Моё солнце восходит на западе

Исчезнув в лучах бледноликой луны, Укрывшись вуалью холодных ночей, Родные уходят во мрак пустоты, Без слов, без прощальных и жарких речей.

Коттедж «Ракушка», совсем недавно ставший штаб-квартирой Ордена Феникса, сегодня был похож на жужжащий улей. Маленькая кухонька с трогательными светло-голубыми занавесками на чистенько вымытых окнах просто не могла вместить в себя всех собравшихся. Более десятка волшебников и волшебниц теснились в душном помещении, ежеминутно отдавливая друг другу ноги и стараясь протиснуться поближе к столу, за которым сидел, как всегда невозмутимый, Кингсли Бруствер. Гермионе в этот день просто катастрофически не везло: началось всё с банально выкипевшего кофе, а продолжилось тем, что сейчас она стояла в самом углу, отодвинутая туда энергичной Гестией Джонс и маленьким, но юрким Дедалусом Динглом. Их спины загораживали весь обзор, но Гермиона, чисто из вежливости, не могла попросить этих двоих отодвинуться. Впрочем, и отходить особо было некуда. — Все на месте? — густой бас Кингсли заставил всех присутствующих встрепенуться, и общее жужжание толпы тут же притихло. — Вэнс ещё не пришла в себя. Её родные сейчас с ней, поэтому их сегодня не будет, — какой-то высокий и худощавый волшебник в несуразных больших очках, сделав своё безрадостное заявление, приложил руку к груди в знак скорби. Тут же поползли шепотки и сочувственные возгласы, которые Кингсли сразу поспешил прервать повелительным взмахом руки. — Мы терпим провал за провалом. Нападение на мисс Вэнс — ещё одно доказательство тому, — его голос звучал спокойно, без напряжения, но Гермиона была уверена, что всем от этих слов не по себе. — Я призываю собравшихся здесь к осторожности, ведь Пожиратели охотятся за каждым. Мы не в силах противостоять им в полной мере, и... — Но мы делаем всё, что в наших силах! И если бы Орден совершал больше вылазок... Гермиона вздрогнула от резкого выкрика стоящей рядом Гестии. Волшебница тряхнула своими волосами и вновь открыла рот, но Кингсли тут же её прервал: — Если бы Орден делал больше вылазок, то наши потери удвоились бы, и ты это прекрасно понимаешь. Прежде чем перебивать меня, я прошу, дослушай. Тем более, что пока все наши выступления придётся прекратить. Удивлённые возгласы смешались в одно общее «ах-х-х», наполнившее, казалось, весь коттедж. Гермиона и сама поймала себя на том, что удивлённо прикусила губу. Это что-то новенькое. Обычно речи Кингсли содержали совсем другие призывы. — Сегодня утром перед собранием со мной связался Элфиас Дож, чтобы сообщить сведенья, которые в корне изменят нашу деятельность на ближайшее время. Впрочем, вы сейчас сами всё поймёте. Мистер Дож, прошу, — Кингсли сделал приглашающий жест рукой, и все присутствующие обратили свои взоры на подошедшего к креслу старика. Элфиас Дож в своей выцветшей и изъеденной молью феске выглядел ещё потрёпаннее, чем обычно. — Со мной сегодня приключилась странная... эм-м-м... история, — волнение старого волшебника было видно, что называется, за версту, поэтому многие находящиеся в комнате позволили себе обронить несколько ободряющих возгласов, которые лишь сильнее разволновали Дожа, — я убирался в своём кабинете и наткнулся на пачку старых писем. Знаете, — Дож быстро и смущённо улыбнулся, — на меня напала жуткая ностальгия, и я не удержался от соблазна ненадолго вернуться в прошлое. И каково же было моё удивление, когда я обнаружил послание, которое раньше никогда не видел. Оно было адресовано мне Альбусом Дамблдором. Присутствующие начали негромко перешёптываться между собой, но особого удивления никто не высказывал. Альбус и Элфиас дружили ещё со школы и впоследствии активно переписывались. Пока Дож собирался с мыслями, Гермиона никак не могла отделаться от нехорошего предчувствия, зарождающегося у неё в душе. Немного натренированная в многочисленных приключениях интуиция сейчас подавала тревожные сигналы. Наверное, будь она в одиночестве, то прошептала бы сейчас своё привычное: «Не нравится мне всё это!». Но она была не одна, и ей, зажатой Гестией и Дедалусом, оставалось лишь ждать, что скажут дальше. — Я... лучше зачитаю вам, — Дож достал из широкого кармана потрёпанной мантии кусок пергамента: — «Дорогой Элфиас! Я искренне надеюсь, что это письмо попадёт к тебе в руки в нужное время. Я хочу рассказать тебе и тем, с кем ты, безусловно, поделишься моим посланием, об одной школьной шалости, сотворённой одним талантливым студентом — Томом Реддлом». Гермионе на мгновение показалось, что она ослышалась. Её руки похолодели, хотя до этого ладони были чуть вспотевшими от жары. Она с некоторым страхом начала озираться по сторонам, проверяя, не сошла ли с ума, и действительно ли другие слышат то же самое. Другие, похоже, были в таком же шоке. Одна низенькая краснощёкая волшебница, стоящая недалеко от Гермионы, даже начала шептать какие-то слова, которые, видимо, должны были защитить её. Понимая, что сейчас его закидают вопросами, Дож поспешно продолжил своё чтение. «Том был любознательным мальчиком, и его часто тянуло на эксперименты. И, можно сказать, на довольно жестокие. Черпая знания в книгах, он нашёл информацию о переходах в другие миры. Легенды, неподкреплённые фактами, захватили его юный, но пытливый ум, и к его страстному желанию стать бессмертным прибавилось ещё одно: научиться устанавливать связи между мирами. Эта жажда была настолько сильной, что Том начал работать над порталом, который по задумке своего создателя должен был перенести волшебника в место, которое в легендах называется «Средиземье». Портал был изготовлен, но использовать его в полной мере не получилось. Вернее, не получилось сразу. Специфика магии, его породившей, была такова, что из нашего мира в Средиземье попасть невозможно, а вот наоборот — вполне. Такой расклад долго не устраивал Тома, и тогда он решил усовершенствовать своё изобретение. Путём долгой и упорной работы юноша добился такого результата, что портал смог бы перенести мага в Средиземье. Но для этого было необходимо, чтобы сначала кто-то по ту сторону портала воспользовался им. Кровь первопроходца должна стать пропуском в мир Средиземья. Весьма довольный собой Том поместил с помощью магии портал в нужное место, надеясь им вскоре воспользоваться. Но не учёл одного: глобального отличия времени. В Средиземье изобретение Реддла нашли через час после его появления. Но этот час в нашем мире будет длиться долгие и долгие годы. Тем не менее отведённый срок истекает. Если Волан-де-морту (запретное имя было благоразумно «проглочено» Дожем и заменено на такое привычное, но такое пугающее: "Сами Знаете Кто") удастся закончить начатое, то последствия катастрофы будут колоссальными: мир, в котором магия не встречается в такой открытой форме, поработить будет легче. Это значит, что у Тёмного Лорда появятся дополнительные преимущества и, возможно, союзники. Я надеюсь, что информация, добытая мной из источников, раскрывать которые я пока не считаю нужным, поможет вам предотвратить трагедию. По моим, надеюсь, что верным, подсчётам, средиземец должен появиться спустя три дня после получения этого письма. Ориентировочное место прибытия — Лютный переулок. Время: за четверть часа до полуночи. Желаю удачи. Искренне ваш, Альбус Дамблдор». Письмо закончилось, и повисла тишина, которую принято называть гробовой. Гермионе казалось, что она спит, и всё происходящее — сон. Реальность казалось какой-то призрачной, размытой, а все эмоции превратились в одно лишь чувство — непонимание. — Как мы можем быть уверены в том, что автор этого письма именно Дамблдор? Гестия Джонс стала первой, кто решился произнести эту фразу вслух. Было видно, что она обескуражена не меньше других, но, видимо, недоверие помогло победить первоначальный ступор. — Меня больше волнует, как мы можем быть уверены, что всё написанное — правда? Другие миры — это же полный бред! Да и с недавних пор стало известно, что Дамблдор не так уж чист и непорочен, как мы все думали. Маленькая волшебница, начавшая «молиться» при упоминании Тома Реддла, тоже обрела дар речи, и её и без того красные щёки стали ещё больше краснеть от возбуждения. В открытую возразить ей никто не посмел — действительно, в связи с недавно вышедшей книгой Риты Скиттер «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора» многие, даже самые преданные Дамблдору волшебники несколько засомневались в своём покойном предводителе. Гермиона их искренне не понимала: уж кто не знает, что к ложке правды Скитер всегда добавляет две бочки лжи! — В это сложно поверить, — Кингсли вновь обратил всё внимание на себя, тут же пресекая все начавшиеся перешёптывания. — Но письмо действительно отправлено Альбусом Дамблдором — мы проверили и теперь можем совершенно точно это утверждать. Что касается остального... За достоверность сведений, приведённых в послании, я ручаться не могу. Верить ли написанному? Прежде чем ответить на этот вопрос, стоит задать себе ещё один: верить ли Дамблдору? Кингсли обвёл тяжёлым взглядом всех присутствующих, и Гермионе почему-то показалось, что на ней он задержался на пару мгновений дольше, чем на остальных. — Я призываю каждого подумать и решить, что он предпочтёт: довериться Дамблдору или же довериться самому себе. Всех, кто выберет первый вариант, я жду сегодня вечером здесь же. Собрание окончено. Нынешний глава Ордена поднялся со своего места и, не обращая внимания на град тут же посыпавшихся на него вопросов, начал пробираться сквозь обеспокоенную толпу к двери. Маленькая кухонька коттеджа «Ракушка» вновь превратилась в улей. Кто-то с кем-то громко переговаривался, кто-то во всеуслышание заявлял, что вернётся сюда вечером, кто-то говорил, что нет. А Гермиона только нашла в себе силы понуро поплестись к выходу, следуя примеру Кингсли. Почему-то она чувствовала смертельную усталость, которую старательно отгоняла, пытаясь хладнокровно проанализировать сложившуюся ситуацию. Да, в последнее время её жизнь нельзя было назвать спокойной — после тайного ухода Гарри и Рона, после их малодушно оставленной записки, в которой они сообщали, что Гермиона слишком дорога им обоим и друзья не могут подвергать её такой опасности, бывшая подруга знаменитого героя стала членом Ордена Феникса, и вместе с другими участвовала в нескольких вылазках против Пожирателей. Но даже это не было для неё таким из ряда вон выходящим событием. А вот только что зачитанное письмо Дамблдора... Гермиона продолжала пробираться к двери, прокладывая себе путь локтями и решая про себя, что же делать дальше. Конечно, надо прийти сегодня вечером, тем самым показав готовность помочь Ордену. Но вот... Гермиона с грустью заметила, что это самое «но вот» встаёт на её пути слишком часто в последнее время. С того момента, как Гарри и Рон оставили её, она начала сомневаться едва ли не в каждом своём шаге. Раньше всегда было можно обратиться за советом к друзьям, а сейчас что? Гарри и Рон находятся неизвестно где, вокруг идёт война, а Гермиона совсем одна во всём этом почти разрушенном магическом мире. Ордену, по большому счёту, нет до неё дела — все обеспокоены своими судьбами и судьбами своих близких. Семья Уизли сторонится её, видимо, считая, что она злится на них из-за Рона. Что ж, Грейнджер действительно злилась. В первую очередь на себя. Если «друзья» так легко отказались от неё, то почему она не может забыть их? Почему думает, и вообще... Чья-то рука, опустившаяся на плечо, заставила Гермиону встрепенуться и прервать свои безрадостные размышления. — Мистер Бруствер? Я думала, вы уже ушли. — Вернулся за тобой. Гермиона, нам надо поговорить. Сейчас, видя Кингсли вблизи, Гермиона ясно заметила его тревогу, которую он так умело скрывал. — Конечно. Покинув душную кухню, они направились прямиком к выходу из дома, рассеянно прощаясь с расходящимися членами Ордена. — Гермиона, я хотел спросить, что ты думаешь о сегодняшнем собрании? Остановившись под небольшой криво растущей яблонькой в саду Билла и Флёр, Кингсли чрезвычайно внимательно посмотрел на свою немного растерянную спутницу. — Я верю Дамблдору, — девушка старалась, чтобы её голос звучал ровно и серьёзно. — Несмотря ни на что. И если Ордену понадобится моя помощь... — Ордену понадобится твоя помощь. Именно поэтому я с тобой сейчас и разговариваю. Понимаешь, сегодня Дож прочёл письмо не полностью. Дамблдор оставил постскриптум. — Какой же? Гермиона нервно заломила руки за спину, не в силах скрыть своего удивления. Ей отчаянно хотелось узнать, что ей ответит Кингсли, но в то же время она чувствовала, как уже знакомое нехорошее предчувствие заставляет её испытывать некоторый страх. — Понимаешь, когда средиземец попадёт к нам, его необходимо будет защищать от Пожирателей, помогать ему адаптироваться в незнакомом ему мире. Дамблдор, конечно же, думал об этом, и он в своей приписке намекнул, что с этой задачей ты справишься как нельзя лучше. Гермиона ахнула, не веря своим ушам. — Дамблдор знал, что меня... — язык онемел, не сумев выговорить такое позорное и унизительное «бросят». — Понятия не имею. Всё происходящее — более чем странно, и мне остаётся лишь надеяться, что я поступлю правильно, если попрошу тебя исполнить это поручение. Разумеется, ты можешь отказаться. — Я... Волшебница с преувеличенным интересом разглядывала носки своих ботинок, избегая встречаться взглядом с Кингсли. Она готова была, кажется, ко всему, кроме этого. — Тебе нужно подумать, я знаю. Поэтому жду твоего ответа сегодня вечером. И ещё, Гермиона. Пойми, Гарри и Рон хотели как лучше, — Кингсли развернулся и зашагал по вымощенной дорожке к калитке, ведущей вон со двора. Солёный морской ветер колыхал жидкую поросль травы, и Гермиона совершенно чётко поняла, что из всех дрянных отговорок самая паршивая — это «хотели как лучше».