Моя мама меня любит

— Сааашааа... — У меня вырывается стон, когда он проводит языком по моему члену, едва касаясь, и такая легкая ласка сводит с ума. — Не могу, хочу... Саша прекращает ласку, и я слышу, как он открывает смазку, развожу перед ним ноги в стороны. Чувствую его пальцы... хорошо, хочется большего... горю от желания... горю...горю? Горю?! — Ааааа... — мои крики не были ни на каплю возбужденными. — Костя? — Саша не на шутку перепугался. — Горю! Ты что за крем взял? — перепуганный парень показал мне тюбик со смазкой, который я сам покупал. Я принюхался и понял, что внутри был перцовый крем. — Мамаааа... Ебаный в рот, как мы только не пытались остудить мою многострадальную задницу! И лед в нее пихали, и водой смачивали, даже клизма не помогла! Мучился я так до вечера, пока мама не пришла с работы. — Сынок? Ты чего? — она невинно захлопала ресничками, как девочка-кокетка. — Какого хера вместо моей смазки оказался перцовый крем? — Так это нам с папой, — сказала мама и подала какой-то крем. — Попробуй, он снимает эффект перцового. Саша схватил крем и поволок меня в комнату, сма...снимать эффект. Кстати, Саша уже две недели живет у нас, поскольку дядя уехал, а сестра осталась погостить. За это время они с мамой несколько попривыкли и воевать стали немного меньше. Чего за эти две недели только не случалось! Папа молча смотрел на разворачивающийся в квартире театр абсурда и тихонько посмеивался, радуясь, что его это никак не касается. Как ни странно, но мои отношения с Сашей он воспринял нормально, хотя особой радости не высказал. — Знаешь, я тут подумал, может быть мне как-то полностью наладить отношения с твоей мамой? А то как-то не по-человечески: я тебя, можно сказать, пользую, а с мамой воюю. Некрасиво получается. — Тихо сказал Саша вечером, когда мы уже легли спать. Про «пользую» мне было очень неприятно слушать, но то, что он хочет наладить отношения с мамой — меня обрадовало. — И как ты себе это представляешь? — Не знаю, но надо как-то пробовать. Может записаться к ней на стрижку? — О, так пользует он меня с серьезными намереньями, ибо сам когда-то говорил, что никогда не пойдет стричься к моей маме. Из принципа. — Попробуй. — Завтра и запишусь. Давай спать, — он прижал меня к себе, поцеловал в висок. Как же это приятно. Планам не суждено было сбыться. У моей мамы особая тяга к костям и скелетам (я надеюсь, у нее они не настоящие). И если прошлый раз это была только рука, то сейчас в постели обнаружился целый скелет, который обнимал Сашу и одной рукой забрался тому под боксеры, покушаясь на его соблазнительную попу. КАК мама умудрилась подложить ЭТО, чтобы мы не проснулись раньше времени — неизвестно никому. Но вопль Саши слышали все. Только я так и не понял, что возмутило его больше: скелет в кровати или покушение на его драгоценную задницу. Честно признаться, за все время наших странных отношений ни разу не был в активной позиции. Это меня несколько напрягало, но если хорошо с человеком, то какая разница, как это «хорошо» получается? — Мальчики, вы чего так орете с утра? Единственный выходной, дайте отдохнуть! — Да вы уже заебали! Засуньте этого скелета себе в жопу, а не ко мне! Ничего ко мне не надо совать! — Милый, тебе бы не помешало туда кое-что сунуть, может, и кричать меньше стал бы. — С этими словами мама ушла досыпать, а Саша не разговаривал со мной весь день. Вечером он вообще не пришел ночевать. Ну, мало ли что, может домой пошел. Домой Саша не пошел, что стало ясно, когда он заявился к нам в половине четвертого пьяный в хлам. Клялся, что любит, ползал на коленях передо мной, за что-то извинялся (я так и не понял за что), и говорил, что согласен на все. Спать мы его с мамой уложили, правда, мама вместо таблеток от головной боли положила таблетки от запора. Одним словом Утро у Саши было фееричным, как и всегда в нашем доме. — Коость, я отравился! — Стонал мой парень сидя на унитазе. — Мне плохо! — Это тебе Божья кара за все согрешения, — ответил я. Как ни странно, но жалости к нему у меня не было. — Я ничего не делал! Одним словом, весело. Когда Сашу отпустило, он все же извинился и передо мной, и перед мамой. — Неужели поумнел? — спросила мама, глядя ему в глаза. — Только на пути к этому, — улыбнулся мой друг. Я же его просто поцеловал.