The promise to wait

Две недели пролетели очень быстро. Адрастея проводила с Миканором почти всё свободное время, но ей было этого мало. Она будто пыталась запомнить каждое мгновение, каждый жест возлюбленного, его улыбку, его смех. Адрастея не могла надышаться им, насытиться его присутствием. И день отъезда наступил как гром среди ясного неба. -Я скоро вернусь, ты только жди, - тихо шептал Миканор, крепко обнимая девушку, пока никто их не видел. Адрастея лишь кивала и утирала слёзы. Она старалась улыбаться, но выходила жалкая ухмылка. -Я буду ждать, - прошепчет Адрастея, когда Миканор в последний раз прижмёт её к себе и быстро отойдёт, поцеловав хрупкую ручку принцессы Сатурна на прощание. Лорд сделает несколько шагов к телепартационной станции и остановится. Он обернётся и беззвучно, так что можно прочесть только по губам, скажет: «Я люблю тебя». И Адрастея впервые за этот день искренне улыбнётся и прошепчет в ответ: «Я люблю тебя». Говорят, перед смертью не надышишься. Теперь Адрастея в полной мере ощутила правдивость этих слов. *** Дни тянулись за днями, безжалостно приближая роковую дату. Без Миканора Адрастея будто заледенела. Она редко улыбалась и мало говорила. Подруги даже беспокоиться начали, но Пеллар намекнула им, что девушку лучше оставить сейчас в покое, так как здесь замешана любовь. Фрейя тогда очень удивилась и долго допытывалась у плутонианки, кто же тот счастливиц, которому удалось украсть сердце всегда такой рассудительной и немного замкнутой принцессы Сатурна. Пеллар выстояла, и Фрейе оставалось лишь обречённо вздохнуть и оставить свои попытки разговорить хранительницу силы Плутона. Адрастея бесцельно блуждала по коридорам королевского дворца. Во дворце кипела жизнь, будто назло приближающемуся концу. Слуги сновали туда-сюда. Лакеи и пажи выполняли многочисленные поручения. Юные фрейлины развели кипучую деятельность по подготовке к балу в Лунном дворце, выбирая платья и украшения. Статс-дамы лишь с улыбкой наблюдали за молодыми девушками и изредка что-то им советовали, припоминая свою юность. Наблюдая за своими подданными, принцесса будто тоже начинала жить. Но каждый раз при воспоминании о зеленоглазом лорде из далёкой системы Целитель сердце болезненно сжималось, и Адрастея вновь замыкалась, оставаясь наедине со своей тоской. Они познакомились совсем недавно и были вмести так мало, а Адрастея уже не представляет жизни Миканора. Словно не жизнью, а бессмысленным существованием было её пребывание в этом мире до их встречи. И теперь, когда он далеко её жизнь вновь стала серой и пустой. А приближающийся день рождение принцессы Лунного королевства только добавляет траурных красок. И в какой-то момент Адрастея вдруг понимает, что хочет что бы этот день побыстрее настал и она наконец опустила косу Безмолвия, отправив Солнечную систему на перерождение, тем самым положив конец своим страданиям. Единственное, что радует Адрастею - то, что Миканор сейчас у себя дома далеко от готовящегося Апокалипсиса. Он будит жить, без неё конечно, но будет жить, и это главное. *** -Ваше Высочество, вам совсем не нравится это платье? – тихий голос служанки заставил Адрастею улыбнуться. -Что ты, конечно, нравится! – она ответила почти честно. Это нежно голубое платье действительно ей очень нравилось, вот только сегодня Адрастея хотела надеть чёрное, которое недавно закончила придворная портниха. У неё в некотором смысле сегодня траур. Но портить праздник своим мрачным видом Адрастея не хотела и поэтому с тяжёлым вздохом смотрела на своё отражение. Платье цвета аквамарина красиво смотрелось на грустной темноволосой девушке из зеркала, а маленький кулон с голубым тапазом в форме капельки на серебряной цепочке подчёркивал хрупкость юной девы. В дверь постучались. Не дожидаясь позволения войти, в комнату тихо проскользнула королева Персефона. Она попросила служанку оставить её с дочерью наедине и, когда еле слышно хлопнула дверь, заговорила с Адрастеей. -Тебе очень идёт это платье. Адрастея печально улыбнулась своему отражению и повернулась к матери. Персефона даже спустя не один десяток лет напоминала девочку, нежели женщину. Аид даже иногда шутил, что это от того, что его обожаемая жёнушка всё никак не повзрослеет. Персефона в такие моменты хмурилась и отворачивалась, претворяясь смертельно обиженной, а потом, хитро улыбнувшись, начинала тихо шептать что-то мужу на ушко и мужчина начинал от её слов заливался румянцем смущения. Адрастея тогда, посмотрев на родителей, поворачивалась к старшей сестре, вопросительно изогнув бровь, а Немезида тяжело вздохнув и пожимая плечами, лишь отвечала: «Взрослые…». -Как думаешь, в следующей жизни я снова боду твоей дочерью? – вдруг спрашивает девушка. После перерождения она не будет помнить своей прошлой жизни, но ей так отчаянно хочется, чтобы родители и Немезида и в следующей были её семьёй. -Не знаю, - печально вздыхает мать и, подойдя к Адрастее, заправляет той короткую тёмную прядь за ухо, фиксируя её шпилькой. – Но что бы ни случилось, ты навсегда останешься моей маленькой девочкой. -А ты навсегда останешься моей мамой. – Адрастея обнимает женщину и длинные чёрные локоны щекочут её щёку. Мама… такая тёплая и родная. Неужели в следующей жизни ей придётся называть мамой совершенно другую женщину? Так странно… В дверь деликатно постучали и распахнули настежь. Аид заглянул в комнату и сообщил: «Пора». Адрастея кивнула и, поцеловав маму в щёку, вышла провожаемая грустным взглядом отца. -Она справится, – услышала Адрастея тихий голос мамы и последовавший за ним тяжёлый вздох Аида, прежде чем покинуть коридор.