‘По тебе я ночами изнываю от жажды и сквозь бред прорываюсь тщетно к жизни твоей.’ Пабло Неруда
- Мам, а кто это был? – необычный мужчина, заговоривший с маленьким Паблито и его мамой на площади, мгновенно заставил мальчика забыть о горькой потере мороженого. Сейчас он доедал второй рожок и с хитрым прищуром то и дело смотрел на мать, которая держала сына за свободную ручку и тащила за собой детский велосипед. - Не знаю, сынок. Он нас с кем-то перепутал: подумал, что мы его старые знакомые… - Он сказал, что ты Марисса, - мальчик на секунду задумался и пожал плечами, - но ведь тебя зовут Марина! Для четырехлетнего ребенка задача по сложности была вряд ли тяжелее уравнения на дважды два для математика. Согласившись про себя, что мужчина и впрямь что-то напутал, он, дожевывая вафлю рожка, изъявил желание домой ехать на велосипеде. Марина ковыляла следом за своим маленьким велосипедистом, до сих пор не отойдя от стресса: то ли она испугалась потерять сына на людной улице, то ли не ожидала столь назойливого внимания от группы посторонних людей. Стараясь отогнать мысли о столь странном происшествии, она периодически окликала Пабло, напоминая тому об осторожности. Конец дня прошел без конфузов. Марина и маленький Пабло поужинали, и сейчас девушка укладывала спать малыша, читая ему сказку. Уставший от дневных приключений мальчик очень быстро засопел: Марина любила смотреть, как сын спит. Безмятежно дыша, иногда он что-то бормотал и даже хмурил лобик, будто во сне решает какие-то жизненно важные проблемы. Сейчас он засыпал с чуть заметной улыбкой на маленьком светлом личике, обрамленном копной кудрявых волос. Герреро осторожно встала с детской кроватки и вышла в гостиную. Закрыв за собой дверь, она спешно, словно, наконец, давая волю давно сдерживаемым чувствам, облокотилась на стену и глубоко вздохнула. Из-под ресниц чуть прикрытых глаз покатились слезинки. Через несколько минут девушка рыдала, закрывая рот ладонью, чтобы не разбудить мальчика, спящего в соседней комнате. «Он сказал, что ты Марисса… Но ведь тебя зовут Марина!» - то и дело прокручивала в голове фразу сына девушка. Марисса, Марина, Марисса, Марина. Калейдоскоп имен сводил с ума и вызывал приступы тошноты. Марина схватила телефонную трубку и набрала номер. Абонент отвечал безразличными гудками на противоположном конце провода. Попытав счастья еще пару раз, девушка бросила трубку на диван и, укутавшись в плед, села рядом. Покачиваясь из стороны в сторону, он сидела с закрытыми глазами и думала. Думала о том, как жестоко с ней расправилась сегодня судьба: еще хуже, чем четыре с лишним года назад. Ведь сегодняшний день разворошил кучу воспоминаний, к которым Марина окончательно и бесповоротно запретила себе возвращаться. Девушка застыла, зажмурилась и изо всех сил сжала кулаки. Слезы вновь хлынули из глаз, словно внутри нее прорвало какую-то старую и хлипкую плотину. Если действительно когда-то она похоронила свою прошлую жизнь за воображаемой стеной, то сейчас в ней зияла большая брешь. «- Марисса! - Вы, наверное, ошиблись: мое имя не Марисса.» Какие-то осколки прошедшего дня то и дело заставляли девушку сотрясаться от то затихающих, то вновь усиливающихся рыданий. Какова была вероятность встретить спустя более четырех лет в Мадриде, на другом континенте, именно в тот день и в то время, когда она и сын будут на этой площади, их всех? Видимо, кто-то наверху над ней насмехается, демонстрируя свою власть над ее жизнью. Все это уже походило на горячку, когда трель телефона отрезвила Герреро. Она порывисто схватила трубку: - Алло! - Ты звонила? Как прошел день рождения Паблито? - Хорошо, то есть… Я не по этому поводу звонила. Мигель, я видела Пабло! - Прости, я не понимаю… Ты видела Пабло – это нормально, он твой сын… - Нет, нет!! Я видела Пабло Бустаманте, понимаешь? – девушке уже не хватало воздуха. Ею овладела паника: она вскочила с дивана и широкими шагами то и дело измеряла гостиную. В трубке ненадолго повисла тишина, и прежде чем ее прервали гудки, мужчина на связи пробормотал: - Я приеду.***
Марина снова сидела на диване. На этот раз в руках была чашка горячего облепихового чая, а рядом сидел мужчина лет 35. Он нервничал, теребя в руках ключи от машины и время от времени бросая короткие взгляды на собеседницу, которая только-только пришла в себя после истерики. - Ты точно уверена в том, что видела именно их? - Да, Мигель. Я не сумасшедшая… Хотя сейчас я запросто могу за нее сойти. Пабло подошел к нам и схватил меня за руку: он узнал меня, назвал по имени… По моему настоящему имени. - Все это видели? - Кто? - Все твои друзья, все, кто был с ним, с Пабло. - Конечно, Мигель. Пабло подорвался ко мне, словно одержимый… В комнате воцарилась тишина, лишь изредка нарушаемая всхлипами Марины. Мужчина по имени Мигель отбросил ключи и схватился руками за голову, опираясь локтями о колени. Все его жесты свидетельствовали об одном: он напряжен. Тяжело дыша он что-то бормотал про себя, словно перебирая поток собственных мыслей. - Мигель… - шепотом произнесла девушка, глядя куда-то в пустоту. В ответ ей была тишина, - Мигель! – повторила она чуть громче. - Что? - Я сказала, что мое имя не Марисса… - Ты все сделала правильно. Он поверил? - Не знаю… Он как будто не понимал, кто его обманывает: я или он сам. Но я постаралась сделать это как можно более убедительно… - Ты все сделала правильно, - повторил мужчина и посмотрел на собеседницу. После еще нескольких минут молчания и отрывистых взглядом он спросил: - Держишься? Марина пожала плечами. Она и сама не знала, что с ней. Постепенно воздух возвращался в легкие, а карусель из мыслей и догадок уступала место привычной хладнокровной логике. Только сердце все никак не могло вернуть нормальный ритм и немного била дрожь. От шокового состояния остался лишь небольшой испуг, что она совершила ошибку. Ей было стыдно перед сыном и она вдруг сказала: - Всю эту сцену с Пабло… то есть… Все видел Паблито. Он потом спрашивал, почему мужчина назвал меня чужим именем, - Марина снова всхлипнула и широко раскрыла глаза. – Он так и сказал: «Твое имя Марина, а не Марисса». Понимаешь, Мигель? Марина, не Марисса! Мой сын знает меня под чужим именем! У него мать – фальшивая! Имя, страна, город – все не мое… - Мари, ты же знаешь… - Ничего я не знаю, Мигель, совсем ничего. Если бы не сын, я бы с ума давно сошла. - Это все ради их блага: твоей семьи и друзей! - Я знаю, поэтому я здесь до сих пор, поэтому я в глаза Пабло и со всем актерским мастерством, унаследованным от Сони, утверждала, что он ошибся. А ведь на самом деле он узнал меня… Сколько времени утекло… - Обещаю: мы сделаем все, чтобы ты вернулась! В ответ на последнее заявление Мигеля Марина горько усмехнулась. Он медленно встала и подошла к окну: на улице уже царила ночь. Бегло взглянув на часы, Мари снова устремила взгляд в пучину ночного Мадрида. А хотела ли она возвращаться? Признаться во лжи, пусть даже и во спасение? Представить, как она, в умах друзей и близких, воскреснет из мертвых, ей было сложно, ведь это неправильно. Мариссы Пиа Бустаманте нет: об этом свидетельствует бумажка из морга и гранитная плита на кладбище в пригороде Буэнос-Айреса. Она лично видела этот кусок камня, на котором завершилась ее жизнь и с которого берет свое начало история сеньориты Марины Герреро. И сейчас она все силилась нарисовать в воображении, как она прилетает в родную Аргентину, ведя за руку того единственного, которого она осмелилась забрать из той своей жизни – маленького Пабло Леандро Герреро. Вот она едет из аэропорта к маме, отчиму, мужу, друзьям. А что потом? Объяснить? Даже если так, они научились жить с мыслью о ее смерти. И имеет ли она право заставлять их снова перекраивать свои судьбы, чтобы принять ее обратно? Нет, конечно. «Размечталась», - подумала Марина и оглянулась на Мигеля. Тот внимательно рассматривал ее, витая, очевидно, в своих мыслях. - Когда это будет, Мигель? - О чем ты? - Когда я вернусь? Через неделю? Через месяц? Год? А может, десять лет? Ничего не вернешь уже. - Ты не хочешь вернуться? - Если я и хочу куда-то вернуться, так это на четыре года и семь месяцев назад, в тот злосчастный день, в который я якобы умерла… Просто выйти из квартиры на пятнадцать минут попозже. И тогда – кто знает? – я, может быть, осталась бы Мариссой Бустаманте, и мой сын не рос бы без отца. А сейчас уже поздно куда-то возвращаться. Да и что думать об этом? Мужчина встал и подошел к Марине. Посмотрев в ее глаза, он обнял девушку и, поцеловав в лоб, прошептал: - Ты вернешься, обещаю. И не говори, что не хочешь этого. В ответ Марина вздохнула и уткнулась лицом в грудь Мигелю. Она снова плакала.