Остаемся зимовать

Плачь – я не откликнусь, В этой квартире холодно слишком, В эти минуты падает небо, Так и оставим…*

«И ведь ничего такого не произошло, - размышляла про себя Домаева, - просто одноклассник попросил помочь. Хотя кому ты врешь? Не ты ли пять лет никого, кроме него, замечать не хотела, и ночами ревела в подушку от неразделенных чувств? – девушка с головой ушла в свои мысли, даже не заметив, что перестала ваять нетленку под названием «отчет». – А он к тебе, как к собачке: то «пнет», то подзовет. Чувств-то не осталось давно уже, а все равно заедает. Просто хочется доказать, что ты чего-то стоишь, чего-то добилась. Сама. Еще бы Серёжка не надумывал себе…» «Может, я, и правда, сам с собой решил, что все хорошо, что и ее все устраивает, - параллельно изводил себя Глухарев. – Она, может, увлеклась, ну, эмоции, симпатия, вроде привыкла. Хер его знает, что за пацан, что у них там было… Еще с этими чувствами вечером полез, идиот!..» - мужчина отшвырнул на стол ручку и резко поднялся из-за стола, по пути выуживая сигарету из пачки, направился к выходу. - Серёж, - окликнула его девушка и, подойдя вплотную, крепко прижалась к нему. – Поехали домой? - Собирайся, - Сергей поцеловал Домаеву в висок, почувствовав, как кровь пульсирует в висках. – «Че-то перенервничал ты, майор», - заметил он про себя. На улице давно уже стемнело и заметно похолодало, сильный ветер пробирал насквозь. Внутри у обоих – буря, напряжение от недосказанности. Синхронно остановились у машины, загорелась одна сигарета, следом за ней – вторая. Дым после каждого выдоха мгновенно улетучивался с потоком холодного воздуха и последними опавшими листьями. - Ну что, поехали? – произнес куда-то в темноту Глухарев, отправляя окурок в урну. - Поехали, - поежившись, Домаева выбросила недокуренную сигарету и села в машину. Дорога до дома, как обычно, заняла несколько минут, затем еще полчаса на закуп в магазине. Разговор за ужином как-то не клеился, казалось, вот-вот один из них наступит на «мину», а другой мгновенно «взорвется». - Думаю, будет лучше, если я тебе честно все расскажу, как было, - прервала разговор «ни о чем» Ксения. Сергей согласно взглянул на девушку и закурил. - В старших классах, да и пару лет в институте, я была безответно влюблена в Димку, - призналась Домаева. – А для него я была чем-то вроде запасного варианта. Я отплакала свое и теперь воспринимаю его просто как бывшего одноклассника, не более. - И, тем не менее, взялась ему помогать, - перебил ее Глухарев. - Я не обещала ничего конкретного! – вспылила Ксюша. – Я, видимо ошибочно, считала, что заслуживаю доверия. - Да ты сама не своя после его ухода! – взорвался мужчина. – Я же не слепой! Как по заказу, ее телефон стал надрывно звенеть, а на экране высветилось «Димка Боев». - Можешь не сбрасывать, - выдохнул Сергей, в мгновение потушив сигарету и покинув кухню. - Постой! – только и успела крикнуть девушка, прежде чем дверь с грохотом закрылась. Ксюша чувствовала, как сердце пытается буквально выпрыгнуть из груди, противно пульсируя в висках. Она, со всей злостью и обидой, на какие была способна, впечатала кулаки в дверь и, медленно оседая на пол, разревелась. Немного успокоившись и собравшись с мыслями, Ксения решительно набрала номер Боева и, произнеся: «Прости, Дим, я ничем не смогу тебе помочь», сбросила вызов. Но легче, отчего-то, не становилось. Наоборот, стало еще тяжелее дышать, и совершенно не было сил шевелиться. На щеках засохла потекшая тушь, на экране мобильного – слезы. Из комнаты выглянул до этого мирно спавший Том, неслышно подошел к хозяйке и ткнулся носом в ее щеку. Девушка взяла кота на руки. - Что нам теперь делать? – снова давая волю слезам, спросила она питомца. – Почему… именно сейчас… зачем он вообще появился опять?! Из Глухарева же, напротив, «энергия била ключом». В порыве злости толи на так внезапно появившегося «бывшего» Домаевой, толи на собственную неадекватность ополовиненная, не отходя от подъезда, бутылка сорокоградусной жидкости была отправлена в свободный полет и разбита вдребезги. Наконец, мужчина опустился на скамейку, обхватив голову руками. - Сука! – в сердцах крикнул майор куда-то в пространство. – Все же нормально было… Ай, - отмахнулся он от собственных мыслей, - взрослый мужик, а веду себя как дебил какой-то! Сергей поднял голову, параллельно пробегаясь взглядом по балконам многоэтажки. - Твою мать… - неожиданно выдохнул он, поднимаясь с места. – Ксюшка… Глухарев рванулся в подъезд и, судорожно вдавливая кнопку вызова лифта, мгновенно переосмыслил события минувшего дня. Пока кабина не спеша поднимала майора на нужный этаж, он отыскал ключи, так вовремя сделанный себе комплект, и выскочил на лестничную площадку. Руки не слушались, замок не поддавался. Наконец, ключ повернулся, и дверь открылась. Сергей, за секунду протрезвев, буквально влетел на балкон уже родной квартиры. Ксения не успела обернуться на топот за спиной, как оказалась заключена в по-настоящему стальные объятия Глухарева. - Девочка моя… - тяжело выдыхал он, все крепче сжимая руки. – Прости меня… я… дурак такой… - бормотал мужчина, лихорадочно целуя ее лицо. - Серёж… - обретя дар речи, прошептала Ксения. – Серёжка, ты чего? – непонимающе чуть улыбнулась она сквозь нахлынувшие слезы. - Ничего не говори, - каким-то эхом отозвался Сергей. – Мне за все время работы никогда еще настолько страшно не было, - чуть успокоившись, тихо признался он. – Я когда тебя здесь увидел, вся жизнь перед глазами пронеслась!.. - Ну какой же ты дурак! – Домаева обняла мужчину за шею, все еще немного дрожа. – Я ведь просто на воздух вышла, нужно было голову проветрить… - Я люблю тебя… - легко и совсем неожиданно для себя самого признался Глухарев. – Плевать, как ты относишься к обещаниям, но клянусь, все, что здесь сегодня произошло, никогда больше не повторится.