‘Мне страшно с Тобой встречаться. Страшнее Тебя не встречать. Я стал всему удивляться, На всем уловил печать.’ А. Блок “Мне страшно с тобой встречаться…”
В большой просторной гостиной было, по меньше мере, человек пятнадцать. Большая часть присутствующих были выпускниками школы «Элитный путь». Все то и дело поправляли праздничные колпаки, а Гидо с Томасом заняли себя тем, что взрывали «как бы невзначай» хлопушки с конфетти перед лицом кого-нибудь из бывших сокурсников. Каждый реагировал по-своему: Мия пообещала упасть в обморок, да так, что никто не откачает, Пилар отчитала мужа, Мануэль подавился вином, Лухан отвесила двум безобразникам по внушительной затрещине, а Маркос и Пабло ржали громче злоумышленников. Последний, ко всему прочему, был именинником. - Минуточку внимания! – Марисса постучала по бокалу с шампанским вилкой, дабы привлечь внимание развеселившейся толпы. Она деловито обвела взглядом друзей, но остановив свой взор на Пабло, смягчилась, широко улыбнулась и продолжила, поздравляя любимого. Пабло не отрываясь смотрел на Мари, ловя каждое ее движение, отчетливо видя на расстоянии нескольких метров даже самую маленькую деталь в ее мимике: он так хорошо ее знал, что, казалось, даже самая могущественная сила на Земле не сможет стереть ее из его памяти. Вот она пожимает плечами, обводит свободной рукой вокруг себя, указывая на всех собравшихся. Теперь она немного смущенно улыбается, чуть опускает глаза и, приглушая голос, говорит что-то про их первую встречу, тем не менее хитрым взглядом наблюдая за ним из-под опущенных ресниц. Секунду спустя она вспоминает времена их лютой вражды, оживает и хихикает между фразами. - Мы все поняли, Спирито… Андраде… то есть Бустаманте. Целуйтесь давайте уже! - Гидо, тебя в детстве не учили, что перебивать невежливо? – Марисса воплотилась в свое типичное состояние, которому она была обязана репутацией главной бунтарки в их большой компании. - Да ладно тебе воображать, мы все и без тебя знаем, как вы друг без друга жить не можете, так что переходим к основной части этого вечера! - Какой? – Томас, который до сего момента потешался над ситуацией, вдруг искренне удивился и устремил любопытный взгляд на друга. Лассен дождался, когда собравшиеся напрягутся от ожидания и затихнут, и крикнул: - Горько! Послышалось недовольное бурчание, и Гидо получил подзатыльник от Лауры. - Теряешь хватку, Лассен: я-то думала, у тебя что-то и впрямь интересное припасено, а так – только тост мой испортил, - язвительно хихикнула Марисса и направилась к мужу. Тот широко улыбался белозубой улыбкой и, кажется, был немного пьян: то ли от любви, то ли от шампанского. - В общем, ты понял, что я хотела тебе сказать, хотя твой товарищ по палате для больных на голову меня нагло прервал, - Мари нежно поцеловала возлюбленного, но тут же прервалась, схватив за руку проходящего мимо Мануэля и тянущего в рот кусок пирожного, - Ману, выброси гадость! - В смысле? – глаза мексиканца расширились. - Эти пирожные пекла Марисса, - Паблито заговорщически подмигнул другу, который поспешил оставить блюдце с лакомством на рядом стоящем столе. Похлопав Бустаманте по плечу, Агирре с нарочитой благодарностью произнес: - Спасибо, вы спасли мне жизнь! – друзья громко рассмеялись, а в голове Пабло промелькнула мысль, что, наверное, это самый счастливый день в его жизни. Вспоминая свой последний день рождения, проведенный с женой, Бустаманте пытался освежить в памяти те самые детали в ней - вплоть до каждой черточки ее лица, каждой родинки на ее теле, которыми любовался тогда, пять лет назад. Он был уверен, что помнит ее так, как будто видел вчера, а не потерял когда-то, но сегодня его хрупкий мир, так старательно возведенный им после ее смерти, рухнул, словно карточный домик. Пабло знал точно, что видел ее, что это была именно она и никто другой, но реальность сыграла с ним злую шутку. Да и не только с ним. - Коллективное помешательство, не иначе! – громким шепотом восклицала Мия, трясущимися руками глотавшая воду, запивая ею успокоительное. На ее лице начал проявляться румянец – свидетельство того, что она, наконец, начала приходить в себя. - Так вы уверены, что это была Марисса? – Пилар осторожно нарушила молчание, которое хранила уже часа два – ровно столько прошло с того момента, как они увидели то самое привидение у веранды кафе. - Лично я уже ни в чем не уверен, - подал голос Мануэль. Он, Мия и Пабло сидели ближе всех к краю веранды, выходящей на злополучную площадь, и лицезрели все практически с того самого момента, как источник звука, зовущего Пабло, материализовался рядом с загадочным мальчиком. Остальные обратили внимание на происходящее, уже когда Бустаманте, прошептав имя покойной жены, кинулся к незнакомке. Пабло понимал, что ситуация уж больно походит на сцену в сумасшедшем доме, и парень бы с радостью согласился на лечение, не будь он уверен, что Ману и Мия видели то же, что и он. Подойдя к девушке, Бустаманте думал, что он умер и оказался на небесах: вот же она, его жена! Одномоментное счастье, коего он не испытывал уже давно и позабыл, что это такое, поглотило его с головой. Он протянул к ней руку, боясь, как бы его видение не растворилось, словно свидетельство его воспаленного сознания, и - о, боги! – Марисса, его родная девочка, была самой настоящей, не сотканной из раскаленного солнцем и горячим асфальтом испанского воздуха. Девушка вздрогнула от его прикосновения и устремила на Пабло чуть прищуренные темно-карие глаза – те самые, в которых он всегда видел растопленный горький шоколад, ее любимый. Она почти не изменилась: маленькая, хрупкая, совсем, правда, исхудавшая, темно-русые волосы, постриженные в короткое аккуратное каре, по-прежнему отливали рыжим цветом. Пабло был готов кинуться и обнять ее, крепко-крепко, чтобы никогда и никуда ее больше не отпускать, но с небес на землю его вернула ее сдержанная фраза: - Я могу Вам чем-то помочь, сеньор? Бустаманте показалось, что земля под ним разверзлась и он стремительно летит в самую пропасть. Он не знал, сколько времени стоял он перед девушкой, крепко схватив ее за плечо, пока она вновь не произнесла: - Сеньор? С Вами все в порядке? - Марисса… - прохрипел Пабло, подавляя в груди крик отчаяния. В его мозгу никак не укладывалось ее непонимание происходящего: даже голос этот - ее голос, без сомнения, тот самый, которым она пела их любимую Dije Adios много лет назад. Ему даже на долю секунду показалось, что в ее взгляде промелькнуло что-то нежное и немного грустное, будто она понимает, что происходит. Но все это – лишь на долю секунды. - Сеньор… Вы, наверное, ошиблись. Мое имя не Марисса. - Мам? – послышалось откуда-то снизу. Бустаманте опустил глаза и увидел совсем близко того самого мальчика, которого звала нарушившее его спокойствие «не Марисса». Малыш с нескрываемым любопытством смотрел на мужчину, который никак не отпускал его маму. - Сеньор, Вы и вправду меня с кем-то спутали. Не могли бы Вы меня отпустить? Нам с сыном нужно идти, - незнакомка аккуратно высвободилась из рук Пабло и вежливо улыбнулась. Поспешно взяв за ручку мальчика, она суетливо ретировалась, все стремительнее удаляясь от площади. Бустаманте смотрел ей вслед до тех пор, пока девушка не скрылась за углом: она так ни разу и не обернулась. Только после этого парень посмотрел на друзей: Мия чуть привстала, не скрывая шока, Мануэль неотрывно смотрел на Пабло, как и все остальные. - Что это было? – только и вымолвила Лухан.***
Перебирая, словно мелкие шарики бисера, все произошедшее по секундам, Мия отчаянно пыталась понять, что за шутку сыграл с ними Мадрид. Наблюдая при этом почти неотрывно за Пабло, она видела отчетливо, что он не сомневался в том, что видел Мариссу. Не сомневалась в этом и Мия. Но ирреальность этого заставляла ее раз за разом возвращаться на пару часов назад. Где они ошиблись? Неужели это всего лишь иллюзия, порожденная их измученными потерей душами?