Кто из Пяти?

Шут бесшумно открыл окно в гостиной, боязливо оглядываясь по сторонам. Он в этом доме гость, но уже давно ведёт себя, как хозяин. Снежные хлопья, что летели ведомые ветром, проникнув в душную комнату, моментально растворялись, а поток воздуха, теребя лёгкие шторы, наполнял комнату свежестью и морозцем. Оставив окно нараспашку, Квага подошёл к огромному стеллажу с полупрозрачными дверцами. На полках стенки красовались разные статуэтки, фотографии. Чувствуя себя сегодня полноправным хозяином квартиры, селезень взял с полки одну из рамок, но, внимательно осмотрев её, с неприязнью поставил на место. На фото была определённо Неко, запомнившаяся на фотографии в роли обычной девушки лёгкого поведения. Для себя Квага охарактеризовал подругу простой шлюхой, какой видеть на самом деле не хотел бы. На лице девушки таилась хитрая полуулыбка, свойственная только известной Моно Лизе. В аккуратных и тонких пальцах тлела сигарета. Знакомое нежное тело фигуристой гусочки обтягивали полупрозрачная тёмная майка и узкие джинсы. Весь женский силуэт вырисовывал яркий закатный свет. Фото делал профессионал, и как подумал Квага, не очень-то давно. В общем, фотография была красивой и загадочной, но для шута очень ненастоящей. В каждом изгибе Неко так и читалось: "Я свободна этой ночью…". Квага относился к подобным дамочкам с опаской. Преступник вновь окинул взглядом полки. Фарфоровая посуда – одна из ценнейших вещей в этой квартире, выставлена всем гостям на показ. Неко рассказывала про этот сервиз в ту ночь, когда он остался у неё: - Я когда-то жила загородом с бабушкой. Она часто показывала мне эти чашечки и говорила, что они будут мои, как только я вырасту. И когда я решилась уехать от неё, бунт подняли родители. Они хотели заработать на этом сервизе деньги, поэтому не одобряли решение бабушке доверить его мне. Я уходила у Сен-Канар без денег, без всего. Но, навестив загород вновь, сервиз всё-таки достался мне, и никто не был против. Я вообще Не понимаю, с чего такая щедрость, а потом заметила, что в наборе нет блюдца. Шут, вспоминая эту странную семейную драму, внимательно оглядывал посуду за стеклянной дверцей. Вечером, перед потерей сознания, он мог и не заметить маленького сходства этого сервиза с другим, который сильно запомнился ему в его странствиях. Это было в Бразилии. Да, судьбой шут залетел и туда. Парады, карнавалы, фестивали, яркие и вечно сияющие улицы. Это была поздняя осень, когда Квага проскитался на воле ровно год. В тот день, джокер решил припомнить прошлое и наворовать себе на ужин. Мастерство не пропьёшь, как гласит мудрость, ну, и тут слова не прогадали. Сен-канарский преступник, то и дело, мигая глазам по сторонам, в поиске своей добычи, сливался с толпой в провинциальном городке. Улицы полни народу. Вокруг шум и гам. Как же это похоже на Сен-Канар! Вдалеке Квага заметил запыхавшегося ребёнка. Мальчишка лет двенадцати в рваных бриджах и грязной футболке летел по мостовой, держа в руках широкую коробку. В ней, как показалось на мгновение шуту, что-то заманчиво блестело и посверкивало. Решив проверить свою догадку, преступник облокотился спиной о стену и деловито выдвинул ногу на дорогу. Мальчик из-за широкого груза не видел собственных ног, от чего и не заметил преграды. Квага, просчитав всё в голове так, чтобы не груз, не ребёнок не пострадали, одной рукой подхватил сорванца, а другой – коробку, которую он так же быстро прижал к груди. Злодей опустил ребёнка на землю и совершенно безразлично поднял крышку коробки, которая и без того не лежала ровно. - Это сервиз, - пояснил мальчик, тяжело отдышавшись, - Подарок моему предку от Испанского короля. Он старый и очень дорогой. - Куда несёшь?- ухмыльнулся шут, проводя ладонью по антиквариату. - Продавать одному очень важному человеку. У нас в семье нет денег, что бы хорошо прижить. А у меня ещё две сестры и младший братик. Ему всего и три. Я… - Зачем ты это рассказываешь? – озлоблённо фыркнул селезень, захлопнув коробку. - Что бы вы не ругали меня за неаккуратность, сер. Квага пихнул мальчику коробку и, не много зло кинув: "Иди уже", - остался на месте, отвернув голову в сторону, словно ища кого-то в толпе. Мальчик бегло поблагодарил селезня и вновь побежал вниз по улице. Никто во всей толпе и не заметил, как шут, держа старинный подарок, успел запустить руку в коробку и опустошить её равно на одно блюдце. Обменяв одну лишь частичку от общего сервиза, Квага получил не плохую сумму, на которую он сумел купить билеты на самолёт, и ещё как минимум две недели жить припеваючи. А это цена одного лишь блюдца… "Одно блюдечко…" – вдумался Квага, вглядываясь в чайный сервиз ещё с большим интересом. Он мог бы поспорить, что перед ним сейчас именно тот сервиз, что мальчик из Бразилии хотел продать. Здесь так же нет блюдца. Но почему он у Неко? Может, она и есть тот человек, который оплатил антиквариат? Тогда к чему тут история про бабушку и родительские ссоры? Может быть, что один из них фальшивый. Но точно не тот. За фальшивку Квага ни за что не сорвал бы столько денег. Тогда, ненастоящий сервиз - этот. Решившись, преступник взял в руки одну из чашек. Белый фарфор с аккуратно нанесёнными линиями позолота в виде веток дерева. Листья, воссозданные из маленьких крошек драгоценных камней, играли на свету и придавали рельеф посуде. "Это точно он!" – сомнения не осталось. Тишину прорезал дверной звонок, испугавшись которого, Квага едва удержал чашку в руках. Селезень в спешке положил взятое наместо. - Чего не открываешь? – громко хохоча, спросила Неко, зайдя в квартиру с помощью ключей. - Задумался и не услышал, - безразлично ответил Квага, выйдя навстречу девушке. - Глубоко же ты… думаешь! - Глобально, - поправил шут, неприятно морщась, - Неко? - Да? – когда она произнесла это, мужчина услышал даже букву "ы". - Где ты работаешь? Неко молча стягивала с ног сапоги. Квага ждал ответа, Неко – разъяснений. Только когда девушка скинула с плеч белую куртку, фыркнула: - Почему тебя это интересует? – Неко, как-то не свойственно своему характеру, кинула в лицо Кваге куртку. - Потому, что мы знакомы уже едва ли не месяц, ты ходишь на работу, но ничего не рассказываешь. - Я не считаю это нужным. - А я считаю нужным это слышать. - Ну, ухмыльнулась Неко, - Ты считал, что Ужасная Пятёрка твои друзья. Но просчитался! Вот и сейчас… просчитываешься! - Они и есть мои друзья! – горячо заверил Квага, - Но они тебя кинули-и-и-и… - пропела девушка, проведя перед другом руками, словно гипнотизируя. Преступник резко схватил её за запястье, резко дёрнув к себе. - Господи, да ты пьяна… - тихо-тихо прохрипел Квага, уловив тонкий запах алкоголя. - Немного, да, - ответила та. Голос девушки звучал по-обычному, но поведение выдавало её состояние. – Но это не мешает мне знать ответы на все твои вопросы. Я знаю всё о тебе, а ты – ничего. Глупый, Кристоф. Я даже знаю твою болезнь. Я тоже ей больна, вот совпадение… - Что? Откуда… Ты не можешь этого знать! – Квага ослабил хватку, а вскоре и вовсе отпустил руку девушки. - Пойдём, я тебе расскажу… Преступник понимал всем своим здравым умом, что с Неко что-то неладное, но всё-таки, по старой дружбе он доверился её словам и словно хвост, прошёл за ней. Девушка зашла на кухню. Гусочка достала с полки две самых обычных кружки, поставила кипятиться чайник. Заварила самый обычный чай. Квага подумал, что стоит следить за каждым её движением сейчас. Не то отравит, не то повалит на пол и… кхем… Квага просто фантазировал. Но ничего не происходило. Чайник кипел, а Неко молчала, не приближаясь к приятелю не на мерт. - Пей, - улыбнулась она, поставив перед Квагой крепкозаваренный чай. - Зачем? Лучше расскажи, чем мы больны. - Жди, нетерпеливый и глупый Кристофер! – Неко засмеялась и закрыла глаза ладонями. На несколько секунд, Кваге стало девушку даже жалко. Он так резко напал на неё с расспросами. Хотя сейчас больше всего интересно, почему она пьяна. Возможно, что на работе был небольшой междусобойчик. Уходя в новые мысли, шут забыл о своих же опасениях и о том, что у Неко есть что рассказать. Напряжение спало, и преступник позволил себе отпить немного чуть тёплого чаю. Сглотнув, он ощутил, как кровь забила в висках. - Тебе нехорошо? – заботливо спросила девушка, посмотрев на приятеля. - Как и всегда не сладко… Шут сощурил глаза и, потеряв равновесие и реального мира вокруг себя, свалился словно замертво. Неко испуганно посмотрела на шута. По щеке пробежала слеза, но помочь другу она не хотела. Девушка зло проговорила, словно желая, что бы Квага слышал её гордый и безразличный голос: - Вокруг всё пусто. Тишина. Ничто не нарушает тишь. Здесь всё погибло навсегда, Воспоминания останутся лишь… - Как думаешь, есть ли в этих стихах смысл? – спросил Антиплащ, вглядываясь в пропечатанную страницу. - В каком смысле? – удивлённо спросил Мегавольт, оглядываясь на начальника. - Ну, например вот это… - глава Ужасной Пятёрки, не перелистывая, зачёл строфу, - О том, как раньше хорошо Жилось всем здесь, в этих краях. Теперь же серое пятно Покрыло всё. Смятенье… Страх… Анти помолчал и быстро добавил: - Просто представь! Представь, что Невилл берёт за образец нашу виллу… Если оно так и есть, то серое пятно – это может быть пепел. - Хочешь сказать, что мы сгорим? – непонимающе уточнил Элмо. Анти через плечо оглянулся на крыса: - Ты чёртов оптимист! - Или предсказатель. Мы же не знаем, бабахнет когда-нибудь Бушрут в своей лаборатории или нет. За такое изречение Мегавольт получил апельсином по голове, ибо Антиплащ был, как и всегда, меток. Начальник крайне редко любил, когда Искромёт говорит подобное о Реджинальде. Да, конечно, эксперименты иной раз были неудачны, но до взрывов дело не доходило. - Антиплащ! Можно тебя на секундочку? – голос Бушрута был немного приглушён. - Скажи мне на милость, чем я могу помочь тебе в твоих игрушках, если ничего не помню из курса химии?! – Антиплащ освирепело сорвался с места, но всё-таки горя любопытством залетел в светлую комнату. – Буш, что случилось? Полу-утка полу-растение стоял у окна спиной к шефу и интересом, что-то высматривая на улице. - У меня осталось мало времени, - дрожащим голосом проговорил Реджинальд, оглядываясь через плечо, - Есть обстоятельство, при котором я прошу тебя и Мегса бежать. - Что стряслось? – не понимая, переспросил Анти, но вдруг услышал треск костра за окном. " Хочешь сказать, что мы сгорим?" – вдруг вспомнил злодей. – Только не говори, что ты что-то спалил. - Не я. Но огонь под этим окном. А из-за химикатов эта комната взорвётся, разнеся всю виллу. Анти, прошу беги! - Здесь всё бомбанёт к чертям, а ты говоришь беги?! - Мне плевать! – в тон селезню в маске прокричал Бушрут. – Здесь вся моя работа! Вся моя жизнь! Уж лучше я умру здесь, если я останусь жить и вспоминать эти достижения. Это всё погибнет! - Ты вернёшь эти соединения, - сквозь зубы прошипел Анти, - А кто вернёт Пятёрке тебя?! Тупица! Беги! Вперёд меня! Быстро!!! - Ни за что! Антиплащ затих, не ольно отступив назад. Селезень начал ощущать, как становится жарко вокруг него. Начальник едва смог перебороть себя и отдать приказ, выглянув из комнаты: - Мегавольт! Код пятнадцать! Беги! - Здесь чёрный ящик, - с долей горечи прошептал Бушрут. - Я знаю, - кивнул Анти и легким движением руки снял с себя шляпу. Покрутив в руках ярко-красный головной убор, он горько улыбнулся и протянул его Бушруту. – Прощай? - Ты был мне лучшим другом после Ликвигада, - преступник надел шляпу на фиолетовые волосы. – И отличным капитаном для меня. По щеке ботаника скатилась слеза. - Я знаю, - чуть лукаво произнёс Анти. - Спаси Квагу, ладно? Пусть хотя бы он выживет в этой череде неудач. Антиплащ рассеянно кивнул. Он словно согласился с этой просьбой, но ещё не представлял, как он может спасти того, на кого держит лютую злобу. Начальник никак не уходил. Бушрут приставил ко лбу свою ладонь и, горько улыбаясь, отдал честь своему капитану. Селезень в маске тяжело вздохнул, но поняв, что воздух уже наполнился угарным газом, прикрыл клюв высокой горловиной и бросился прочь. Реджи оглянулся на окно. У самого подоконника уже играли язычки пламени. Растение в огне погибнет быстро, станет прахом, исчезнет. Спасти растение может только вода. Слёзы, что, не останавливаясь, текли по щекам, не были водой, оттого и не становилось легче. Вода? Ботаник ярко улыбнулся, вспомнив Бада. В письме давным-давно он просил простить его. Простить за ошибку, за игру чувств, за опасность, обман… Бушрут простил. Простил, как только в его руки попал дневник его приятеля. Реджинальд улыбнулся вновь и сел на пол, в ожидании, когда же огонь доберется до него. Или, когда произойдёт взрыв. Он сидел и ждал, когда ему дозволится увидеть старого друга. Бушрут сделал глубокий глоток отравленного воздуха. Он чувствует, что дышит, но это ничего не даёт. Репейник поддался панике и задышал чаще и меньше. Последний его вздох остался ему очень тяжело… Ботаник закрыл глаза и непослушной рукой опустил ни лицо шляпу Антиплаща. Ладонь злодея так и осталась на шляпе, а сам он упал на пол, ударившись головой. Воздух вокруг испорчен полностью. Огонь проник на рабочий стол мёртвого учёного и объял стеклянные колбы, нагревая их… Квага резко раскрыл глаза, и глубоко вздохнул, словно дыша за убитого Бушрута. Опять эти сны! Эти мерзкие сны! Шут снова в уютной постели Неко, девушка лежит рядом, удивлённо глядя на приятеля. Он же, словно маленький мальчик, поджал под себя ноги и затрясся от страха. - Что не так, Крис? – тихо и испуганно спросила гусочка, глядя на него горящими во тьме глазами. - Ужасная Пятёрка! Что-то не так! Я должен идти! - Спи, Квага, прошу. Тебе нужно отдыхать… - Чем я болен? Чем больна ты? – озлоблённо прошипел он, - Что ты подмешала в чай?! Что за стихи читала?! Это Невилл! Откуда ты знаешь эти строки! - Я не понимаю, о чём ты говоришь. Тебе всё приснилось, Кристоф… Прошу тебя, поспи. - Квага не мог смириться с тем, что все, что он видел, было сном. Но он слышал, что Неко удивлена сейчас больше чем обычно, - Я тебе клянусь, я не понимаю, о чём ты говоришь! Шут судорожно вздохнул и лёг под одеяло вновь, нежно взяв Неко за руку и полушепотом, словно сказку, проговорил: - Вокруг всё пусто. Тишина. Ничто не нарушает тишь. Здесь всё погибло навсегда, Воспоминания останутся лишь… О том, как раньше хорошо Жилось всем здесь, в этих краях. Теперь же серое пятно Покрыло всё. Смятенье… Страх… Страх пред судьбою и мечтой, Страх пред другими и собой, Страх пред разлукой роковой, Страх перед тем, что ты чужой… Ведь ты чужой среди своих, Ты никому не нужен тут. Им наплевать, что ради них На всё готов ты. Не поймут…