Моё солнце восходит на западе

Голове было холодно и мягко. Гермиона распахнула глаза и тут же вздрогнула от лазоревой яркости распластавшегося над ней неба. Ветер быстро гнал белоснежные облака, и долгие несколько секунд она не решалась пошевелиться. Внезапно острое осознание произошедшего заставило Гермиону встрепенуться. Она вздрогнула всем телом, встав на ноги. Волосы и одежда были пропитаны росой, а руки испачканы кровью. — Леголас! Гермиона завертелась на месте, пытаясь отыскать глазами хоть какой-то намёк на местонахождение эльфа. Высокая трава поляны, на которую её выбросил портал, мешала обзору. В голове пронеслась шальная мысль, что, быть может, портал ни при чем, и смертельное заклинание Волан-де-Морта все-таки попало в Гермиону, и это совсем не Средиземье, а… Леголас лежал ничком в пяти шагах на север, объятый лиловым облаком вересковой поросли. Не мешкая, Гермиона бросилась к нему, практически падая на колени у бездвижного тела. Переворачивая его за плечо, она попутно заметила багряные разводы в белых волосах. Что-то в бескровном лице давало понять, что Леголас жив. Обезумев от тревоги и собственной беспомощности, Гермиона затрясла его, вцепившись в плечи побелевшими пальцами. Несколько секунд ничего не происходило, но потом с синеватых губ сорвался едва слышимый стон. — Приведи… — Леголас открыл глаза, но взгляд был неосмысленный. На мгновение он зажмурился, потом снова посмотрел на Гермиону. Его глаза прочертили слабую линию по её лицу и метнулись в сторону. — Направо и вниз. Помощь там. Тело обмякло, заставив Гермиону отшатнуться. Пот и слезы застилали глаза, и она со всех ног побежала в указанном направлении, не замечая боли в ослабевших мышцах. Дорога шла в гору, и с каждым дюймом бежать становилось тяжелее. Кроме пыли и редких камешков Гермиона не видела ничего вокруг, молясь лишь о том, чтобы успеть. Внезапно ей пришлось затормозить, потому что подъём кончился, и она оказалась на вершине небольшого холма. Картина, представшая перед ней, возникла так резко, что Гермиона замерла. Внизу, чуть поодаль она увидела две высокие фигуры: уже знакомая мужская и женская. Они были почти одинаковы по росту и необыкновенно схожи по источаемому величию. — Ведьма! Угрожающий шелест голоса прозвучал прямо в голове, и Гермиона съехала вниз, то ли толкаемая инерцией, то ли собственным желанием, то ли волей Лесного Владыки. Она чудом устояла на ногах, подняв клубы коричневой пыли. — Нужна помощь! Леголас… Она не знала, как объяснить произошедшее, но Владыка всё понял, бросаясь в сторону, откуда явилась Гермиона. Несколько слов на незнакомом языке, выкрикнутые им, предшествовали почти мгновенному появлению ещё двух эльфов. Гермиона теперь не сомневалась, что она попала в тот лес, который уже однажды видела в Омуте. Эльфы выхватили луки, направив на Гермиону острые наконечники стрел. — Tangada! Опустите оружие! Повелительный возглас принадлежал женщине, находившейся у холма с самого начала разворачивающейся сцены. Гермиона взглянула на говорившую и обмерла. Золото волос рассыпалось по обманчиво хрупким плечам. Её светлые глаза смотрели резко, но в то же время источали дивный свет, приковывая к месту. Она была одета в белоснежное платье, расширяющееся в самом низу. Высокая и изящная, она сделала шаг к Гермионе. Один из эльфов что-то ответил на том же непонятном языке, но, казалось, чуть отвел стрелу в сторону. — Ты совсем дитя, — женщина склонила голову, с непонятной смесью сожаления и дружелюбия. — Поведай мне, что случилось с тобой и лихолесским принцем. Язык будто прирос к нёбу, мешая говорить. Гермиона сглотнула, впервые со всей чёткостью осознавая, что произошло… Тысячи иголок страшного осознания впились в тело, а перед глазами всё поплыло, сливаясь в цветные пятна. Сердце стучало, оглушая своим грохотом. Она в Средиземье. Там, откуда нет выхода. Там, где она одна. И теперь никакие силы не вернут её в прежнюю жизнь, навсегда оставляя в чужом, неизвестном мире. Время перестало существовать, оставляя Гермиону в вакууме без измеримых характеристик. Прошла ли минута, год или целая вечность, было не понятно. Но когда забвение кончилось, окружающая действительность обрушилась подобно водопаду ледяной воды. От пережитого, Гермиону вырвало. Она увидела носки мягких серебристых сапог, прежде чем подняла голову и встретилась взглядом с Ним. Ледяные серые глаза выражали обычно несвойственное им смятение. — Мой сын в порядке, Галадриэль, — эльф повернулся к женщине, но Гермиона поняла, что его высказывание касалось и её, ведь иначе он бы использовал другой язык. — Однако я чувствую чёрную магию. Как ты это объяснишь? Теперь уже не было никаких сомнений, что обращались напрямую к Гермионе. — Трандуил, она пострадала не меньше, — Галадриэль оказалась рядом и поддержала чуть не лишившуюся чувств девушку. Тело вдруг стало невыносимо тяжёлым, а земля начала стремительно приближаться, но необыкновенно сильные руки предотвратили падение. — Идём, — бросил Трандуил, резко разворачиваясь. Полы его серебристой мантии взметнулись зазывающим всполохом. Через несколько шагов Гермиона поняла, что может идти сама. Она чуть отстранилась от своей спутницы, на что та едва заметно улыбнулась. Ничего не видя вокруг, Гермиона испытывала всепоглощающую апатию. Всё кончено. Пути назад нет. Трандуил распахнул перед ними резные двери, первым проходя в залитую солнцем комнату. На белоснежно застеленной кровати лежал Леголас. Его веки были сомкнуты и неистово трепетали. Коже почти вернулась краска, но губы всё равно алели подобно открытой ране. — Лечебный сон, — произнёс Трандуил, останавливаясь у изножья постели. — Мой сын приказал, — на этом слове брови Владыки взметнулись вверх в насмешливом жесте. — Привести тебя к нему. Гермиона смотрела на знакомое лицо и чувствовала, как из глубины души поднимается жгучее желание оказаться рядом. Не сумев противиться порыву, она бросилась прямо на кровать, прижимаясь щекой к груди единственного близкого ей существа. Мерный стук его сердца в считанные минуты заставил Гермиону забыться.

***

— Снова кольцо? — тихое журчание ручья. — Та же форма, тот же посыл. Очень символично! — насмешливый шелест зелёной листвы. Гермиона узнала голоса, возвращаясь из липкого сна. Она чувствовала, что лежит на кровати одна, накрытая тяжёлым одеялом. — Неужели твоя надежда оправдалась, Трандуил? Тихий вздох. — Совсем юная, нет ещё и двадцати вёсен! — Твой сын считает иначе. Теперь насмешка звучала в переливистом голосе Галадриэли. Гермиона почувствовала, что на кровать кто-то сел, но та не продавилась под тяжестью тела. Она раскрыла глаза. — Как ты себя чувствуешь? — Кто вы? — не успев подумать, выпалила Гермиона, и слова наждаком прошлись по горлу. Нестерпимо хотелось пить. — Наши имена ты уже знаешь, — Галадриэль, кажется, нисколько не удивилась. Она поднялась и подошла к маленькому деревянному столику у окна. Через мгновение у неё в руках блеснул гранями стакан. — Я — Владычица земель Лориэна, которые находятся чуть западнее отсюда, — просто сказала Галадриэль, подавая Гермионе стакан с водой. Несмотря на простоту её речей, невозможно было представить, что у этого существа может быть что-то общее с человеком. Гермиона потупила взор, одним махом выпивая всю воду. Она чувствовала, что её мысли и чувства больше не принадлежат ей, и это вмешательство в разум было сильнее знакомой легилименции. Ему невозможно сопротивляться. — Сейчас ты находишься в месте, которое мы теперь называем Эрин Ласгален. Во дворце Лесного Владыки. Трандуил склонил голову на бок, изучая реакцию Гермионы, и та поспешно отвернулась, лишь бы уберечься от невыносимого взгляда этих глаз. Почти таких же, как у его сына, но в тысячу раз холоднее. — Леголас сообщил нам, — Галадриэль забрала стакан. — Что ты волшебница. — Истари? Майа? — Трандуил произнёс неизвестные слова, но в его голосе отчётливо сквозило недоверие. — Мне не совсем понятно это слово, — продолжила Галадриэль. Гермиона облизнула пересохшие губы. — Сложно объяснить… — она осеклась, глядя на прекрасные эльфийские лики. Трандуил и Галадриэль стояли рядом друг с другом, наполняя и без того светлую комнату ещё большим сиянием. Солнечные лучи сплетались с их волосами, пронизывали жемчужную кожу и будто бы были одной частью с ними. Гермиона устыдилась своих последних слов: они поймут. — В моём мире некоторые люди рождаются со способностью делать вещи, недоступные другим. Их называют волшебниками, и… учат контролировать силу. Волшебники живут по соседству с обычными людьми, но порою… — говорить становилось сложнее, и воспоминания вспыхивали клеймом на воспаленном сознании. Родители… Их лица, ошеломляюще чёткие, стояли перед глазами, причиняя нестерпимую боль. Гарри и Рон, теперь недосягаемые, беззащитные перед лицом смерти и уже, возможно, ставшие её жертвами… Слезы не шли, скапливаясь где-то глубоко, отравляя ядом. Гермиона сползла по подушке вниз, желая раствориться, умереть, исчезнуть, лишь бы только не чувствовать этих испепеляющих страданий. — Ей нужно время, — знакомый голос был единственной ниточкой, которая могла ненадолго выдернуть из пучины отчаяния. Леголас появился в дверях. Он был ниже стоящих владык, но держался с не меньшим достоинством, доказывая свою принадлежность к высокому роду. Он сменил одежду, и теперь ничего не указывало на его хоть какую-то принадлежность к другому миру. Гермиона не заметила, как исчезли Трандуил и Галадриэль, но поняла, что они остались только вдвоём. Леголас опустился на постель, протягивая руку к подрагивающему плечу трясущейся Гермионы. И тут грянул гром. Стакан, всё ещё сжимаемый напряжёнными пальцами, полетел на пол, брызнув искрящимися осколками. Всё накопившееся, отравляющее изнутри, вырвалось наружу с надрывным воплем. Слезы лились градом, падая на грудь и не успевая впитываться в одежду. Гермиона рванулась, как раненая лань, не видя ничего перед собой. Рыдания сотрясали её, заставляя всё тело корчиться в судорогах. Он держал. Говорил что-то, пытаясь проникнуть в глубины истерзанной души. Прижимал, словно пытаясь вобрать всю боль, бьющую в стороны. Но все попытки тонули в оглушающем крике отчаяния. От перенапряжения из носа Гермионы хлынула кровь. Она смешалась со слезами и оставляла отметины на белоснежных простынях, на его руках и тканях одежд. Вместе с истекающей кровью силы также покидали измученное тело. Дернувшись последний раз, Гермиона затихла, обмякнув на руках Леголаса и проваливаясь в липкое забытье.