Дороги, которые мы выбираем. Часть II. Бывает и истинная любовь...

*** - Я вкратце сейчас расскажу тебе эту историю, чтобы ты понял степень моего опасения. - Выпив залпом оставшийся виски, Роттен налил себе новую порцию. - Я перед законом чист – так что можешь не смотреть на меня осуждающе. Моё преступление состоит лишь в том, что я был молод и глуп. Роберт замолчал, рассеяно покачивая стакан в тонких пальцах. - Я приехал в Чикаго случайно. Я наугад выбирал мегаполис, и по воле случая это оказался Чикаго… - Роттен вздохнул и, скривив губы, продолжил: – Тогда я думал, что на новом месте, в громадном городе, под ворохом свежих впечатлений я смогу обмануть свою память и забыть своё прошлое. Только я просчитался. Ни новый город, ни новый распорядок дня, ни новые хлопоты и заботы не стёрли из моей памяти то, чего я так хотел забыть. Особенно тошно мне становилось по вечерам, когда я оставался наедине с самим собой. Не вынеся этих угрюмых вечеров, я стал ходить по ночным клубам. Сначала в помощь мне пришёл алкоголь. Вот так я впервые узнал, насколько высок мой порог хмельного забытья. По утрам, вспоминая количество выпитых бутылок за ночь, я сам себе поражался, дивясь тому, что я с лёгкостью перепивал самых шальных завсегдатаев питейных заведений. В этих угарах память моя «усыпала» – и меня это полностью устраивало. Но я быстро привык громадным дозам спиртного, и алкоголь перестал давать мне забвение. И я начал искать новых ощущений, чтобы память моя оставалась под пеленой дрёмы. Следующей ступенькой стали наркотики. Марихуана, ЛСД, кокаин… на кокаин я налёг особенно рьяно, найдя в нём для себя просто поразительную отдушину. Опять я не помнил то, чего я так не хотел вспоминать, и опять я был счастлив. Во всех этих кутежах, попойках, шабашах прошло больше полу-года. Но вновь мой организм привык к ударным дозам алкоголя и наркотиков, и снова на меня навалилась тоска. Оставалась последняя ступень – героин. Но моя нелюбовь к уколам была сильнее. Даже ради блаженного забытья я не смог пересилить себя и начать колоться. И тогда мне в голову пришла «блестящая» мысль: а не сделать ли мне самому свой собственный наркотик?.. Такой, чтобы он был в несколько раз сильнее кокаина, и от которого моя память спокойно бы спала?.. И я сделал его. Смешно, но в этом мне помог дневник моего отца. Эльфийские знания о травах послужили краеугольным камнем в моих экспериментах, а схемы кубов перегонки и агрегатов дистилляции, которые изобрёл мой отец, довершили начатое. Кайф от моего собственного творения оказался просто потрясающий – я отключался сразу на несколько суток, испытывая просто головокружительные ощущения. Моя ошибка была в том, что, через несколько недель после создания моего наркотика, я принёс своё изобретение в очередной ночной клуб. Нет, я не планировал продавать его и получать за это деньги. Я просто хотел, как обычно, забыться в толпе незнакомых лиц. Я могу только предположить, как дальше было дело, но, скорее всего, в своих догадках я прав. Какой-нибудь завсегдатай этого ночного клуба, увидев, как я употребляю незнакомый фиолетовый порошок, явно наркотического действия, очень быстро донёс эту информацию до преступного мексиканского картеля. За деньги, разумеется. И пробуждение моё тогда стало своеобразным: я очнулся не в приватном номере ночного клуба, как бывало уже не раз, и не у себя на квартире, а в каком-то подвале, в окружении очень «милых», накаченных молодых людей. Во мне ещё бродил наркотический кайф, и я основательно сглупил, честно ляпнув на расспросы, что этот новый наркотик – моего собственного приготовления. Мне быстро объяснили правила новой игры. Я становился фактически пленником этой мафиозной шайки, делая им наркотики, в обмен на банальное право жить. Я не буду утомлять тебя рассказом, о том, как я смог обмануть своих тюремщиков и связаться с полицией. Скажу только, что меня спасли кое-какие магические умения и то, что в то время бушевала война между мафиозными кланами, и «моя» банда не сидела на месте, постоянно меняя место дислокации. Я смог выйти на одного хорошего офицера полиции, и мы договорились вот о чём: я – изображал пай-мальчика, послушно готовя наркотик для мексиканцев, и одновременно докладывал полиции о перемещениях пленившей меня шайки. Первая, маленькая, партия моего наркотика разошлась на «ура». Подобревшие бандиты несколько утратили бдительность, видя, что я покорно выполняю их требования и велели мне делать гораздо большую партию. Узнав об этом, Майкл – тот офицер полиции, которому я доверился – велел мне спокойно готовить эту новую партию наркотиков, а он, тем временем, стал подготавливать штурм этой подпольной лаборатории, планируя взять преступников с поличным. Роберт залпом выпил виски и продолжил: - Накануне дня, когда планировался захват банды, я сделал ту большую партию наркотика. Я работал всю ночь, и утром я начал ждать обещанного штурма. Но полиция не успела приехать. Меня, вместе со сделанными наркотиками, в очередной раз запихнули в фуру, а на мой вопрос что случилось, мне ответили, что скоро сюда должны ворваться копы и надо срочно уезжать. Лишь год спустя я узнал, почему у нас всё пошло не так. Оказывается, в отряде Майкла завелась «крыса» – человек, который за деньги сообщал мафиозным группировкам о работе полиции. У меня не было возможности сообщить Майклу о внезапном бегстве. Ни-ка-кой. И вот я ехал в фуре. Один. Охрана ехала сзади, на отдельных машинах, и со мной в кузове не было никого. Роттен, отставив пустой стакан на столик, незаметно нажал на незаметную кнопку. Вновь открылся тайничок в подлокотнике кресла, и Роберт достал маленький портсигар с зажигалкой. - И я сделал вот что. Со мной в фуре были кой-какие реактивы. Смешав их, я получил убойный растворитель, которым принялся уничтожать мои наркотики. Но я уничтожил не всё. Я оставил доз пятьдесят. Для себя. Рассуждал я тогда так: пройдёт немало времени, когда я вновь смогу связаться с полицией, и за это время, вся партия моего наркотика будет отдана наркодиллерам для реализации. Возникала аксиома – мои наркотики не должны были попасть на улицы, но они туда обязательно бы попали. Роберт, глубоко затянувшись, вновь вздохнул: - Я не самый добрый и приятный человек. И уж тем более я никогда не пылал любовью по отношению к окружающим меня людям. Но у меня всегда были свои моральные принципы, преступить которые для меня… всё равно что предать себя самого. Я сделал этот наркотик для себя. Ни для кого. Для себя. И если бы я рано ли поздно погиб от передозировки своего собственного творения, то значит, так тому и было бы быть. Это был бы мой личный выбор, и точка. Но вот быть причастным к смертям ни в чём не повинных людей… Я не мог допустить «слив» моего наркотика на улицы города. Так что надо было остановить появление моего изобретения среди глупых подростков и неразумных взрослых. Но как это было сделать? Выход был один единственный – наркотики надо было уничтожить. И момент, когда я ехал с этими самыми наркотиками в фуре, показался мне самым идеальным. И я их уничтожил. Оставалась одна маленькая деталь. Я прекрасно понимал, что со мной сделают озверевшие мексиканцы, когда увидят, как я поступил с их «товаром». И лучше было умереть от передозировки, нежели под их пытками. Да и… смерть показалась мне тогда идеальным выходом из всей этой ситуации. Она избавляла меня от всего – от проблем с законом, от проблем с мафией, от отвратительных воспоминаний, в конце-концов. И все эти оставшиеся дозы были употреблены мной, единолично. Роберт стряхнул пепел в пустой стакан. - Последнее, что я помню, это уютную темноту, в которую я окунулся с головой. А после того, как я отключился, дела-то пошли очень даже весело. Фуру, в которой я ехал, и конвой, который её сопровождал, остановил полицейский отряд. Их остановил ни кто иной, как мой знакомый офицер полиции, который в рекордные сроки смог и вычислить предателя в своей группе, и определить место нового схрона пленившей меня банды. Шокированные неожиданным появлением отряда специального назначения, мексиканцы открыли стрельбу, надеясь прорваться. Но у полиции сил было больше, и она одержала верх, убив в перестрелке большинство бандитов. Меня же, обнаруженного в фуре без сознания, отправили в госпиталь. Роберт вновь глубоко затянулся. - Эта колоссальная передозировка наркотиками всё же не убила меня. Моя эльфийская кровь, и только она, уберегла меня от смерти. То, от чего обычный человек умер бы, меня лишь погрузило в годовалую кому. Врачи быстро посчитали меня безнадёжным, и поместили в отдельную полу-подвальную комнатку. За мной наблюдал лишь медбрат-индус, который каждый день снимал показания с приборов, кормил меня внутривенно, обмывал и смазывал кремом. Врачи махнули на меня рукой, не веря, что я когда-нибудь выйду из комы и полностью самоустранились. А потом, в один прекрасный день, я очнулся, вогнав в полный ступор этого медбрата. Странно, но с первых же секунд моего бодрствования, я был в здравом уме и прекрасно помнил все экстремальные события, случившиеся в моей жизни. И я тут же решил, что весть о моём пробуждении пока не должна достичь ни чьих ушей. Мало ли. Я попросил медбрата, за деньги, конечно, пока ничего не говорить врачам и приютить меня у себя дома. У этого индуса тяжело болела дочка, деньги были ему нужны, и поэтому он, поколебавшись, согласился с моим предложением. Я провёл у него дома полтора месяца, помаленьку привыкая к обычной пище, восстанавливая атрофированные мышцы и узнавая новости за прошедший год. Более-менее придя в себя, я решил вновь связаться с моим офицером полиции, дабы узнать, и как я вообще очутился в больнице, и что делает «моя» мафиозная шайка. Смешно сказать, но мой знакомый полицейский лежал в той же самой больнице, что и я. На одном из задержаний ему прошили бронежилет из автомата, и он, со сломанными рёбрами, отдыхал в палате на верхних этажах. Под видом врача я легко прошёл к нему. Узнав, кто перед ним, Майкл рассказал мне о том, почему сорвался наш запланируемый штурм, о том, как арестовывали банду, как он нашёл моё бессознательное тело в фуре. Майкл позвонил к себе в отдел и тот детектив, что курировал ту банду мексиканцев, приехал в больницу записать мои показания. В том грузовичке, где были я и уничтоженные мной наркотики, перевозилось ещё и оружие – я сам видел, как штабелями укладывались длинные ящики с гранатомётами и автоматами. Поэтому те бандиты, что остались живы после перестрелки, ушли в тюрьмы на порядочные сроки и без моих наркотиков: там обвинение опиралось на торговлю оружием, и про подпольную лабораторию не было сказано ни слова. Но показания у меня взяли. Задним числом была оформлена моя сделка со следствием – закон простил мне изготовление наркотика, в обмен мои осведомительные сведения, и потому никаких обвинений против меня выдвинуто не было. После того, как детектив ушёл, Майкл, лидер ударой группы полицейского спецотряда, посоветовал мне навсегда исчезнуть из Чикаго. Куда-нибудь подальше. Затушив маленький окурок о стеклянное дно стакана, Роберт взял новую сигарету. - «Уезжай из Чикаго. Найди какой-нибудь маленький, провинциальный городок и осядь там. После того, как меня предал мой собственный человек, я уже никому не могу верить – ни полицейским, ни прокурорским работникам, ни детективам. Если кто-то узнает о твоём таланте варить наркотики, ты опять попадёшь в рабство очередной группировке, делая дурь, лишь на право жить. Я, конечно, постараюсь, чтобы о тебе узнало как можно меньше официальных лиц, но, не забывай, ещё есть и выжившие в той перестрелке мексиканцы. Они о тебе будут помнить крепко, весь свой тюремный срок, а выйдя на свободу, немедленно попытаются вновь найти тебя. Так что уезжай подальше отсюда и накрепко забудь дорогу в наш город!» - так говорил мне на прощание Майкл. Я полностью последовал этому совету, и навсегда покинул Чикаго, понимая, обоснованность опасений бывалого офицера полиции. И вот я выбрал маленький, провинциальный городок с милым названием «Лентяево», и обосновался здесь. Роттен вновь глубоко затянулся. - Ты можешь меня спросить, но как же банковские дела? Неужели не безопасно для меня связываться с банком для своих денежных нужд? Но я отвечу тебе так: банк охраняет индивидуальные сведения своих вкладчиков на порядок лучше, чем больницы охраняют свои записи. Взлом банковских баз данных маловероятен – слишком уж большой штат программистов трудится, обеспечивая сохранность электронных счетов. К тому же я стал отдельно платить за полную конфиденциальность всех моих денежных вложений. Это тоже повышает мои шансы оставаться в тени.