Кто из Пяти?

Солнце давно скрылось за горизонтом, оставив на рабочем посту вместо себя уличные фонари. Они незаметно разгорались, освещая серые, едва ли не чёрные, дороги, тротуары, дома. Свет высоких фонарей отражали пушистые сугробы, делая всё вокруг на полтона светлее и ярче. Квага бежал от загорода на своих двоих самостоятельно. На спине всё тот же подаренный рюкзак, в ладони нервно сжат конец шарфа, в глазах – замёрзшие слёзы. Шут оглядывался по сторонам, ища глазами Неко, надеясь встретить её раньше назначенного времени. Но отовсюду появлялись лишь незнакомые лица. Сен-Канар ещё не спит, хотя часовая стрелка на часах уже немного преодолела рубеж десяти часов. "Сколько же всё-таки я спал?" – продолжал удивляться селезень, стараясь ответить на вопрос самостоятельно, но всё без толку. Можно было бы позвонить кому-нибудь из Пятёрки и уточнить, но желания связываться с Антиплащом или кем-нибудь другим порождало только отвращение. Конечно, спросить у Неко оказалось бы совсем некстати, но и оставлять этот вопрос без ответа шут не считал верным шагом. Заметив впереди знакомый женский силуэт с развевающимися на ветру чёрными, как смола, волосами, Квага ускорил шаг. Девушка оглянулась, словно услышав селезня. - Простите, что выдернула вас от забот, Кристофер, - обеспокоено заговорила гусочка. - Я уверен, у тебя на то есть причины. Хотя, я даже очень рад. Неко улыбнулась, достав из маленькой сумочки бумажник и просмотрев в нём купюры, протянула знакомому две бумажки. - Это ваши, которые вы мне дали. Я решила их отдать. Шут громко рассмеялся и спокойно забрал предложенные купюры. - Знаешь, что. Я думаю, что ты поступила неверно. - Правда? – шутливо протянула гусочка. - Да. Потому что я обязан потратить эти деньги исключительно на тебя. - Щёки девушки порозовели, и виной тому был не крепкий мороз, а детское смущение, в которое её загнал шут. - Ты никуда не спешишь? – спросил Квага. – Работа, семья, друзья? - Если бы я куда-нибудь спешила, я бы не встретила вас, - ответила девушка. Самопровозглашённый Кристофер взял даму под руку и по-доброму улыбнулся: - На что нам хватит моих… нет, наших жалких пятьдесят долларов? - Не такие уж и жалкие! – хихикнула Неко. - Для начала я куплю цветы, - вдруг сказал сам себе Квага, посмотрев на девушку. Гусочка удивлённо дёрнула тонкими бровками. - Не стоит тратиться, Кристоф. Оставьте деньги при себе, ладно? Квага хитро улыбнулся, глядя на девушку самонадеянным взглядом. Селезень безразлично кивнул, аккуратно спрятав деньги в карман. - Что у вас с глазами? – несмело спросила девушка. Преступник аккуратно утёр ладонями холодные капли слёз и, вновь улыбнувшись, ответил: - Снег растаял. - Но сегодня не было снегопада, - вдруг заметила Неко. – Неужели у вас не задался день? - Да. Не задался, - эхо повторил селезень. Голос Антиплаща, его выкрики о книги застряли у шута в голове. Он запрокинул голову назад, словно стараясь отогнать подступившую волну эмоций. - Возможно, я совсем не вовремя, - Неко резко вытащила свою руку и руки Кваги. - Нет-нет, Неко, погоди… - селезень быстро опомнился, перехватив её ладонь. – Не пугайся, хорошо? Просто не пугайся. Мне нужен человек, который сможет меня выслушать. Но сейчас такого нет. - А как же твои друзья? Они же тебя ждали. - Мне не нужны друзья. Мне нужен человек, - повторил селезень так, словно читал перед девушкой молитву. Чёрноволосая гусочка подошла к знакомому, глядя в его глаза. Преступник красочно улыбнулся, хотя даже невооружённым глазом можно было заметить в этом изгибе клюва бескрайнюю печаль. Неко слабо кивнула головой и сказала: - Считай, что ты его нашёл… - Где Квага? – выкрикнул Бушрут, вылетев из лаборатории, на ходу снимая резиновые перчатки. Репейник обеспокоено забежал в комнату шута, которая оказалась незапертой, но самого селезня там не оказалось. Окно было распахнуто настежь, и Реджинальд, быстро закрыв дверь, понадеялся, что преступник не вышел через него. Злодей выглянул в гостиную. – Антиплащ! Где Квага?! - Мне откуда знать? – раздался в ответ грубый голос начальника. – Он мне не сдался, чтобы следить… - Ты последний был с ним! Где он?! - Ммм… я его зажарил и съел. – Антиплащу совершенно не было интересно, отчего у Бушрута появился такой азарт узнать что-то о Кваге. - Анти! Серьёзно! Где он? - Я не знаю. Если бы знал, всё равно не сказал бы. А что тебе от него нужно? - Ему бы лучше сидеть дома с таким букетом… - Какой ещё букет? Бушрут принялся за сложные объяснения, используя в речи малопонятные, но известные для Антиплаща слова. "Скополамин" и "атропин" мелькали в речи доктора чаще чего-нибудь иного, из чего босс Ужасной Пятёрки мог понять только одно: смешение этих двух препаратов или невозможно, или просто-напросто смертельно. Но только одна проблема – именно эта смесь оказалась в крови преступника, который в данный момент внепланово пропал. - И чем чревата его прогулка? Может быть, всё выветрится, – босс Ужасной Пятёрки с холодным равнодушием оценил учёного взглядом. - Ты не настолько хладнокровен к Кваге, чтобы так говорить, я знаю, Анти… - Ты знаешь только про свои галлюциногены, кочан, – грубо отмахнулся Антиплащ. - Ну, уж нет, Анти! – вскипел Реджинальд. – Ты сам не замечаешь, что обманываешь только себя. Наговорил ему гадостей, заставил меня налгать о том, что он – пустое место для Пятёрки, а сам себя не слышишь. Он спас наши жизни, если ты не забыл. Он – оберег, чёрт возьми! - А я – его владелец! – озлоблённо выкрикнул босс. - Он тебе не безделушка! - Но и не великая вещь, через которую можно править Вселенной! - А тебе нужна Вселенная, когда у тебя есть сияющий шут? Бушрут спустился с лестницы, подхватив на ходу свою куртку. Репейник строго для себя решил найти приятеля и извиниться перед ним. Реджи ничего не сказал на прощание начальнику, лишь беззвучно закрыл дверь, оставив селезня в маске в полном одиночестве. Неко молча слушала рассказ нового друга о его приятелях. Гусочка невольно удивлялась, как столь жестоких людей Кристофер может назвать друзьями. Они сидели в гостиной её дома. Это была самая обычная однокомнатная квартира в самом обычном доме небогатого квартала, хотя Кваге очень нравилось здесь, даже больше чем дома. Эту мысль он высказал гусочке, а та с улыбкой ответила: - Верно, главное – не количество комнат или цена. Главное – люди, которые живут в том или ином месте. - Нет, ты не цени их так строго. Они очень хорошие. Неко сидела рядом с другом на диване, глядя на селезня в упор. Он без конца говорил, расположившись напротив девушки в позе лотоса. - Если вспомнить мою прежнюю версию, они просто тебя кинули, – девушка качнула головой, смахнув с лица упавшие на глаза волосы. - Я же говорил, не кинули! – сдержанно пробурчал шут. - Я не считаю это помощью. Крис, расскажи, из-за чего ты ушёл от них? - Мне пришлось убить одного человека, – моментально ответил селезень, хотя всегда считал воспоминания о Ликвигаде ужасными. – Он был нашим другом. Я сделал это, защищая остальных. Знаешь, такой выбор… или спасти троих, или одного? Что бы ты выбрала? - Смотря, что каждый из них представляет… - А я расскажу. Квага начал со всем душевным теплом описывать друзей. Начал он, конечно же, с Мегавольта, называя его Элмо или Фуфлом. Рассказал о том, как они работали вместе и проводили свободное время. Затем шут перешёл к Бушрут, описав его как скромного ботаника, готового прийти на помощь каждому из Пятёрки. Не забылся и Антиплащ. Его Кристофер никак не называл, просто – третий. Суровый, да? Злой? Да… но шут постарался описать его, как отца. Как того, кто собрал всю Пятёрку вместе, и кто по ней дорожил. - И Бад… тот, кто был очень завистлив. Он общался с Реджинальдом, как с братом. У них были общие темы, общие цели, даже проблемы. Но как-то раз под его руку попался я. И именно я увидел его настоящее лицо. Он убил одного человека. Селезня, если быть точнее. Потом пару раз пытался убить меня, за то, что я встал против него. Но в конце всего этого… - Ты убил его? – удивлённо спросила девушка. - А ты бы сделала иначе? - Это слишком сложный выбор. Мне кажется, я быстрее бы сложила руки. - Мне больно жить с этим, но никто из моих друзей этого не понимает этого сейчас. Они думают, что я ветреный дурак. - Квага схватился за голову и громко пискнул, - Можно мне признаться ещё кое в чём? - Сегодняшний вечер не показал тебе, что мне можно довериться, Кристофер? – Неко нежно улыбнулась, придвигаясь к селезню. Девушка аккуратно положила свою ладонь на ладонь преступника. - Я не Кристофер, - тихо ответил он, зажимая её хрупкую руку. – Я – Квага, а все мои друзья – Ужасная Пятёрка. Девушка удивлённо повела глазами, после чего улыбнулась, и вновь нахмурилась. Неко выглядела такой растерянной, что шут поспешил добавить: - Можешь выгнать меня взашей, если тебе я противен. Я всё понимаю. - Да что ты говоришь? Куда я тебя выгоню? Я не могу тебя прогнать! Квага опешил от такого ответа. Ему так и хотелось спросить, поняла ли гусочка, что сама говорит, но очередной утвердительный кивок от неё заставил его поверить в то, что подруга не шутит. - Я постелю тебе в спальне. Сама посплю здесь. - Нет уж, давай я посплю здесь, - по-джентельменски предложил селезень. - Нет, - подобно своему приятелю запротестовала Неко, - Я не могу думать, что моим гостям неудобно у меня. Я сейчас всё застелю! Девушка поднялась с места, уходя в сторону своей комнаты. Квага же, упёрто уверяя себя в джентльменской натуре, поспешил её остановить: - Погоди же ты… не надо мне стелить, я лучше пойду домой. - Скажи мне… Квага, - девушка оглянулась на друга, едва подобрав нужное обращение, - Что нужно сделать, что бы ты полюбил человека? Женщину или мужчину… что он должен сделать? - Для меня идеальным человеком будет тот, кто сумеет меня убить,– серьёзно ответил преступник. - Убить? – переспросила Неко. Квага кивнул. Гусочка немного подождала с новым вопросом, но всё-таки осмелилась его задать, - Ты когда-нибудь влюблялся? Ответить Квага не успел. Шут резко схватился за голову одной рукой, другой пытался найти какую-нибудь опору. Подруга, аккуратно подхватив его, обеспокоено затарахтела: - Что случилось? Что происходит? Квага? Квага! - Голова… кружится. – Словно представив, что за его спиной стул, шут резко опрокинулся назад, задев плечом небольшой кофейный столик. Селезень завопил от боли, закрыв крепко-накрепко глаза. Девушка не переставала молиться Господу, поспешила на кухню, откуда принесла стакан самой обычной воды. - Попей, - приказала она, но уговаривать злодея даже не пришлось. Селезень сразу же опустошил стакан. - С-спасибо… - прошелестел шут, тяжело и часто дыша. – В горле п-пересохло… - Тихо, - прошептала Неко, мягко проводя по горящей голове друга. – Всё будет хорошо, только не засыпай, ладно? Как только станет чуть лучше, я провожу тебя до кровати, хорошо? Чщщ… - нежно пролепетала девушка, заметив, что Квага пытается что-то вновь сказать, - Не трать силы попусту. - Мне лучше, - вдруг сказал преступник, пытаясь подняться на ноги. Неко вновь подхватила селезня, перекинув его руку через свою шею. Тихо и медленно передвигаясь, они смогли дойти до кровати. Девушка уложила Квагу, укрыв его одеялом. - Ещё на связи, боец? – с улыбкой спросила гусочка, присаживаясь рядом с селезнем. Шут не ответил, но как явно слышал подругу и тихо прокряхтел что-то невнятное. – Знаешь, - вдруг заговорила она, - Я очень боюсь перемен. Боюсь остаться без кого-то. Боюсь лишний раз показаться на людях или сказать им что-то не то, что они хотят от меня слышать. Мне говорят, что так нельзя жить, но я ведь живу. А ты совсем другой пример. Я слушаю тебя и думаю, сколько же в тебе силы, ума и душевной красоты! Ты настольно хорош собой, что я просто восхищаюсь! Ты настолько мудр, что я чувствую себя… Она посмотрела на друга. Он заснул. Неко посмотрела на него с сожалением, словно спрашивая, зачем же спать, когда она разворачивает ему всю душу! Ну и пусть… чем быстрее ему будет лучше, тем скорее с ним можно будет поговорить. Гусочка подтянулась к другу и нежно поцеловала его в разгорячённый лоб. Квага часто задышал, пугая этим подругу больше прежнего. Девушка отскочила от него и вышла из комнаты, тихонько прикрыв дверь. - Спокойной ночи, Кристофер…