своими словами. — Так, далеко еще до Гаррисон-Борг? – не отставала я со своим вопросом, который стал особенно важным. — Две мили, — лаконично отозвался мужчина, и с моих губ сорвался разочарованный вздох. Еще две мили я вряд ли смогу пройти пешком, а если и смогу, то доберусь к ночи, и спасательную операцию придется отложить до утра, поскольку по таким дорогам и днем ездить опасно. Но, не смотря на все трудности, у меня даже мысли не возникло, чтобы просить помощи у этого человека: он не внушал доверия, скорее наоборот, не то, чтобы пугал, вызывал раздражение и неприязнь. Он казался слишком надменным и заносчивым, я никогда не любила таких людей, и теперь фильтр на общение сработал. — Благодарю, сэр, — сухо буркнула я, решая вернуться на дорогу. — Учиха Итачи, — поправил он свою оплошность, но моя гордыня уже не воспринимала его как собеседника. — Благодарю, мистер Учиха, — я сделала несколько шагов, проклиная все и вся, еще две мили! Я не могла поверить в то, что системы навигации столь ошибаются, можно подумать три мили это пустяк! — А почему вы не просите помощи у меня? — вот такого поворота я не ожидала и резко развернулась. Он стоял возле калитки, и в первые секунды я потеряла дар речи. Высокий, с бледной аристократической кожей, алебастровой белизной искрящейся на солнце под завесой длинных смоляных волос, собранных в небрежный хвост, пряди длинной челки обрамляли точеное лицо, словно вылепленное гениальным мастером. Он смотрел на меня бездонными углями обсидиановых глаз и удивленно нахмурил тонкие, словно выведенные тушью брови, длинные густые ресницы, колыхнулись, когда он моргнул и наваждение спало. Одет он был просто в шорты до колен цвета хаки и черную футболку с коротким рукавом, слишком широкую, чтобы достаточно рассмотреть его фигуру. На футболке и шортах я заметила следы засохшей краски, кажется масло, но я не была уверенна, поскольку ничего не понимаю в живописи. Его тонкие, почти бескровные губы сжаты в полоску, а по выражению лица невозможно прочесть ни единой эмоции, но мне казалось, что его просто заело любопытство. — А вы могли бы? — неуверенно переспросила я, все еще не в силах оторвать взгляд от его глаз: они просто притягивали к себе, как магнит, и не отпускали. — Мог бы, — пожал он плечами, словно речь шла о абсолютно пустяковом деле, — если бы вы сразу сказали, чего хотите, Мелинда, а сейчас я потерял интерес.       Во мне взыграла буря эмоций, я с большим трудом подавила в себе желание нагрубить ему. Но хорошим словом назвать не смогу, при любом желании. — Я могу отвезти вас в Гаррисон-Борг, если согласитесь выпить со мной кофе. — Ха! Нашел дуру! Как же! — Благодарю, но я не стала бы вас беспокоить, мистер Учиха! – на мою гневную тираду, а я и не старалась скрыть свои чувства, он склонил голову чуть в бок, знаете, так делают собаки, когда им очень интересно происходящее вокруг. — Просто Итачи, — поправил он меня, я лишь кивнула головой, давая понять, что мне совершенно не интересно. Развернувшись, я продолжила путь, стараясь не упасть на проваливающимся под ногами гравии. Я уже успела отойти на приличное расстояние, когда он снова окликнул меня: — Почему мы всегда говорим то, чего хотим, а женщинам нужно устраивать спектакль, Мелинда? Вы ведь совершенно не желаете идти в Гаррисон-Борг пешком! Выпейте со мной кофе, и вас отвезут! – этот человек меня раздражал, но желания идти пешком и правда не было; скрипя зубами и сердцем, я все же согласилась принять его предложение.       Итачи провел меня в дом с весьма скудным интерьером. На первом этаже располагалось всего две комнаты, не считая ванной, которой я решила воспользоваться в первую очередь, чтобы смыть с себя грязь и привести одежду и обувь в порядок. Я слышала, как Итачи говорил с кем-то, но смысл слов от меня ускользал из-за шума льющейся воды, и только его приятный баритон наполнял маленькое пространство ванной комнаты. Когда я вышла, он смотрел в окно, по небу тянулись тяжелые грозовые облака, предвещающие очередную бурю. Воспользовавшись этим, мне удалось осмотреть комнату: небольшой столик с мягкими креслами вокруг и книжные полки - вот, пожалуй, и все, что наполняло ее, но мое внимание больше привлекли картины, они стояли стопами возле стен и любопытство взяло верх. Набравшись смелости, я решила рассмотреть несколько работ, сама я никогда не умела рисовать, но восхищаться чужими талантами я способна в полной мере. На первой картине был изображен морской пейзаж, скалистый берег, у подножия которого бушуют почти черные волны, грозовые тучи тянутся длинной цепью от горизонта и море совершенно не спокойно. Мазки были уверенными и жесткими, но краски меня не вдохновили, они были слишком мрачными и тяжелыми, хотя, я могла с уверенностью сказать, что и такие работы найдут своего покупателя. Вторая картина изображала заснеженные вершины гор с их покатыми склонами, на которых из-под толстого снежного покрова показывались голые стволы деревьев, совершенно черные, на белоснежном фоне, небо вновь озаряли черные облака, предвещая бурю. Я внимательно присмотрелась, складывалось впечатление, что художник изобразил не пейзаж, с его живыми красками, а поле битвы, где каждый предмет цепляется за жизнь, но я не могла не отметить, что у художника талант. — Вам нравится? — я даже вздрогнула, не ожидая услышать его голоса. Итачи все еще смотрел в окно и не поворачивался, но прекрасно знал, что я делаю. — Это, бесспорно талантливо, но слишком мрачно, для меня, — честно ответила я, не желая казаться подхалимкой. — Значит, вам не понравилось, — констатировал Итачи, отходя от окна, чтобы занять место в удобном кресле. — Что же будет не жаль их выбросить. — Нет! — воскликнула я. Было страшно слушать такие слова; работы хороши, просто я их не оценила, а какое это имеет значение, когда я не разбираюсь в данном вопросе. — Уверена, ваши работы будут покупать! Я могу написать заметку о вас в нашем журнале!       Он скрестил длинные пальцы в замок и с интересом разглядывал мое лицо, а я уже готова была проглотить свой язык, за такой нелестный отзыв о его творчестве. У меня не возникало вопроса, что картины писал кто-то другой, поскольку я никого больше не видела в этом доме. Несколько секунд он молчал, словно раздумывая. — Не стоит, — наконец произнес он совершенно спокойным голосом, — я рисую лишь для успокоения; живопись учит нас терпению, по крайней мере, так говорит один мой знакомый, и я следую его совету, чтобы отвлечься. У меня нет к этому таланта, скорее это терапия, да, пожалуй, стоит отнестись к этому занятию именно так. А когда картин становится слишком много, Кисаме их сжигает. — Вы, бесспорно, талантливы, ваши работы уникальны, просто для меня слишком мрачны, я предпочла бы цветы в их ярких красках, а ваш взгляд на мир слишком жесток, — попыталась я снять напряжение. В моей душе не осталось прежнего недовольства этим человеком, мне казалось, что я очень ошиблась, делая поспешные выводы. Итачи был прямолинеен и всегда говорил то, что думает, он четко знал, чего хочет, в отличие от меня, меня часто терзали сомнения. — Жизнь вообще жестока, — многозначительно протянул он, откинувшись на спинку кресла, прикрыв глаза ресницами. Его лицо было совершенно расслабленным, и я не могла не отметить, насколько он был красив в этот момент, словно сам сошел с картины. — Но не природа, — парировала я, пытаясь отстоять свою точку зрения в данном вопросе. Спорить с ним было интересно, и больше из-за того, что его взгляд на мир в корне отличался от моего собственного. Мне стало интересно слушать его. — Тогда, вам стоит пожить здесь, и вы увидите, что делает природа, когда сжигает леса осенними пожарами и разрушает все вокруг неистовыми бурями, — он все еще не открывал глаза, но лицо наполнилось одухотворенностью. Я люблю солнце, люблю бывать на пляже в погожий денек, я из Англии, а там такая погода редкость и желаешь насладиться ей сполна, он же находил красоту в бурях и штормах, словно сердце его не могло без них существовать. На его слова, я не смогла подобрать достойного ответа. – Но, оставим это, расскажите о своем журнале.       Я заняла место напротив него, решив, что в ногах правды нет, а приглашения присесть, я все равно не дождусь. Итачи оценил мой поступок, кивнув головой и устремив на меня свои пронзительные глаза. — Это сетевой журнал, мы начали выпускать его еще в колледже, но после решили не забрасывать, - поясняла я, ища, куда отвести взгляд: странно, но его глаза вызывали во мне смущение, - мы развеиваем городские легенды и мифы. — А в Гаррисон-Борг вы прибыли из-за его дурной славы, — закончил за меня Итачи, снова задумавшись, но после его слова вернули нас в прежнее состояние. — Для такой работы большого ума не требуется.       Меня так покоробило, что все благоприятное впечатление о нем мгновенно испарилось. Он молчал, словно выжидая моей реакции, но я ничего не ответила и не знаю, откуда взялись силы. — Все же, — продолжил он, — вы производите впечатление умной женщины, и я уверен, способны найти себе достойное занятие.       Я хотела ответить, что не вижу ничего недостойного в том, чтобы помогать друзьям, которым это интересно, когда они не раз выручали меня, но дверь открылась, и мое внимание привлек высокий, более двух метров ростом, мужчина. У него были грубые черты лица и темные волосы, торчащие вверх, маленькие круглые глазки походили на акульи, да и сам он производил весьма неприятное впечатление. В его руках был поднос с тремя чашками кофе, сахарницей и молочником. Он молча расставлял их на столе, только единожды подняв глаза на Итачи. — Итачи-сан, ваш брат вернулся, — хозяин дома утвердительно кивнул головой и потянулся длинными пальцами к ушку фарфоровой чашки, притягивая ее к себе. Здоровяк вышел, а я с интересом наблюдала за тем, сколько сахара мистер Учиха кладет в свой кофе и искренне поражалась его количеству. Дверь снова открылась, но на этот раз на пороге показался молодой мужчина, чуть ниже ростом, насколько я могла судить, самого Итачи. У них были удивительно похожие лица, но глаза второго отличались взглядом. Если Итачи смотрел на вас с некоей возвышенной надменностью и отчужденностью, то его брат смотрел так, точно смеялся над вашей ничтожностью. От этих колких черных глаз становилось откровенно не по себе. — Мелинда, — подал голос Итачи, заметив мое замешательство, — мой брат Саске. Саске, мисс Мелинда Стерлинг, журналист. Ей нужно добраться в Гаррисон-Борг, сможешь ее отвезти? — Конечно, — на тонких губах Саске расплылась столь ехидная усмешка, что желудок скрутило. Он казался воплощением зла, и мне придется ехать с ним? Черный кот прыгнул в окно, поспешно пробежал по комнате и умостился на коленях Итачи; Саске занял свободное кресло, потянувшись за своим кофе, презрительно глядя на кота. — Не смотри так, Сатана не виноват, что тебе не нравится, — пожурил его Итачи, и я удивленно посмотрела на него, а после перевела взгляд на знакомого уже мне питомца. — Что-то не так? — Нет, просто я назвала его Сатаной, когда встретила на дороге, а оказывается, его так зовут. — Ну, его так называют люди, — объяснял Итачи, лениво поглаживая длинную шерсть кота, который блаженно выгнул спину и громко замурчал, — черная шерсть, желтые глаза. Я пытался дать ему другое имя, но, кажется, он не возражает.       Вдоволь насладившись лаской, комок шерсти спрыгнул с колен хозяина и направился ко мне, потеревшись мордой об ногу, я протянула руку, чтобы погладить его, но кот воспринял этот жест, как приглашение и запрыгнул на колени. — Он очень общительный, – вновь заговорил Итачи, и его тонкие губы тронула едва заметная улыбка, казалось, что он души не чаял в своем питомце. Саске тем временем пристально рассматривал меня из-под завесы длинной челки, его волосы чуть более насыщенного черного оттенка с отливом синевы и забавно торчат ежиком на затылке, они значительно короче, чем шевелюра его брата, но все же придают ему некоего шарма, если бы не презрительный взгляд. — Как вы находите творчество моего брата, Мелинда? – я не ожидала этого вопроса, но поспешила повторить все то, что я сказала Итачи ранее: — Талантливо, но мрачно, — губы Саске искривила ехидная усмешка, казалось даже, что его лицо не способно выдавать других эмоций. — В этом весь Итачи: мрачный, жуткий и себе на уме. — Я все слышу, – тихо произнес Итачи, отпивая кофе, но Саске это не остановило. — И что с того, я ежедневно говорю тебе это, но ничего не меняется! – он даже обиделся: надул губы и отвернулся. Такая приятная и нежная братская забота не могла оставить равнодушным никого, они очень близки, это хорошо видно: они заботятся друг о друге, что само по себе большая редкость в нашем мире.       Выпив кофе, мы все поднялись с места и вышли на крыльцо; большой мужчина уже успел подогнать внедорожник к нему, и Саске поспешил занять свое место на водительском сидении. — Был рад знакомству, Мелинда, прощайте, — проговорил Итачи, протягивая мне руку для пожатия, и я поняла, что дальше он не пойдет. Я ответила ему тем же, но слова подобрала другие, чтобы произвести впечатление своими знаниями, меня не оставлял равнодушной тот факт, что он оценил мой ум. — Au revoir* — Да, пожалуй, так лучше. Мы еще обязательно встретимся! — его уверенный тон просто поразил меня, он действительно верил в то, что мы встретимся. Я подала ему руку, и когда Итачи сжал ее, меня поразило странное чувство. Не могу описать его словами, это не любовь и не симпатия, хотя таковую сложно не испытывать к подобному человеку, это больше сродни инстинктам, сильное сексуальное притяжение. Кажется, он тоже почувствовал это и поспешил отпустить мою кисть. Я смутилась и быстро спустилась по ступенькам, высокий мужчина открыл мне пассажирскую дверь салона, и я скрылась внутри. Саске резко выжал педаль газа, и машина сорвалась с места, выбрасывая из-под колес облако гравия, меня резко толкнуло назад, и пока я пыталась принять нормальное положение, дом уже скрылся вдали, а я так и не успела повернуться, чтобы посмотреть, смотрит ли он мне вслед. ___________________________________________________ * - До встречи.