Взаимопомощь

Джонин планирует свидание так тщательно, словно от этого зависит судьба мира. Он предусматривает все возможные проблемы, готовит несколько планов, но не учитывает одного. У Джунмёна слишком насыщенная жизнь, чтобы в ней нашлось время даже для одного свидания.  - Как нет? - Джонин не понимает, почему у хёна в неделю нет ни единой свободной минуты. Разве такое возможно? - А в выходные? У тебя же нет домашних заданий, я узнавал, - продолжает пытаться Джонин, но Джунмён только качает головой: - Поэтому и нет. В субботу я занимаюсь корейским с Тао, нашим новеньким из Китая. А в воскресенье подтягиваю Сехуна по китайскому языку, - Джунмён внимательно изучает свой ежедневник.  - Что, весь день? - Джонин кривится, заранее ненавидя этих самых новичков, неспособных самостоятельно решать свои проблемы. - Хён, почему ты находишь время для всех, кроме меня? - Я не нахожу, - Джунмён вздыхает и опускает голову на скрещенные руки. - Я и этим-то согласился помочь, потому что больше некому было. А вообще мне надо помочь младшекурсникам подготовить концерт. А еще Ифань хотел, чтобы я...  - Не желаю ничего больше слушать! - Джонин с силой хлопает ладонью по столу и тут же удостаивается подзатыльника: - Тише! Мы же в библиотеке. Здесь нельзя шуметь! - Мне нигде ничего нельзя, - Джонин злится, вскакивает впопыхах и с грохотом роняет стул. - Мне даже со своим парнем на свидание сходить нельзя. Так нахрена это тогда? - Джонин! - Джунмён дергает Джонина за рукав, но тот вырывает руку и вылетает из библиотеки, хлопая дверью.  В коридоре ему попадается тот самый новенький из Китая. Он смотрит исподлобья и хмурится так, словно лично Джонин ему давно и прочно должен. В любой другой день Джонин не стал бы связываться с ожившим воплощением террориста-смертника, но именно сегодня он и сам готов броситься с пустыми руками останавливать танк. Или охотиться на тигра. Или воевать за права мусульманских женщин.  - Ты испортил мне свидание! - шипит Джонин, хватая китайца за грудки и даже прижимая к стене. Похоже, ему это удается только потому, что Тао не ожидает такого выпада и не успевает среагировать.  - Я не понимаю, - Тао смотрит с удивлением, даже не пытается руки убрать от себя. - Свидание?  - Свидание. Знаешь такое слово? - Джонин все больше напоминает разъяренную змею, а несчастный китаец болтается в его руках, как сорванная ветром с веревки простыня.  - Знаю, - Тао по-прежнему не понимает, чего от него хотят.  - Так если знаешь... - Джонин не успевает закончить. Он отлетает к противоположной стене, только потом замечая, что в их с Тао разговор вмешался третий: - Ты что себе позволяешь?  - А ты вообще кто такой? - Джонин физически не способен на вежливость. Он поднимается с пола, отряхивает ладони и мысленно готовится к драке.  - Я Сехун. С твоего, между прочим, курса, если ты забыл. И я не понял, кто тебе дал право трогать других... - кажется, Сехун еще что-то говорит, но у Джонина в глазах темнеет.  - Сехун? Очень хорошо... - тянет он таким тоном, что даже китайцу Тао делается понятно: ничего хорошего. - Скажи мне, Сехун, ты по-нашему понимаешь вроде... Какого хера ты такой тупой? - Что? - возмущение Сехуна превосходит все возможные нормы. - Почему я тупой? Слушай, ты... - А что я? Это не мне нужна помощь с китайским. Что, сам не можешь? - Джонин переключается в своей ярости на Сехуна, но краем глаза следит за Тао, с ним он еще не закончил. - А ты можешь? Можно подумать, у тебя все зачеты сданы, потому что ты такой умный, - Сехун явно знает больше, чем нужно, и одним только этим заслуживает смерти. - За тебя же Джунмён-хён учится. Ты его в рабство взял? Пусть и другим поможет... - Джунмён-хён хороший, - замечает Тао, улыбаясь внезапно удивительно тепло, отчего у Сехуна пропадает дар речи. Заминкой вовсю пользуется более морально устойчивый Джонин, который уже на весь коридор кричит: - Да из-за вас, тупых придурков, я третью неделю не могу пригласить его на свидание. Я его даже поцеловать не успеваю. Он все время куда-то бежит. Спасает кого-то, помогает, подменяет, подсказывает. А если сидит спокойно, то в таком окопе из книжек, что ближе, чем на три метра, не подступиться... - в запале высказывает претензии Джонина, а Сехун с Тао слушают его неожиданно внимательно.  - Так плохо, да? - кажется, Тао очень сильно впечатляет неподдельное отчаяние в голосе Джонина.  - А ты как думаешь? Ты на свидания ходил-то хоть раз? А приглашал? - Джонин забывает, что понимают его, мягко сказать, через слово в лучшем случае.  - Я учусь, - бормочет смущенный и сбитый с толку Тао, а Сехун снова пытается заступиться: - Какая разница, кто ходил, а кто нет? - Такая... Знаешь, если бы я просто пригласил, а мне отказали... А я ведь знаю, что он меня любит. Я стараюсь... А потом появляетесь вы двое... и еще сто тысяч миллионов человек, которые не способны ничего сделать без одного маленького и очень ответственного хёна. И угадайте с одной попытки, кому, в итоге, он не успевает помочь? Может, мне повеситься, чтобы он пришел ко мне на похороны и уделил пять минут своего времени между твоим корейским и твоим китайским? - к концу импровизированного монолога силы покидают Джонина. Он сползает по стенке на пол и низко опускает голову, пряча раскрасневшееся лицо за длинной челкой. - Чем помочь? - корейского языка Тао не хватает на более длинные фразы.  - Действительно, - Сехун присаживается рядом с Джонином и даже руку ему на плечо кладет. - Может, мы сможем что-нибудь сделать?  - Да что вы можете? Разве что начать встречаться и помогать друг другу, чтобы у хёна хоть в выходные появилось время, - бурчит порядком расстроенный Джонин. Он решает не ждать реакции на свои слова, спустя несколько секунд поднимаясь на ноги. А вскоре о его вспышке напоминает только взволнованный Тао и что-то лихорадочно объясняющий ему жестами Сехун.  Звонок от хёна настигает Джонина на крыльце его дома. Джонин долго и пристально изучает дисплей, а потом сбрасывает вызов. Он чувствует себя обиженным: хён мог бы и сразу за ним пойти, а не сидеть в библиотеке. Наверное, очередной доклад дописывал какому-нибудь иностранному приятелю с глазами непуганной лани.  Джонин отказывается от ужина, громко хлопает дверью своей комнаты и всем своим видом олицетворяет страдание: лежит на кровати в одежде, отвернувшись лицом к стене. Именно в таком виде его и застает совершенно запыхавшийся, взмыленный Джунмён.  - Джонина... посмотри на меня, пожалуйста.  - Отстань, хён, я обиделся... Хён? - Джонин не просто смотрит. Он садится на кровати и моргает, как разбуженная днем сова. А потом и вовсе хватает Джунмёна за руку: чтобы не сбежал. - А что ты... А разве... А... Хён?  - Ты не отвечал на звонки, поэтому я решил прийти сам, - Джунмён всем своим видом выражает покой и умиротворение. - Помнишь, ты говорил о свидании в выходные? Если твое предложение в силе... - Оно-то в силе, - Джонин все еще не верит своим глазам, поэтому свободной рукой щиплет себя за бедро. - А твои убогие? Которым надо помогать? С ними что? Или ты их с нами хочешь взять в нагрузку? - Не хочу, - Джунмён улыбается: его умиляет и трогает волнение Джонина. Вроде и не первый день вместе, даже не первый год, а вон как переживает. - Они нашли меня и сказали, что справятся сами.  - Как это? - Джонин окончательно перестает что-либо понимать.  - Элементарно, - Джунмён смеется, перехватывая руки Джонина и сжимает их между своими ладонями. - Оказалось, что Тао с Сехуном вполне способны помочь друг другу. Поэтому у меня освободились выходные... - Всё, молчи, я понял, - Джонин подается вперед, придавая своим словам убедительности. Спустя минуту - или час - Джонин отрывается от губ Джунмёна и хрипловато шепчет: - Сегодня ты остаешься здесь. И выключаешь телефон. Я похищаю тебя до понедельника...  У нас будет самое лучшее свидание на свете! Если бы Сехун или Тао слышали Джонина, они бы непременно попытались с ним поспорить. И пересказать детали собственного, самого лучшего на свете свидания. Но это уже совсем другая история.