Ради нас

Тяжелые облака надежно скрывали заходящее солнце, лишь иногда пробивающееся неярким белым диском сквозь серую завесу. Тишина и безмолвие дурным знаком повисли в воздухе, где даже щебетание птиц невозможно было услышать, хотя редкий, протяжный лай собак иногда прерывал эту угнетающую обстановку. Жители небольшого селения, практически на самой окраине страны, словно почувствовав надвигающуюся на них бурю, надежно укрылись в своих домах. Лишь единственный путник, словно испытывая свою удачу, пробирался сквозь лес, поминутно оглядываясь по сторонам. Тишина и спокойствие, с одной стороны, угнетали, но, с другой, вселяли уверенность, что он найдет свою жену и ребенка целыми по возвращению домой. В это хотелось верить, хотя ситуация могла сложиться абсолютно по-другому, и, по возвращению домой, он мог бы найти сожженные дома и горы трупов. Но хотелось верить в лучшее, ведь молва обещала им еще несколько спокойных недель, хотя неутешительно сообщала о том, что именно их селение падет следующим, именно их дети и женщины станут кормом для этих беспощадных монстров, а мужчины и старики погибнут, пытаясь спасти хоть кого-то. Сколько времени люди уже живут в страхе? На сколько уже передвинулись границы их страны? Сколько селений пало под натиском вампиров? Когда-то до западного моря рукой было подать, час пути, и ты там, но уже давно умерли те, кто видел его своими глазами, а их потомки переселились восточнее, ища спасения ближе к столице. Уже много веков прошло с того момента, когда был нарушен мирный договор, и солнце потонуло под гнетом серой завесы смерти. Путник тяжело вздохнул от своих мрачных мыслей и удобнее перехватил небольшую котомку, стараясь не раздавить ее ценное содержимое, от которого зависела не только его жизнь, но и жизнь всей страны. Скольких трудов ему стоило добыть ее содержимое, сколько страха пришлось пережить, но сейчас он в порядке, а ценный груз надеждой согревает сердце — они дождались, они вынесли муки ожидания, и теперь смогут совершить то, что не удалось совершить их предкам. Главное — успеть, главное — не раздавить, главное — донести. Дорога змеей извивалась, приближая путника к дому. Деревья кронами закрывали серое небо, нагоняя на душу первобытный страх перед неизвестностью. Оставалось пройти какой-то жалкий километр, когда тонкий дымок закружился спиралью на горизонте, пробиваясь в редкую зеленую прореху. Страх отступил, сменяясь отчаянием. Путник бросился напрямик к селению, минуя извилистую тропинку, пробиваясь сквозь кусты, обеспокоено прижимая к груди одной рукой свою ношу, другой же расчищая себе путь. Ветки больно хлестали по лицу, рукам, телу, оставляя за собой красные полосы, но чем ближе было селение, тем быстрее бежал путник, подгоняемый криками, что уже мог слышать. Отчаяние захватило сознание, рисуя картинки, что ему приходилось видеть ранее: изуродованные тела покрывали улицы, никому не нужные, никем не похороненные; покосившиеся скелеты сожженных домов, укрывали от глаз обгоревшие останки своих хозяев; падальщики, что выглядывали практически из-за каждого угла, сверкая своими желтыми глазами. Не смогли, не успели спастись. Почему-то перед глазами возник образ мертвой жены — ее холодное тело, местами обглоданное, рваные раны, в которых виднелись противные, белые черви, спутанные рыжие волосы, все в пыли, сбитые комками — рвотный ком подкатил к горлу, но мужчина смог его сдержать. У него еще было время, он не даст всему закончиться так, он всех спасет, он сделает то, что не смогли сделать до него. Деревья начали редеть, и мужчина смог увидеть зарево пожаров, что полыхало на другом конце селения. Крики и дикий хохот доносились достаточно близко. Мужчина знал, что южнее, ломая чужие кости, знакомые ему люди спасаются бегством именно по той дороге, по которой он шел до этого, но его это не волновало, ему надо было севернее, туда — к их уединенному домику, скрытому на самой опушке леса. Там его ждет жена — его милая Кушина, она не уйдет одна, она будет ждать его до последнего, до того момента, когда дверь не затрещит под мощными ударами, щепками пуская трещину в районе затвора.

***

По просторной комнате, не обремененной лишней мебелью, из угла в угол ходила женщина, укачивая уже спящего ребенка. Снаружи доносились крики, но женщина не спешила запирать дверь, все еще надеясь на возвращение мужа. Страх сковывал, но она продолжала ходить, тихо моля богов, чтобы те помогли спастись маленькому чуду, что было у нее на руках. Еще утром ей верилось, что у них достаточно времени, что они успеют исполнить свою задумку, но мир расставил все по местам, не спрашивая ни у кого на это позволения. Неожиданно дверь открылась, и женщина вздрогнула, теснее прижимая к себе сопящий сверток. - Это я, - запыхавшийся мужчина опустил массивный затвор, надежно запирая дверь. - Люди бегут, и нам пора. - Пора, - женщина кивнула. - Нужно добраться до источника, а там... Тяжелый удар сотряс массивную дверь. Мужчина и женщина с страхом обернулись, а малыш слегка всхлипнул, не покидая объятий сна. - Черт. - Сюда. - Беги одна, я их задержу. - Минато, ты не сможешь, - женщина застыла в дверях комнаты, - ты погибнешь. - Знаю, но ты должна спастись. Вот, - мужчина протянул котомку, - оно здесь. Беги. Быстро впихнув в руку жены свой ценный груз, мужчина подтолкнул ее к кухне, резко разворачиваясь, чтобы чем-то забаррикадировать дверь. - Вернись ко мне, - крикнула на прощание женщина прежде, чем выскользнуть в окно. - Я постараюсь, - прошептал мужчина, толкая огромный шкаф. Ему хотелось выжить, хотелось еще раз увидеть Кушину, ведь в спешке он забыл ее поцеловать. Ему хотелось, но дверь не выдержала натиска, впуская в дом непрошеных гостей. Ему хотелось...

***

Кушина бежала быстро, слыша за своей спиной крики. Не смотря ни на что, ее маленький сын спал крепким сном, даже тряска от бега не смогла его разбудить, и она была этому рада — он всегда сильно плакал, когда не спал, и сейчас ей не хватало только, чтобы плачь ребенка привлек к ним внимание. Узкая тропа вела ее через лес, она петляла между камней и деревьев, извивалась, протоптанная за многие века, что женщины ее рода ходили в их святилище. Дыхание сбилось, а ноги заплетались, грозясь соскользнуть в самый не подходящий момент. Как же Кушина была зла на своих прабабок, чтивших природу, оберегающих ее, не позволяющих уничтожить растение за зря. - Там, - раздался за спиной крик, и Кушина поняла, что ее нашли. Резко свернув в кусты с тропинки, она попыталась скрыться, но треск ломающихся веток возвестил, что ей это не удалось. Петляя, как загнанный хищником заяц, женщина все сильнее удалялась от своей цели. Она пыталась свернуть в сторону нужной ей пещеры, но каждый раз с той стороны раздавался треск потревоженных кустов и крик ее преследователей. Каждый раз, и все ближе и ближе. - Боги, спасите нас, - отчаянный шепот, словно она действительно верила, что это может помочь. Солнце клонилось все ближе к горизонту. Еще чуть-чуть, и оно опустится за границы леса, погружая его в полный мрак. Лишь одна мысль кружилась в голове, еще бешенее, чем женщина петляла по лесу: "Что делать? Что же мне делать?". Казалось, что спасения уже нет... хотя, нет, его действительно не было. Где-то слева мелькнул просвет, и Кушина кинулась к нему. Сил уже не осталось, с ней играли, однозначно играли, загоняли, словно дичь, подходили совсем близко, а потом немного отдалялись. Она уже устала от этого, да и пещера теперь была слишком далеко, у нее больше не было шанса выжить. А ведь так хотелось. Маленькая поляна встретила Кушину тусклым светом скрытого солнца. Женщина тяжело упала на мягкую траву, бережно укладывая рядом с собой ребенка. - Прости меня, родной, - Кушина погладила сына по голове, - но я встречусь с папой раньше тебя. Грустная улыбка коснулась аккуратных губ. Руки сами развязали небольшой мешочек, доставая его содержимое — черное большое яйцо. - Надеюсь, получится, - женщина тяжело вздохнула. Подобрав лежавший рядом камень, она разбила яйцо, выливая наружу его содержимое. Вязкая бордовая жидкость растеклась по траве, не способная впитаться в твердую почву. - О, даровавший благословение роду моему, услышь меня, услышь мой зов. К тебе взывает дитя Узумаки. Тебя просит о помощи дитя Узумаки, - Кушина с силой рванула прядь волос, выдирая их с корнем. Боль исказила ее лицо, но она не замолчала, пока едва видный солнечный диск не окрасился в красный цвет, неестественно выделяясь на фоне белой дымки туч. - Прости за дерзость мою, возьми жизнь мою, но исполни просьбу мою, - достав нож, Кушина резко полоснула им по запястью, поднимая руку над неестественно бордовой жидкостью. Кровь смешалась с ней, зашипела, вздымаясь пузырями. Раскат грома сотряс землю, оглушая слабеющую женщину. В глазах потемнело, и Кушина начала моргать, пытаясь перебороть себя. В следующий момент, когда реальность вновь приняла женщину в свое лоно, перед ней уже стоял высокий мужчина, недовольно окидывая ее взглядом. - Это не похоже на священный родник, - его глаза сузились, практически скрывая красную радужку. - Что заставило тебя призвать меня в таком месте? - Сын, - из последних сил прошептала женщина, - спаси его. - Хорошо, - мужчина склонился и поднял сверток со спящим ребенком, - я спасу его. - Спасибо. Мужчина отвернулся от ослабевшей Кушины, не в силах смотреть на ее смерть. Если бы она призвала его в правильном месте, он бы спас ее жизнь, но здесь он был бессилен. Тяжело вздохнув, он всмотрелся в спящее лицо. - Хм, значит, умерла последняя из славного рода, - покачав головой, он исчез, так же неожиданно, как и появился.