Новая жизнь

Бильбо не мог вспомнить ни одного настолько долгого утра в своей жизни. Даже когда он путешествовал из Шира в Эребор и обратно, даже в самый промозглый день, когда приходилось часами идти чуть ли не по колено в грязи, да еще на пустой желудок. Казалось бы, сейчас он находился в их с Дарином доме и делал самые обычные дела. Он испек немного хлеба – к счастью, еще не все соседи знали о его маленькой лавке, приготовил завтрак, заварил чай и уселся за стол. И все это время ему ни на миг не давало расслабиться приятное давление внутри. Но самым смущающим было то, что он до одури боялся, что кто-то из посторонних может понять, почему он краснеет и переминается с ноги на ногу. Конечно же, в любой момент можно было пожаловаться на дискомфорт, но его любимый гном мигом раскусил бы обман. Хоббит поерзал на стуле и нетерпеливо побарабанил пальцами по колену. Дарин ел возмутительно неторопливо, отвлекая его ничего не значащей беседой. – Скажи, а нам ничего не будет за то, что ты, вроде как, несовершеннолетний? – невпопад задал Бильбо давно мучавший его вопрос. Он не был уверен, что сможет сейчас отступить и дождаться благоприятного времени, но хотел хотя бы знать, чего ожидать. Не зря же Хорнбори досаждал им своим вниманием. – Кили был немного младше, когда я застукал его с девицей, – усмехнулся Торин, разламывая свежеиспеченную булочку. – В этом нет ничего дурного, хотя я не назвал бы это решение взвешенным. Бильбо попытался представить, какими были принцы в этом возрасте. Они и сейчас не повзрослели до конца, хоть и стали серьезнее. Утрата любимого дядюшки сильно повлияла на обоих. Скорее всего, Хорнбори считал их отношения не более чем юношеской увлеченностью Дарина. Может быть, он судил об этом по собственному не слишком удачному опыту, но хотя бы не собирался ничего предпринимать по этому поводу. Успокоенный полурослик доел свою порцию с проснувшимся аппетитом, а потом вспомнил о давешней покупке и пошарил в карманах: «Я кое-что купил для тебя», – сказал он немного смущенно и выложил на стол перед Дарином цветные шнурки. Было ужасно волнительно, ведь у гномов подобные подарки считались очень личными, даже интимными. Он понятия не имел, понравится ли это Торину, привыкшему носить металлические украшения. – Никогда не носил такое, – признался гном, с интересом разглядывая подарок. Бильбо прикусил губу, решив, что его любимый гном вот-вот отвергнет сомнительные украшения. Однако вместо этого он стянул бусинки с кос и принялся переплетаться. Зрелище было захватывающее. Он просто безупречно заплетался без всякого гребня и зеркала. Яркие нити так красиво смотрелись в смоляных волосах. Одни были вплетены полностью и удерживали косы, другие просто хитро прицеплены и свисали свободно сами по себе. Бильбо и подумать не мог, что это будет смотреться так здорово. Закончив с прической, Дарин подошел к нему, чтобы закрепить последний оставшийся шнурок в золотистых кудряшках у виска так, чтобы тот спускался вниз и щекотал ключицу. Ну и, конечно, поцеловать. Когда он так делал, полурослик совершенно терял голову. Не удивительно, что он пропустил момент, когда Торин поднял его на ноги и потянул в спальню. В животе так сладко тянуло от малейшего прикосновения горячих губ и ладоней, что все сомнения куда-то подевались. Бильбо не думал вырываться, когда Дарин прижал его спиной к стене, расстегнул жилет и пуговки на рубахе, чтобы забраться под нее и огладить бока. – Я не могу больше сдерживаться, – почти прорычал гном и, наклонившись, сунулся носом хоббиту в грудь, куда-то под ключицу, оставив на коже весьма ощутимый укус. – Только не теперь, когда я знаю, что ты тоже хочешь меня. Он скинул мешающую одежду с плеч полурослика, проведя шероховатыми ладонями по его рукам, и, пока тот окончательно выпутывался из рукавов, скинул рубаху через голову, тряхнув темной гривой так, что легонько мазнул по лицу Бильбо. Тот с веселым удивлением отметил, какие у него теплые и приятные волосы, и тут же зарылся в них пальцами, притягивая гнома, чтобы еще раз поцеловать. Горячая ладонь Дарина легла на его плечо и соскользнула ниже, чтобы ущипнуть сосок и погладить живот. Хоббит сам переложил ее себе на бок, ему ужасно нравилось, когда гном касался и мял там. Жаль, это продлилось так недолго. Оторвавшись от его губ, гном опустился на колени, придержав стушевавшегося полурослика за бедра. Заниматься такими стыдными и возбуждающими вещами при свете было для него очень странно. – Завтра купим тебе подтяжки, – Торин выпростал ремень из шлёвок и нарочно сильно рванул его, расстегивая. – Мне они больше нравятся. Он чуть приспустил штанишки хоббита, добираясь до самого сокровенного, чтобы горячо подышать на изнывающий по его ласке член. Слегка сжав ягодицу Бильбо, Дарин попросил: «Помоги мне ее вытащить», и одновременно пошевелил нагревшуюся золотую вещицу так, что Бильбо содрогнулся от нахлынувшего удовольствия. – Что ты?.. – полурослик запнулся, беспорядочно сжимая смоляные пряди в попытке то ли оттолкнуть любовника, то ли притянуть ближе. – Я так точно не выдержу! – Я в прошлый раз не попробовал, – попросил Дарин, словно речь шла о том самом печенье, которое так понравилось Двалину. Гном лишь на пару мгновений выпустил его изо рта и тут же забрал обратно, уткнувшись носом в светлые вьющиеся волосы на лобке взломщика. Тот попытался схватиться за стену, чувствуя себя так, будто падает в пропасть. Дарин сделал глотательное движение, послав по телу Бильбо длинную судорогу, и сразу же подался назад, чтобы обвести языком головку, слизывая выступающие терпковатые капли. – Вот молодец, – шепнул гном, откладывая золотую игрушку на тумбу и помогая хоббиту добраться до кровати. – Ты почувствовал, как она выскальзывает? Бильбо залился краской, закрыв пылающее лицо ладонями. Это было просто восхитительно – ощутить гладкое скольжение внутри в момент наивысшего удовольствия, но вслух описать свои переживания, даже после всего, что Дарин с ним делал, он пока не мог, впрочем, этого и не требовалось. Гном сбросил килт и улегся позади него, приятно согревая. Хоббит ощутил уже знакомое скольжение приятной упругой головки между ягодицами и постарался расслабиться. Торин упоминал, что ему может оказаться трудно выдержать подобное с непривычки, но, к его величайшему изумлению, разработанные мышцы легко поддавались давлению. После испытанного наслаждения каждое малейшее движение казалось чересчур сильным и ощущалось острее, к счастью, Торин не спешил. Он продвигался глубже, давая полурослику перетерпеть тянущее ощущение в животе и привыкнуть к наполненности. Расслабленность вскоре сменилась новой волной возбуждения, хотя это и казалось невозможным. Пальцы гнома творили с ним чудеса, заставляя снова желать близости. Бильбо пошевелился, желая толкнуться в его ладонь, и ахнул, потому что таким образом сильнее насадился на распирающий его нутро член. – Больно? – спросил гном, придержав его за бедро. – Слишком, – выдохнул Бильбо, зажмурившись. – Это слишком приятно, Торин! Дарин не стал его поправлять и только улыбнулся, плавно двинувшись внутри и заставив хоббита хватать ртом воздух: «Ты такой открытый для меня, – восхищенно шепнул гном, подталкивая любовника и перекидывая через него ногу. – Ты ведь не будешь возражать, если мы сделаем вот так?» Взломщик не возражал. Он уткнулся лицом в простыню и протяжно застонал, чувствуя себя в полной власти любовника. Дарин почти улегся на него сверху, наслаждаясь долгожданной близостью. Кровь в жилах бурлила, требуя брать Бильбо резко и сильно, но в то же время не хотелось упустить ни одного мгновения их общего удовольствия, ни одного вскрика или стона полурослика. – Сильнее, – расслышал он отчаянную мольбу снова подошедшего к пику удовольствия хоббита. – Я хочу почувствовать, как ты… Ему не хватило дыхания, чтобы договорить, но Дарин и сам домыслил. Ему тоже не хватало всего нескольких глубоких, сильных движений, чтобы накачать полурослика своим семенем. – Мой, – гном навалился на взломщика сверху, буквально выбив из того дух. Не было слышно ни звука, но Дарин почувствовал, как Бильбо содрогается и сжимает его. Еще пару раз толкнувшись в упоительную тесноту, пока это не стало болезненным для хоббита, он наконец дал себе волю, толчками выплескивая семя и рыча. Ради этого стоило умереть и воскреснуть вновь. Чем бы ни руководствовалась эльфийская ведьма, превратившая его в попугая, она дала ему шанс вернуть упущенные возможности и подарила свободу быть тем, кем заблагорассудится, которой он был лишен, потому что родился в королевской семье.