Загадай желание

Выйдя из здания компании, Ярослав остановился прямо посреди тротуара, решая, куда бы пойти. Домой идти не хотелось, перспектива сидения в четырех стенах наедине со своими мыслями отнюдь не прельщала, поэтому, купив себе мятного мороженого с шоколадной крошкой, он направился в парк, тот самый, в котором он как-то раз в мае встретился с Лексом и Лерой. Вспомнив темноволосую разговорчивую малышку, Ярослав улыбнулся. Тот букет сирени долго простоял в его комнате, но даже когда он начал увядать, Яр не торопился его выкидывать. Было жалко засовывать такую красоту в мусорку, его не оставляло ощущение, что этот букет символизирует нечто важное, поэтому он продержал его до тех пор, пока цветы окончательно не засохли и баб Нюра не отругала его за то, что он в комнате всякий мусор хранит. Пока он шел по аллее, пиная попадающиеся по дороге камни, ему в голову пришла мысль, что надо бы купить Лере какой-нибудь подарок, она бы обрадовалась. Да, точно, он так и сделает, а подарок отдаст Лексу, пусть тот передаст его племяннице. А вообще, было бы неплохо им вместе сходить с Леркой куда-нибудь в кафе-мороженое или… Ярослав вдруг резко остановился, испугавшись хода своих мыслей, которые неслись галопом вперед, словно табун лошадей, так, что фиг удержишь. Он размышлял и планировал все так, как будто был уверен, что у них с Лексом есть будущее, хотя сам же заявил ему, что с него хватит. И вот как теперь это понимать? А этот сегодняшний поцелуй? Какого черта он не оттолкнул Лекса? Ярослав с силой пнул валяющийся на дороге обломок кирпича и поморщился от боли. Он ведет себя как самая настоящая девчонка, у которой слова расходятся с действиями. Да и вообще, он в последнее время стал таким тюфяком. Сколько раз он решал не поддаваться больше Лексу? Сколько раз он обещал себе, что остановится? Но все всегда шло по старой заезженной схеме. Стоило Лексу или позвонить или появиться на горизонте, как Ярослав тут же забывал, что он там наобещал самому себе. Он не узнавал сам себя, эти перемены, происходящие в нем, пугали его, заставляя вести себя порой неадекватно. Вот, например, сегодня, что мешало ему врезать Лексу по морде, когда тот потребовал у него отказаться от работы на фирме? Ведь раньше бы он так и сделал. А вместо этого он пообещал, что они поговорят и чуть ли слюни пускать не начал, когда Лекс его поцеловал. Словно и не было того разговора у костра или их последней беседы по телефону. Он слишком слаб, чтобы следовать своим решениям, слишком слаб, чтобы заставить себя уйти. Он пытался, но у него всегда не хватало сил. И он боялся, что не хватит и в этот раз. Яр настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как мороженое уже давно растаяло и теперь стекало по руке липкими светло-зелеными каплями. На автомате он поднес руку ко рту и слизнул вязкую субстанцию, в процессе заметив, что на него уставился проходящий мимо невысокий худощавый парень, который даже шаг замедлил. Ярослав бы и внимания на него не обратил, но уж слишком сканирующим был этот взгляд, словно парень оценивал его, мысленно проставляя галочки напротив тех пунктов, которые соответствовали его внутренней шкале. Что это была за шкала, Яр предпочел не думать. Продолжать слизывать мороженное с руки, когда на тебя так таращатся, было неловко, поэтому он опустил руку, уставившись вопросительным взглядом на парня, который теперь стоял от него в нескольких шагах. — Что? – раздраженно спросил он, чувствуя себя глупо под этим пристальным взглядом. — А у тебя здорово получается… работать языком. Может, покажешь мне, что еще ты умеешь? – добродушным тоном заявил парень, по внешнему виду которого и не скажешь, что он является еще одним представителем гей-сообщества, затем присел на край лавочки и улыбнулся ему. Хотя все же было в нем что-то такое… может чересчур обтягивающие джинсы и эта чрезмерная любовь ко всякого рода побрякушкам, которыми тот был увешан с ног до головы? «Нда уж… приплыли. Меня уже на улице пытаются развести на секс среди бела дня. Класс». Ярослав глубоко вздохнул и откинулся на спинку лавочки. Скажи этот парень ему нечто подобное несколько месяцев назад, он бы точно не досчитался нескольких зубов. Однако сейчас такое, мягко сказать, дерзкое предложение было воспринято им не иначе как с юмором. Ситуация ведь на самом деле вышла забавной. Как ни странно, Ярослав прекрасно понял, что парень хотел его не оскорбить, а наоборот, сделать комплимент. Да уж… комплимент конечно сомнительный, но зато от души. И вон он с какой надеждой смотрит на Яра, видимо блондин ему действительно понравился. «И типа после этого у меня должна повыситься самооценка?», — скептически подумал Ярослав, глядя на замершего в ожидании ответа юношу. А симпатичный такой мальчишка, даже обижать не хочется. — Знаешь, — немного замялся Ярослав и, выдержав театральную паузу, продолжил. – Я может и показал бы тебе, но у меня жутко ревнивый парень, если он узнает, то нам обоим яйца поотрывает и скормит их своему питбулю. А узнает он обязательно, — Яр наклонился ближе к парню и продолжил громким шепотом, — Он на мне повернут, постоянно следит за мной. Шагу ступить не дает. Парень вытаращил на него глаза, очевидно сомневаясь, верить его словам или нет, и все же нервным взглядом окинул ту часть аллеи, где они сидели, словно и правда ожидал, что в любой момент из близлежащих кустов выскочит эдакий ревнивый Отелло и накинется на него с ножом. Ну, или с питбулем. Решив видимо не рисковать и не проверять на своих яйцах, врет этот симпатичный блондинистый парень или нет, он коротко кивнул и ушел, оставив Яра с довольным видом заниматься прерванным занятием, а именно – разбираться с потекшим мороженным. Все таки правду говорят, что слова иногда бывают гораздо эффективнее кулаков, довольно подумал Яр, через какое-то время вставая с лавочки и откидывая злополучное мороженное в сторону. Этот небольшой инцидент немного приподнял ему настроение, омраченное мыслями о предстоящем разговоре с Лексом. «Парень, говоришь? Да еще и ревнивый? Ну-ну, мечтай». Стрелки часов не спеша, словно нехотя, ползли по белому полю циферблата, медленно отсчитывая время, оставшееся до долгожданного звонка. Они едва перевалили за шестнадцать часов дня, а значит Лекс не позвонит еще часа два как минимум, так как с работы он обычно возвращался в шесть. Придя после парка домой, Ярослав, пытаясь занять себя чем-то до вечера, решил навести в квартире порядок. Убираться он был не любитель, поэтому квартира представляла собой печальное зрелище, покрытое толстым слоем пыли. Да уж. А вот у Лекса всегда чисто. Грустно вздохнув, Яр, вооружившись тряпкой и ведерком с водой, начал уныло елозить все горизонтальные поверхности, мысленно возмущаясь на тех, кто утверждал, что уборка помогает отвлечься от неприятных мыслей. На самом деле все выходило наоборот. Руки-то были заняты, а вот лишенный интеллектуальной нагрузки мозг, жадно переваривал все наболевшее и накопившееся в душе. Звонок в дверь раздался как раз в тот момент, когда Ярослав пытался оживить засохший цветок баб Нюры, обильно заливая его водой. Все произошло настолько быстро, что он не успел никак среагировать: едва он щелкнул замком, как приоткрытая входная дверь вдруг резко распахнулась от сильного удара ногой и в квартиру вломились трое громил. Пара секунд и Яр оказался прижат к стене за горло, чувствуя, как ему в бок уперлось нечто острое и холодное. — Какого черта вам надо? – сдавленно прохрипел он, толком не успев испугаться. Единственное, что он сейчас ощущал – это боль в горле, которое сжимала массивная рука самого высокого из нападавших. Трое мужчин плотно обступили его, прижав к стене своими телами. Ярослав попытался дернуться и тут же зашипел от боли, почувствовав резкий укол в бок. — Не дергайся, а то проткну тебе что-нибудь, — спокойная, скорее даже мягкая интонация голоса мужчины никак не вязалась с ситуацией, делая все происходящее похожим на абсурд. – Мы с тобой просто хотим поговорить. От нехватки кислорода у Яра перед глазами начали мелькать черные точки и дышать через нос уже стало невозможно, поэтому он беспомощно раскрыл рот, хватая воздух и чувствуя себя выброшенной на берег рыбой. — Странный у вас способ разговаривать, — каждое слово давалось ему с неимоверным усилием, словно на шею нацепили тугой металлический ошейник. – А по-другому не пробовали? — А ты не волнуйся, мы по всякому попробуем, — мужчина, державший Яра за горло, очевидно, был главным, потому что из всех троих говорил только он, а остальные двое молчали, крепко сжимая парня за руки, не давая пошевелиться. – Итак… Резкий удар в живот, сложиться пополам от которого не позволяла стальная хватка, крепко прижимавшая тело к стене. — … и так. Жгучая боль, тонкой полоской медленно поднимающаяся от пояса штанов вверх по животу, вслед за острым лезвием стали и бегущие по телу вязкие капли чего-то теплого, ударяющего в нос слабым запахом железа. Ярослав дернулся и попытался закричать, но получился лишь нечленораздельный хрип, от которого горло запершило еще сильнее, вызывая рефлекторное желание откашляться. А нож все поднимался вверх, уже дойдя до груди, оставляя за собой красный след, растекающийся бурыми разводами на изрезанной светлой футболке. — Тебе просили передать привет, — главный наконец перешел к «разговору», попутно не обделяя вниманием свою жертву, продолжая водить ножом по груди, но уже не вдавливая металл в кожу, а слегка касаясь ее лезвием. – А также чтобы ты держался подальше от Колесникова Александра. Сечёшь, что значит «держаться подальше»? Ты исчезнешь из его жизни, как будто тебя там и не было. Словно ты такого вообще не знал, понял? Хватка на шее ослабла, но лишь для того, чтобы обмякшее тело чуть поддалось вперед, а жесткие пальцы снова обвили горло и с глухим стуком приложили Яра головой о стенку. Все, на что был способен парень в данной ситуации – только приглушенно застонать, изо всех сил стараясь не потерять сознание. Только не сейчас. Надо слушать. Это важно. Это касается Лекса. — А если все же выяснится, что до тебя туго доходит, — и снова нож возобновил свое движение, скользнув по ямочке между ключицами и задержавшись на горле. – То мы снова придем к тебе и объясним еще раз. Только в следующий раз уже разговоров на словах не будет. Давление на нож усилилось и он с легкостью разрезает тонкую кожу на горле, там, где краснели следы от сжимавших его до этого пальцев. Рана была не глубокая, Ярослав даже не почувствовал боли, лишь легкое жжение, да неприятное чувство стекающей по телу крови. Он молчал. Не только потому что ему трудно говорить, просто сейчас главное слушать. Обдумает он все потом. Когда они оставят его. Если они оставят его. — Так ты понял, что от тебя требуется? – кончик лезвия легко скользнул по скуле и уперся в подбородок, заставляя Яра приподнять голову и посмотреть в глаза говорившему. Вторая рука снова легла на горло, прямо на кровоточащий порез, срывая с губ Яра еле слышный стон, который почему-то был воспринят как знак согласия. — Вот и хорошо, — тонкие губы сложились в некое подобие улыбки, впервые делая намек хоть на какую-то эмоцию на этом пустом, словно вымершем лице. – А это тебе напоследок. Несколько ударов в живот и солнечное сплетение, после чего державшие его руки исчезли и Яр со стоном завалился на пол. В голове стоял такой гул, что он не слышал удаляющиеся шаги и звук закрывшейся двери, он просто почувствовал, что рядом с ним больше никого нет. Напряженное тело теперь может расслабиться и сознание погружается в спасительную темноту. Лекс уже отъехал от здания компании, когда вспомнил, что забыл в своем кабинете конверт с фотографиями. Резко развернувшись, он поехал обратно. Он знал, что поступает неразумно, притащив эти фотографии на работу, но ему так не терпелось распечатать их. Сегодня он даже из дома пораньше вышел, чтобы занести диск с файлами в фотолабораторию, находящуюся неподалеку от компании, а во время обеденного перерыва забрал уже готовые фотографии. Смотреть их на рабочем месте он не решился, а просто переложил в обычный белый бумажный конверт и оставил на столе, предварительно завалив его бумагами. Однако конверта на месте не оказалось. Лекс перерыл весь стол, обшарил все ящики, хотя точно помнил, что оставил фотографии на столе. Вдоль позвоночника прошелся неприятный холодок плохого предчувствия, но Лекс приказал себе не паниковать раньше времени. Они найдутся. Он принялся перекладывать документы на столе вот уже в четвертый раз, когда за спиной раздался скрип двери и голос, который Лекс меньше всего хотел услышать, произнес: — Ты не это ищешь? Он медленно повернулся и уставился на пухлый конверт, зажатый в руке отчима. — Какого черта ты рылся в моих вещах? – как можно спокойнее произнес Лекс, стараясь чтобы в его голосе не было слышно того ощущения затравленности, охватившее его. — А ты еще глупее, чем я предполагал. Неужели ты думал, что я ни о чем не узнаю? Я же предупреждал тебя, что не потерплю в своей семье чертовых педиков! – презрение исказило лицо мужчины, делая почти уродливым. — Видимо, ты все-таки успел заразиться от своего братца. — Что, будешь лечить меня такими же способами, как и его? – Лекс резко подался вперед, наступая на отчима. — Нет, — улыбнулся Владислав Сергеевич, но все же сделал шаг назад и бросил многозначительный взгляд на белый конверт. – В этот раз я поступлю по-другому. Осознание того, о чем говорил отчим, словно целлофановой пленкой накрыло с головой, перекрывая воздух. Пытаешься вздохнуть, а не получается. Внутри только паника и страх. — Только попробуй ему что-нибудь сделать, — вышло хрипло и надрывно. – Я тебе не позволю. — А теперь послушай меня внимательно, — прервал его мужчина. – Предупреждаю в последний раз. Завязывай с этим голубятником, иначе в следующий раз твой Ярослав так просто не отделается. Нет, убивать его я не собираюсь. Но вот покалечить… мало ли какой несчастный случай может приключиться с парнем? Как ты потом будешь жить, зная, что это все из-за тебя? — Ты не посмеешь! – злое шипение кобры, у которой вырвали ядовитые зубы. — Сам знаешь, что еще как посмею. Я планирую серьезно заняться политикой, а репутация отца пидораса этому способствовать не будет. Так что подумай хорошенько, — мужчина улыбнулся и покрутив конверт с фотографиями, сунул его Лексу. — Ненавижу… — отчаянно и безысходно. Вдруг он резко дернулся, словно до него только сейчас дошло, что говорил отчим. «В следующий раз твой Ярослав так просто не отделается». В следующий? А в этот? — Сука, что ты с ним сделал? Где он? – Лекс в одну секунду подскочил к отчиму и схватил его за лацканы пиджака. – Если с ним что-то случилось… убью. Последнее слово он произнес ледяным тоном, полным холодного бешенства. И почему-то сразу стало понятно, что это никакое не преувеличение, брошенное в припадке ярости. Лекс сказал именно то, что хотел сказать. Он убьет эту сволочь. И пусть потом его посадят. Наплевать. — Да жив он! – Владислав Сергеевич дернулся, пытаясь высвободится, но Лекс держал его словно железными тисками. Ненависть к этому человеку серной кислотой разъедала все внутри, до боли, до спазма в желудке. — Для тебя же лучше, чтобы это оказалось действительно так, потому что в противном случае… — голос сорвался, однако выражение лица говорило лучше всяких слов. Он теперь понимал, что чувствует львица, готовая ценой своей жизни кинуться на противника, в попытке защитить своего детеныша. Он чувствовал такое же дикое желание вцепиться в глотку, сжать зубы и не отпускать. Видимо, это все отразилось и в его взгляде, потому что отчим вдруг резко побледнел и, повернув голову в сторону приоткрытой двери, громко крикнул: — Катя, позови охрану! — Владислав Сергеевич, что-то случи… Ой! – в дверном проеме показалась секретарша, которая при виде Лекса, вцепившегося в ее босса отнюдь не дружелюбным жестом, ошарашено захлопала глазами и выскочила обратно в коридор, торопливо зацокав каблуками. — Я тебя предупредил, — Лекс буквально заставил себя разжать кулаки и отойти от отчима, понимая, что сейчас ему лучше уйти. Подняв с пола конверт с фотографиями, который он сам не заметил когда уронил, он вышел из кабинета, столкнувшись на пороге с охранником. — Вов, все в порядке, — кинул он рослому мужчине лет тридцати, который переводил настороженный взгляд с него на отчима. Последний неуверенно кивнул, как бы подтверждая сказанное пасынком. Не желая больше задерживаться в этом кабинете ни секунды, Лекс выскочил в коридор и буквально чуть ли не бегом направился к лифту. При отчиме он еще как-то держался, но теперь страх и паника циркулировали в крови с удвоенной силой, вызывая дрожь в руках и коленях. «С ним все в порядке, с ним все в порядке, с ним все в порядке» словно мантру повторял он про себя всю дорогу до дома Ярослава. Пулей взлетев на третий этаж он даже не стал пытаться жать на звонок, а сразу же дернул за ручку двери, которая к счастью оказалась незаперта. Попав в квартиру, Лекс тут же резко остановился, чувствуя, как подкашиваются ноги, а воздух просто отказывается поступать в легкие. Кровь. На обоях с геометрическим узором багровые пятна казались незамысловатым продолжением узора, резко контрастирующего с общим светлым фоном. — Яр? – вышло громко и очень истерично. Голос словно вибрировал, с трудом пробиваясь через вставший в горле ком. Резко дернувшись вперед, Лекс споткнулся о стоявшие у порога кеды и упал на колени, успев опереться на руки. Ладони тут же уткнулись в мягкий ворс ковра, пропитанный чем-то влажным и липким. — Господи… — подняв руки, Лекс с ужасом уставился на кровавые разводы. – Нет, нет, нет… Цепляясь за стенку, он поднялся на ноги, которые стали словно ватными, подгибаясь при каждом шаге. Он двигался будто при замедленной съемке, медленно и неуверенно приближаясь к приоткрытой двери в спальню Ярослава, на которой так же алели следы кровавых отпечатков. Если бы Лекс умел молиться, то в тот момент он бы наверняка начал читать какую-нибудь молитву. Но он никогда не был особо верующим, поэтому единственное, на что он был способен в тот момент – это тихий, отчаянный шепот: — Пожалуйста… От слабого толчка ладонью дверь, легонько скрипнув, медленно открылась, и нервно сглотнув, Лекс вошел внутрь, отчаянно борясь с желанием зажмурить глаза. Ярослав сидел на кровати, весь в крови, в порезах, весь замученный и… такой живой. — Живой, — шепот непроизвольно сорвался с его губ, но Лекс этого даже не заметил. – Яр! Слабости в ногах как ни бывало, и он резко подскочил к кровати, судорожно прижимая к себе что-то слабо мяукнувшее тело. Ощущение теплой кожи под пальцами, горячее, пусть и неровное, дыхание, слабая хватка в ответной попытке обнять. И ощущение чего-то липкого и влажного, быстро впитывающегося в рубашку. — Лекс… — хриплый слабый голос словно отрезвил его, и брюнет, слегка отодвинувшись, посмотрел на Яра. При виде исчерканного порезами лица и тела, его сердце болезненно сжалось, вызывая внутри вихрь едва контролируемой ярости, направленной на отчима и в первую очередь на себя. — Что произошло? – тихо спросил он, аккуратно отодвигая в сторону то, что когда-то было футболкой, чтобы рассмотреть повреждения на теле, однако начавшая подсыхать кровь мешала определить, насколько серьезны раны. — Мне доступным способом объяснили, чтобы я исчез из твоей жизни, — Яр поморщился и, шумно вздохнув, прижался виском к плечу Лекса, который при его словах словно оцепенел, плотно сжав губы. — Сколько их было? — Трое. Теперь пришла очередь Лекса шумно вздыхать. Слегка отстранившись от Яра, он вытащил из кармана телефон и защелкал по кнопочкам. — Ты куда звонишь? – Ярослав настороженно наблюдал за его действиями. — В скорую. А потом позвоню в милицию. — Угомонись, — резкое движение рукой и телефон отлетел в сторону. – Не надо никакой скорой. А тем более милиции. — Яр, ты весь в крови! У тебя по всему телу порезы! И шея… ты видел свою шею? – крик Лекса оборвался, когда он внимательнее присмотрелся к вышеупомянутой части тела. – Что за черт… что у тебя с шеей? Это что, синяки? Они тебя душили? — Лекс, перестань истерить, и без твоих воплей тошно, — Ярослав поморщился и попытался освободиться от крепко сжимавших его плечи рук. – Нет, меня никто не душил, а порезы только выглядят страшно, а на самом деле все не так плохо. — Тебя чуть не убили, — Лекс потянулся было за упавшим телефоном, но Яр обеими руками обхватил его за талию, не давая пошевелиться. — Лекс, меня пытались не убить, а напугать, — Яр дотронулся ладонью до щеки брюнета и внимательно посмотрел ему в глаза. – Но у них не получилось. А теперь, может быть, ты объяснишь мне, что происходит? Лекс как-то странно посмотрел на него и обреченно кивнул, слегка повернув голову и уткнувшись носом в теплую ладонь, не обращая внимания на засохшие на ней темные пятна. — Только сначала надо смыть кровь и обработать раны, — произнес он и Ярослав не стал спорить. В ванной Лекс стянул с Яра всю испачканную одежду и аккуратно протер его губкой. — Видишь, все не так уж страшно, — попытался улыбнуться Яр, рассматривая пересекавший его торс длинный порез. – Это всего лишь царапина. — Да, — сдавленно выдохнул брюнет и провел пальцем по слегка покрасневшей коже вокруг раны. Вдруг он издал странный звук, очень похожий на всхлип и, подавшись вперед, коснулся губами того места, где совсем недавно был его палец. — Прости меня… — зашептал он, проводя губами по порезам… на животе, на груди, на шее… — Прости. Если бы я знал, я бы никогда… даже близко. Понимал же, что нельзя, а сам… Прости. Этот отчаянный бессвязный шепот проникал, казалось, глубоко под кожу, проходя вдоль нервных окончаний и порождая внутри какое-то тревожное давящее ощущение. Яру почему-то стало страшно. Он не испугался, когда на него сегодня напали, а вот теперь, этот надрывный голос, нежные, но порывистые поцелуи и опустошенный, полный какой-то безысходности взгляд, вызывали в нем необоснованный страх. — Эй, — также тихо прошептал он, положив одну руку на плечо, а второй проведя по темным волосам. – Со мной все в порядке. А сейчас ты обработаешь порезы и я вообще стану как огурчик, так же? — Да, — кивнул Лекс и слабо улыбнулся. – Будешь такой же зеленый и в пупырышку. — Ты собираешься обмазать меня всего зеленкой? – Яр радостно подхватил эту слабую попытку их привычного стеба друг над другом. Все что угодно, лишь бы эти глаза больше не смотрели на него с таким отчаянием. Пусть хоть гуталином мажет. — Конечно, это же твой любимый цвет, — ответил Лекс, выходя вслед за Яром из ванной. – Обмажу тебя всего с ног до головы. — Я согласен. Ведь это и твой любимый цвет тоже, — Яр вдруг развернулся и легко чмокнул Лекса, после чего направился в спальню. Лекс задумчиво провел по губам кончиком языка и последовал за ним. Когда раны были обработаны (при этом обошлись без зеленки), а Яр перемотан бинтами и облеплен пластырями, пришло время разговора, который Лекс так старательно оттягивал. — Ты обещал, — угрожающе протянул Яр, видя эти метания брюнета. – Так что рассказывай. Лекс глубоко вздохнул и поморщился, прекрасно понимая, что выхода у него нет. Теперь уже нет. — Ведь это твой отчим… ну, организовал все это? – вдруг спросил Яр, сделав неопределенный жест рукой в воздухе. — Да, — хрипло ответил Лекс и продолжил уже более уверенно, — Этот выродок еще тот гомофоб и то, что единственный наследник его фирмы оказался геем, стало для него сродни удару по яйцам. А он не любит, когда кто-то идет против его воли и желаний. Моя «голубизна» не вписывалась в его планы. Ты сам видишь, каким способом он пытается наставить меня на путь истинный. И ему наплевать, что мне его фирма и даром не нужна. — Я не понимаю… — пробормотал Яр, слегка нахмурив брови. – Если фирма тебе не нужна, то зачем ты все это терпишь? Почему просто не уйдешь оттуда? Ведь не силой же он тебя там удерживает. — Яр, ты сегодня на себе испытал, какими способами отчим пытается подействовать на меня. Он не послал кого-то набить морду мне. Потому что знает, что таким способом от меня ничего не добиться. Он пытается воздействовать на меня через близких мне людей. Мама, Лерка… ты. Ярослав кинул пытливый взгляд на Лекса, но тот сидел уставившись в пол. Это было типа признание…? Или что это вообще такое было? Ладно, потом разберемся, пообещал себе Яр. — Он просто фанатик своего бизнеса, — продолжал Лекс. – И чтобы сохранить его на плаву он готов пойти по головам. Своих детей у него нет и я – его единственный наследник, тот, кому когда-нибудь достанется его драгоценная компания. Поэтому я должен быть идеален. С Данилом у него ничего не вышло, поэтому при моем воспитании он старается избегать прошлых ошибок, — голос Лекса потух и он говорил словно через силу, выталкивая из себя слова. — Кто такой Данил? – тихо спросил Яр, по голосу Лекса определив, что этот человек очень ему дорог. — Брат. Он был геем и ни от кого никогда не скрывался. Даже родителям сам признался, заявив, что готов уйти из дома, если они откажутся жить под одной крышей с педиком, — Лекс грустно усмехнулся, сжав при этом в кулаке висевший на груди кулон. — А они что? — Папа тогда дал ему подзатыльник, смачный такой, и заявил, что никто не смеет называть его сына педиком, в том числе и сам сын. А потом сказал, что от своих детей отказываются только полные дегенераты, потому что для родителей ребенок, даже со всеми своими недостатками, всегда будет идеальным. Мама тоже восприняла эту новость относительно легко. Без слез конечно не обошлось, но громких истерик не было, — Лекс вдруг остановился и засмеялся таким искренним и веселым смехом, что Яр удивленно посмотрел на него. – Уже где-то через месяц она полностью смирилась с тем, что ее старший сын предпочитает мальчиков и стала интересоваться, какой типаж ему больше нравится и даже пыталась давать советы по привлечению мужского внимания. Дэн в такие моменты всегда делал такое несчастное лицо и пытался куда-нибудь сбежать. — Вам повезло с родителями, — улыбнулся Яр, чувствуя легкое сожаление, что он уже никогда не узнает эту семью в полном ее составе. А так хотелось. — Да… Мы тогда были счастливы. А потом… потом умер папа и через год мама вышла замуж за… этого. Она думала, что делает как лучше… — Лекс замолчал и уставился в пустоту, нахмурившись своим невеселым воспоминаниям. – Он не принял ориентацию Дэна. Частично из-за личных убеждений, но в большей степени из-за того, что это было темным пятном на его репутации на пути продвижения по политической карьерной лестнице. Этому козлу мало огромной компании, ему еще место в думе подавай. Начались бесконечные ссоры и скандалы, и самое забавное, что мама даже не подозревала, какая война творится у нас дома. Она вся погрузилась в заботы о Лере, полностью отгородившись от реальных проблем. А он… он решил поиграть в строгого папочку, якобы желающего добра своим детям. Он упек Дэна в частную психушку… — голос Лекса сорвался и Яр уткнулся носом ему в плечо, ощущая под щекой напряженные мускулы. – Я узнал об этом, когда уже было слишком поздно. Данил часто уходил из дома, порой даже на несколько месяцев, жить вместе отчимом он не мог. Поэтому очередное его исчезновение сначала никого не насторожило, тем более он предупредил, что появится нескоро. А потом… потом нам сообщили, что его сбила машина. Господи… как же глупо все получилось, до нелепого глупо. Ему удалось сбежать из клиники, а его сбила машина. Водитель не заметил идущего вдоль дороги парня. Это все случилось ночью. Тот придурок уверял, что Дэн выскочил на дорогу неожиданно и чуть ли не сам кинулся под колеса автомобиля. Как выяснилось позже, Дэн был накачан какими-то препаратами притупляющими реакцию. Удивительно, как ему удалось сбежать в таком состоянии. Ярослав сидел, прижавшись к Лексу и содрогаясь внутри от ужаса и отвращения к человеку, который угробил жизнь одного парня, и теперь пытался подчинить себе другого. Словно все вокруг — бездушные куклы, созданные в угоду главному кукловоду. — Мне очень жаль твоего брата, — тихо произнес он, сжав ладонь Лекса и почувствовав легкое ответное пожатие. – Лекс… если Данил был геем, как получилось, что у него появилась Лера? — Этот гаденыш поспорил, что если захочет, то сможет переспать и с женщиной, — Лекс нежно улыбнулся и его голос приобрел теплый оттенок. – Матери девочка оказалась не нужна, поэтому она отдала ее отцу. О чем тот ни разу не пожалел. Он очень любил Лерку. Жаль, что она никогда не узнает, каким был ее отец. — Таких людей как твой отчим нужно на кол сажать, — вдруг злым шепотом произнес Ярослав. – Или подвесить вниз головой за яйца! — Уууууу… какой ты у меня жестокий, — тихо засмеялся Лекс. – Но я с тобой согласен. — Лекс. Ты ведь меня из-за него отталкивал? – спросил Яр, немного отстраняясь и заглядывая брюнету в глаза. — Да, — немного замявшись, ответил Лекс. – И теперь ты знаешь почему. И Яр, ты ведь понимаешь, что мы теперь больше не можем… ну, нам придется… — Ответь мне на один вопрос, — нетерпеливо перебил его Ярослав. — На какой? — Если бы не угрозы с его стороны, ты бы остался со мной? Не ради секса. А ради… ради отношений. Остался бы? – голос немного дрожал и на щеках выступил яркий румянец, но Ярослав упрямо смотрел Лексу в глаза, стараясь там найти ответ на свой вопрос раньше, чем он сорвется с его языка. — Да. Остался бы, — так тихо, но так уверенно, что у Яра не осталось никаких сомнений. Облегченно выдохнув, он коснулся губами шеи Лекса, а потом поднялся с кровати. Потряся правой кистью руки в воздухе он сжал ее в кулак и снова разжал, шевеля пальцами. Лекс с интересом наблюдал за его манипуляциями и, не выдержав, спросил: — Что ты делаешь? — Сейчас, — кинул Ярослав, увлеченно вращая запястьем, а потом снова сжав пальцы в кулак, отвел руку в сторону и с размаху врезал Лексу прямо по скуле. Брюнет сдавленно крякнул и, проехавшись по постели, рухнул на пол. — Какого черта… — его взъерошенная голова показалась поверх одеяла. Ушиб окрасил его стремительно опухающую щеку в ярко-красный цвет. — Это тебе за то, что мозги мне делал, — довольно протянул Ярослав, улегшись на живот и растянувшись поперек кровати, но тут же ойкнул, так как свежие порезы дали о себе знать, отчего ему пришлось перевернулся на бок. – Нельзя было мне сразу рассказать, в чем дело? Нет же, тебе надо было поиграть в загадочного парня, эдакого мистера Ты-Ничего-Обо-Мне-Не-Знаешь! Я, как последний дурак, на стенку лез, пытаясь понять, какого черта ты швыряешь меня как мячик, в то время как всему имелось объяснение. И кто ты после этого? Правильно! Придурок! — Яр, — устало произнес Лекс, потирая пострадавшую щеку и забираясь на кровать. – Да, я вел себя как придурок и не должен был заходить так далеко… просто ты… — Что я? – нахмурился Ярослав, готовый дать отпор, если понадобится. — Просто ты такая трава… невозможно оторваться. Я вроде и понимал, что нельзя, а все равно продолжал. Я подсел на тебя. И это стало моей ошибкой. — Ни хрена себе… — произнес несколько шокированный Ярослав. Из уст Лекса это прозвучало чуть ли не как признание в любви до гроба. – Теперь я тебя фиг отпущу. И наплевать мне на всяких отчимов с высокой колокольни. После этих своих слов ты просто обязан на мне жениться! — Дурак ты, — хохотнул Лекс, вытягиваясь рядом с Яром и повернувшись к нему лицом, но тут же нахмурился. - Все не так просто. Мы не можем. Если мы не расстанемся, он тебя может… — Мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем, — Ярослав накрыл губы Лекса указательным пальцем, заставляя того замолчать. – Теперь нас двое. Теперь нас двое. Как обещание. Как клятва. — Да, — тихий выдох в самые губы, а потом поцелуй, закрепляющий эту самую клятву, нежный, отчаянный, полный надежды и желания. И не смотря на то, что над ними неотвратимой тенью висела угроза опасности, между ними словно сломался сдерживающий барьер, позволяя быть ближе друг к другу. Теперь все будет по-другому. Теперь все чувства наружу. Вся душа наизнанку. Потому что он рядом. Потому что он – твой.