Особое меню для гадкого утенка

У арены океанариума в Отару собирался народ – представление должно было начаться через пятнадцать минут. Стайка девчонок шушукалась и посверкивала темными маслинками глаз. Предмет их повышенного внимания стоял у входа со скучающим видом, время от времени поглядывая на часы. Высокий темноволосый мужчина в белой легкой рубашке, оттеняющей смуглую кожу, и летних светлых, но довольно официальных брюках сильно выделялся на фоне школьников и семей с детьми, толкущихся рядом с дельфинарием. - Ух, такой красивый и совсем один, - нерешительно протянула одна из старшеклассниц. - Может, подойдем познакомимся? – предложила ее подруга. - Надо будет проследить во время представления, присоединится ли кто-то к нему, - девушка явно была горда своим планом. – А если нет, то выловим его на выходе и предложим куда-нибудь сходить вместе. Все представление болтушки издалека любовались сексапильным брюнетом, который все так же пребывал в гордом одиночестве. Казалось, он был полностью поглощен происходящим, а когда на сцене появились морские котики, лицо его буквально озарилось мягкой мечтательной улыбкой. Изумленные девушки воззрились на сцену, силясь понять, что же вызвало подобные эмоции, однако остались в полном недоумении: молодой шатен абсолютно невыразительной внешности с видимым удовольствием общался с котиками, заставляя их проделывать различные трюки и призывая зрителей поучаствовать в представлении. Внезапно одно из животных оживленно затявкало и принялось размахивать ластом по направлению к трибуне, где находилось место красавчика. Тренер взглянул туда, заметил мужчину. Глаза его округлились, но он тут же напустил на себя крайне независимый вид. Ни один мускул не дрогнул на его лице, даже когда черноволосый радостно помахал им в ответ. Представление продолжало идти своим чередом. После финального номера воодушевленные девушки почти бегом ринулись к выходу, опасаясь упустить добычу. Каково же было их разочарование, когда ни через десять, ни через двадцать минут брюнет так и не появился в поле их зрения. - Должно быть, все-таки ушел раньше нас, - неуверенно протянула одна, а вторая предложила: - Ладно, пойдем уже, а то мороженого поесть не успеем. «А мне вот кажется, он остался там», - подумала она, но вслух ничего говорить не стала. А в это время в тренерской раздевалке, надежно запертой изнутри на ключ, высокий брюнет стер со лба выступившую испарину и снова склонился, чтобы нежно поцеловать лежащего на мате обнаженного молодого человека. Тот чувственно прогнул спину и приподнял бедра, чтобы возлюбленному было удобнее продолжать движения, каждое из которых срывало с его губ приглушенные стоны. - Хирому… - прошептал он, и обнял мужчину за шею, ласково прикусывая мочку его уха. Тот охнул и тут же улыбнулся, сдувая со лба партнера прилипшие прядки пушистой челки: - Джун, прекрати хулиганить, я сейчас не выдержу. - Это я-то хулиганю? – возмутился молодой человек, слегка отстраняясь. – Конечно, это ведь я пришел к тебе на работу, хотя ты просил не делать этого, и завалил тебя прямо в подсобке! – и тут же судорожно выдохнул, потому что Хьюга нарочито сильно двинул тазом, входя глубже. - Конечно, - промурлыкал тот. – Во всем виноват именно ты, Джун-сан! Мы с тобой уже почти неделю не были вместе, а тут ты выходишь на сцену в таких обтягивающих плавках! - Это… л-лосины, - возразил писатель, задыхаясь. - Конечно, лосины, - успокаивающе протянул Хьюга. – Настолько сексапильные штанишки в облипку, что мне пришлось капитулировать перед желанием снять их с тебя. Он двигался очень медленно, с оттягом, и с чувством удовлетворения заметил, что любимый начал ерзать под ним, стараясь заставить его ускориться. Брюнет еще пару минут понаслаждался собственной властью, а потом резко увеличил темп и глубину фрикций, заставив Юкимуру хватать ртом воздух. Но этим Хирому подвел и себя самого: его хватило буквально на пару минут такой бешеной скорости, после чего Джун крепко обвил его талию ногами, судорожно орошая спермой его живот, а сам Хьюга застонал, прикусывая кожу на шее любимого. - Вот ты зараза! – возмущенно заявил Юкимура, когда партнер буквально свалился с него. – Мне в такие моменты жаль, что ты постригся, а то оттаскал бы я тебя за волосы за все те укусы, которыми ты вечно меня награждаешь! - Да ладно тебе, Джун, - Хирому хитро поглядел на него. – Признайся, что тебе просто жаль моих роскошных локонов. - Ага, - неожиданно просто согласился тот. – Я их очень любил. У тебя изумительные волосы… как, впрочем, и все остальное. Хирому покраснел. Они были вместе вот уже больше пяти лет, но юноша так и не привык к скупым комплиментам Джуна, заливаясь краской каждый раз, как тот выдавал нечто подобное. Он улыбнулся и потянулся поцеловать откинувшегося на маты Юкимуру. - Ну, прости. Ты же знаешь, это требование ректората. Руководству не нравится, когда кто-то выбивается из общей массы, пусть это всего лишь безобидная прическа. - Мда, трудно приходится вам, господин преподаватель, - Джун поджал губы, но глаза его смеялись. - Да уж, куда мне до вас, господин великий писатель! – в тон ему ответил молодой человек и приподнялся на руках. – Ты ведь на сегодня закончил? Поехали к нам, навестим дядюшку. - Да, надо бы, - сокрушенно пожаловался писатель. – С тех пор, как я собираю материал для новой книги здесь, в Отару, я ни разу не навестил Кашиваги-сана. - Вот-вот, совсем нас забросил, бессовестный писака! – тон Хьюги был суров. – Ладно, не переживай. Он не в обиде, поворчал немного, конечно, что ты совсем не заходишь, а потом смирился. - Сегодня не получится, - грустно отозвался писатель. – Мне рукопись через два дня сдавать, буду работать всю ночь… - Попроси Реуко-сан перенести срок сдачи, он же все равно предварительный. Джун тряхнул головой. - Ты не понимаешь, - ответил он немного резче, чем хотелось бы. – Там еще править и править, я новую сцену придумал, ключевую, она изменит все восприятие героя… Хирому вдруг сел в их импровизированной постели. - Тогда я пошел, - он начал одеваться. – Извини, что помешал. - Хирому, - Юкимура обеспокоенно вскинул голову, но тот не оглянулся. Спустя мгновение хлопнула дверь, словно отрезая их друг от друга. Мужчина опустился на мат, автоматически натягивая джинсы. Неужели наступил тот день, когда Хьюгу достал его эгоизм и сумасшедший график? Ксо… Нет… Надо догнать, просить прощения, сделать все, что только можно… Он уже потянулся к ручке двери, но тут ладонь опустилась сама собой. Хирому столько лет одаривал его своей любовью. А что он? Это Хьюга менял ради него расписание, мчался на другой конец города, кормил его обедами, вдохновлял, поддерживал, когда не писалось. А он просто принимал его чувства, иногда даже уставая от того, что однокурсник носится с ним, как курица с яйцом. Но неужели все закончится вот так глупо? Джуна затрясло, хотя глаза были абсолютно сухими. Он вышел из здания аквариума и на автопилоте двинулся в сторону станции. Дождь начался внезапно, словно поджидал Юкимуру, моментально превратив футбоку и легкие бриджи в две бесполезные напитанные водой тряпки. Надо бы было побежать, но писатель продолжил размеренно брести по направлению к перрону. Торопиться стало некуда – всего пару часов назад у него во владении был весь мир, умещавшийся на кончике пера, а сейчас он лопнул, точно мыльный пузырь. Зайдя под навес станции, Джун набрал номер редактора. - Реуко-сан, - тихо произнес он, когда на том конце отозвался приятный женский голос, - это Юкимура. Простите, я, скорее всего, не смогу на этот раз уложиться в срок. Что? Нет, это личное. Да, спасибо за понимание. Неделя, я понял. Он дал отбой и грустно улыбнулся. Вот и все, проще простого. Но почему когда Хирому просил об этом, он категорически отказал, даже не попытавшись понять? Телефон скользнул вглубь кармана, а сам писатель пошел по перрону навстречу приближавшейся электричке. Неожиданно его замутило. Гул в голове нарастал вместе с шумом подходящего к станции поезда. Кто-то чувствительно толкнул его в плечо, и Джун потерял равновесие, оседая на асфальт. «Плохо», - подумал он отрешенно, но в эту минуту его сильно дернуло кверху, и он оказался в чьих-то крепких объятиях. Он поднял голову и почти утонул в лучистых карих глазах. Хирому что-то говорил, но Джун не разбирал слов, просто смотрел и смотрел в его красивое лицо, впитывая каждую черточку, но жажда не утихала. Поняв, что друг в полном неадеквате, Хьюга повлек его к краю платформы, за станционное здание, где было совершенно пусто и почти тихо. Там он встряхнул писателя за плечи: - Джун, ты чего? Боже, как хорошо, что я не успел далеко уйти. Тот не ответил, смотря на молодого преподавателя покрасневшими глазами, и вдруг шагнул к нему, обнимая, весь дрожа мелкой бисерной дрожью, приникая так, что не оторвать. Хирому еще пару секунд постоял без движения, а потом осторожно погладил худую сутуловатую спину. - Я даже обидеться не могу себе позволить, - укоризненно прошептал он. – Ты слишком уж врос в меня, Джун-сан… - Ты с-сам виноват, дурак… - Юкимура вцепился в рубашку мужчины еще сильнее, пряча пылающее лицо. - Да уж, разбаловал я тебя. Пойдем на поезд, провожу тебя домой. - Не надо, - сказал Джун. – Давай съездим к Кашиваги-сану, Хинамори дала добро. - О, - разыграл изумление Хьюга. – Что-то случилось? - Да, - сердито пробурчал писатель. – Еще пять лет назад. Случился ты. Хирому облегченно рассмеялся. От последней фразы, хоть и произнесена она была крайне недовольным тоном, на душе у него стало тепло, как будто накрыло пуховым одеялом. Взъерошив волосы любимого, он потянул его за запястье по направлению к подошедшей электричке. Вечер протекал размеренно, почти по-семейному. Кен-сан готовился к открытию бара, Хирому мыл бокалы, а Джун вытирал их мягкой тканью. Неожиданно пожилой мужчина подошел к стойке, за которой стояли молодые люди. Кашиваги-сан посмотрел на них теплым взглядом и произнес вдруг: - Мальчики, через неделю я переезжаю на Окинаву. - Кашиваги-сан, что вы такое говорите? – удивился Юкимура. - И точно, дядя, ты чего это вдруг? – нахмурился Хьюга. - В последнее время все чаще начал болеть. Врач сказал, надо менять климат. Открою там пляжный ресторанчик и буду купаться в океане и готовить сэндвичи для отдыхающих. - Но что будет с «Иосакурой»? – Хирому с глухим стуком поставил стакан на стойку. – Мне пора искать новое жилье? Вы ведь продадите бар? - Ты можешь пожить у меня, - Джун легонько коснулся руки друга. - Да ты что, не могу я беспокоить твоих родителей и Мари-чан… - Минуточку, - низкий голос Кентаро Кашиваги заставил мужчин вздрогнуть. – Может, дадите мне договорить? На стойку с легким позвякиванием легли два блестящих новеньких ключа. - Что это, дядя Кен? – спросил Хьюга. Джун замер поблизости. - Ключи от «Иосакуры», что ж еще? – тон хозяина бара был выражено насмешливым, но с лица племянника не сходила тревога. Тот заметил это, потому продолжил: - Я не вижу смысла продавать бар, да и денег я подкопил достаточно, чтобы начать все с нуля. Бери и владей, Хирому. Ты будешь хорошим хозяином, верю. - Так… Дядя Кен, мне, конечно, очень приятно, но… - Никаких «но». Ты все тут отлично знаешь, плюс вроде как упоминал, что планируешь вести занятия всего два дня в неделю. Да и тогда будет на кого оставить заведение, есть у нас с тобой один знакомый домосед, - старик с хитроватым прищуром нашел глазами писателя. Тот стоял, залившись краской. - А… - Джун попытался было что-то сказать, но так и замер с открытым ртом, хлопая ресницами. При виде этого забавного зрелища Кашиваги не удержался от хохота. Потом взял Джуна за руку и сказал очень серьезно: - Сынок, вы вправду думали, что дед Кашиваги – полный кретин? Да я еще когда у вас все только завертелось, понял, что вы с Хирому – вовсе не обычные друзья. - Дядя… - Хьюга подался вперед, но мужчина остановил его жестом. - Я не скажу, что хотел такого для своего племянника – наделся, что он женится и наплодит мне внуков, - но сейчас четко вижу: вы столько лет вместе, значит, любовь – она есть. Да и ты, Джун-кун, все же большой молодец, что заставил этого упрямца съездить домой и помириться с родителями… Эх, что-то расчувствовался я, - Кен-сан грустно улыбнулся. – Давайте открываться. Джун взял его ладонь обеими руками и крепко пожал. Хирому молча обнял дядюшку, и при взгляде на них у Юкимуры кольнуло внутри: если бы его родители могли принять его отношения так же… Хотя возможно когда-нибудь… Однако даже в этом случае семья Хьюги вряд ли одобрит их связь: слишком уж упрям был Хиротака-сан. Когда он уломал возлюбленного съездить в родной городок, пришлось приложить немало усилий, чтобы примирить двух гордецов. Хана-сан, мать Хирому, как могла, подготовила супруга к возвращению блудного сына. Впрочем, известие о том, что его отпрыск будет преподавать на кафедре городского университета, слегка смягчило строгого отца. «А уж как Хьюга-сан обрадуется тому, что Хирому достался налаженный бизнес…» - Юкимура впервые подумал о том, что было бы неплохо открывать «Иосакуру» каждый вечер вместе. «О чем это я?!» - вдруг пронзила его мысль. Когда Кашиваги-сан вышел из комнаты, Хирому неслышно подошел сзади, обнял. Нагретый ладонью металл почти незаметно перекочевал в пригоршню писателя. - Давай жить вместе. - Что?.. – Джун развернулся в объятиях любимого в попытке прочесть истинные эмоции на уверенном красивом лице. - Джун-сан… Я что-то непонятное говорю? Хочу жить с тобой вместе, здесь. Как думаешь, твои будут сильно против твоего переезда? Сделаем ремонт, одну из комнат переоборудуем в кабинет… - Я… - Это значит «нет»? - П-подожди, нельзя же так сразу… Хирому положил ладони ему на плечи. - Разве я мало ждал? – упрямо спросил он, повысив голос. – Мы с тобой видимся раз в неделю, потому что то я занят в универе, то ты весь в книге. Я не хочу отпускать тебя. Хочу засыпать с тобой. Хочу просыпаться рядом. Завтракать вместе, касаться тогда, когда захочу… - Чего ты кричишь? – нахохлившийся Юкимура потянулся, по привычке желая запустить пальцы в шелковистую шевелюру, но руки замерли на полпути: темные ресницы подозрительно дрожали. - Так… Знаешь что, манипулятор несчастный? Не смей реветь. - Буду, - сердито отозвался Хьюга. – Пока ты не согласишься переехать. - Тогда и не начинай, - молодой человек выдержал эффектную паузу. – Потому что я согласен. Брюнет неверяще посмотрел на него, тут же облапил своими длинными ручищами и закружил по комнате. Писатель жмурился и ругался, на чем свет стоит, пока наконец не оказался прижатым к стене. Теплые губы нашли его рот, предотвращая любые попытки к сопротивлению. Подушечки пальцев прошлись по острым позвонкам шеи, огладили плечо. Поцелуй иссяк, и Хьюга счастливо рассмеялся. - А все-таки признайся, Джун, - протянул он, - что продал душу за мои бенто? - Вот еще, - возмутился писатель. – Я просто подумал, что если не я, кто еще полюбит такого идиота, развратника и сталкера? - Скажи это еще раз, - неожиданно серьезно попросил Хьюга. - Что, что ты идиот, развратник и сталкер? - Нет, - парень прикоснулся губами к мочке его уха. – До того. - Если не я… - начал Юкимура, смутно осознавая, что произошло что-то странное, - то кто еще… полюбит… - Еще… - жаркое дыхание опалило ухо. - Ты хочешь услышать, что я… люблю тебя? Хьюга улыбнулся. - Не-ет, - протянул писатель. – Не может быть. Только не говори мне… - Ага, - в глазах Хирому веселились бесенята. «Кто тут идиот – так это я», – с тоской подумал известный писатель Джун Юкимура. Действительно, за пять лет он так ни разу и не произнес «люблю» вслух. Но ведь… Он легонько поцеловал Хьюгу в уголок губ. - Эх, ты, - смех рассыпался, словно стеклянные шарики. – Я столько раз признавался тебе, Хирому… В каждой книге, в каждой новой вещи – только ты. Я люблю тебя, глупый. Очень люблю. Сияние темных лучистых глаз стало ему ответом, и не было на свете ничего более важного, чем их счастливый блеск.