Lana Del Rey – Last Girl On Earth
«Почему происходит так, что мы забываем прекрасных людей, но сходимся с людьми случайными, с теми, кто нам неинтересен, не приносит нам ничего хорошего, но просто попадается на пути, развращает душу обманом, превращает в кроликов?» (С) Маргарет Мадзантини «Рожденный дважды»
У каждой истории есть свое начало. Моя же история началась с одной фразы отца, которая перевернула всю мою жизнь до основания. Я выросла на Сицилии, на роскошной вилле, где моя семья несколько поколений выращивает ароматные апельсины. Отец - важный человек на острове, если честно, меня мало беспокоило, чем он занимался. "Просто бог," - так любили говорить мои любимые подруги. Он высокий, темноволосый, с суровым взглядом голубых глаз, что достались из всех его детей только мне. Мама же постоянно проводила время в обществе местных богатых женщин: чай после полудня, прогулки каждый вечер на личной небольшой яхте, гольф, салоны красоты. Еще бы, деньги отца позволяли нам всем жить безбедно. Маму я всегда считала красивей всех ее подруг: стройная, как все итальянки, каштановые волосы, всегда уложенные в сложную прическу, колкие карие глаза, что постоянно смотрят на всех с легким подозрением. Я - не единственный ребенок в семье. У меня есть два брата: Гидеон и Андреа. Оба пошли в отца и постоянно где-то пропадают с ним. Гидеону уже было двадцать пять, у него была невеста, а вот Андреа был одинок в двадцать три года. Отец считал, что нужно жить полной жизнью, поэтому мои дорогие братья постоянно пропадали в ночных клубах и катались на яхте со своими девушками. Но я была в стороне от этой праздной жизни: из меня растили примерную жену и мать. Мое воспитание многие бы назвали устаревшим. Еще бы, школа при католическом монастыре, где мы постоянно ходили на мессы, исповедовались, учили в совершенстве латынь. Правда, мама посчитала, что мне нужно знать еще английский и французский язык. Я мечтала стать фотографом, хотела, чтобы мои снимки появлялись в различных глянцевых журналах. Работать со светом, находить нужные ракурсы, видеть в обыденном что-то необычное – давалось мне очень легко. Мама подарила мне на пятнадцатилетие профессиональную камеру, и мой «Nikon» стал мне верным другом. В трудные для себя минуты, я брала в руки камеру и шла по набережной, снимая закат. Я смотрела, как оранжевое огромное солнце прячется за горизонт, одаривая своим последним теплом ароматные апельсиновые рощи. Но все мои мечты разбились в один вечер. – Катина, милая моя, – я подняла глаза на отца. Он поставил бокал вина на стол, смотря на меня, а потом уже на братьев. – Да, папа, – тихо ответила я. – Скоро тебе будет восемнадцать, ты закончишь школу, а после, станешь женой дона Матиаса, – отец затаил дыхание, словно ожидая, что скажут все, но мне показалось на секунду, что всем известны ответы, только я ничего не знаю. Меня охватила злость. Дон Матиас старше меня на восемнадцать лет, я просто ребенок рядом с ним. – Я хочу учиться в колледже, – слабо возразила я. – Зачем тебе колледж, чему там тебя научат? – мама странно посмотрела на меня. – Я думала, что ты давно рассталась с этой мечтой стать фотографом, но, похоже, ошиблась. Тебе пора повзрослеть, Катина! – Я не стану его женой! – я резко встала, отодвигая свою тарелку с морепродуктами. – Еще как станешь! – отец тоже встал. – Вы поженитесь и поедете в Лондон, налаживать там мои партнерские отношения. – Нет! – Не смей мне перечить! – крикнул отец. – Я не стану его женой! – Дрянь! – отец дал мне пощечину, от которой я чуть не упала на пол. За ней последовала еще одна. После сильного удара я пошатнулась и уже рухнула на мрамор. – Ну, что, будешь мне еще перечить? – Буду! – зло прошипела я. – Ненавижу тебя! – Дура ты, Катина, – вторил отцу Андреа. – Будь умницей, – попросил Гидеон. Я не хотела никого слушать. Поднявшись с мраморного пола, побежала к себе. Моя спальня находилась на первом этаже и мне не составило никакого труда вылезти через окно. Я вышла в сад, наслаждаясь вечерним воздухом. Легкий ветерок приносил запах моря и спелых апельсинов, обычно мне всегда становилось лучше после такой прогулки, но не сегодня. Щека горела, наверное, будет синяк. Мне хотелось найти Фабрицио - моего единственного возлюбленного. Он, как всегда, сидел на берегу моря и курил. Я села рядом с ним, положив голову к нему на плечо. Наша любовь длилась уже давно, с детства, но я, как примерная католичка, хранила целомудрие. Фабрицио знал об этом, он уважал мои чувства и взгляды на жизнь. Он был не ровня мне - просто рабочий на нашей вилле, но для меня это не имело никакого значения. Я поведала ему все. – И чему ты удивляешься? – спросил он. Его темные глаза печально смотрели на меня. – Неужели ты не знаешь, чем на самом деле занимается твой отец? – Нет... – Твой отец мафиози! Я не поверила. Это не могло быть правдой, нет. Фабрицио пристально глядел на меня, он запустил пальцы в темные волосы. Мы оба были растеряны. Я, потому что не видела столько лет правду, а он, что не сказал мне этого раньше. Я молчала, ничего не говорила. Тишину разрезали лишь шум моря и крики чаек. – Он торгует героином и кокаином. Катина, тебе нужно бежать. Давай вместе убежим. Уедем на север? Уедем в Швейцарию? Поженимся. Начнем все с чистого листа вместе. Фабрицио тряс меня за плечи, приводя в чувство. Я ничего не понимала. Бежать? Но как? Если мой отец мафиози, то он обязательно найдет меня и Фабрицио. Одному только Богу известно, что он сделает со мной и моим потенциальным мужем. Я зажмурилась. Нет, невозможно. Ничего не получится. Нужно смириться и стать женой дона Матиаса. – Катина, – Фабрицио отпустил меня. – Ты меня слушаешь? – У нас ничего не получится... – Получится. Только доверься мне. И я доверилась. Наш план был сложен. Мне пришлось сделать вид, что я смирилась с решением отца. Пришлось до окончания школы играть свою роль и делать вид, что мне нравится вся эта свадебная кутерьма. В день побега я пошла на пляж. Одну меня больше не пускали, но нам с Фабрицио удавалось украдкой поговорить. На пляже никого не было. Моя служанка, старая Марта, сидела под зонтом, смотря, как я плаваю. Я долго ныряла, отплывала далеко от берега, слыша крики Марты. Глубоко нырнула, пришлось надолго задержать дыхание, чтобы доплыть до обрыва, где меня ждал Фабрицио. Итак, Марта подумала, что я утонула. Дело сделано. Фабрицио ждал меня с вещами и документами. Денег у нас было немного, но этого нам будет вполне достаточно, чтобы автостопом добраться до Турина, а потом уже перебраться в Швейцарию. Нам все удалось. В Турине мы стали любовниками. В ту ночь у меня словно открылось второе дыхание: в теплых объятьях Фабрицио было так уютно и хорошо, он был таким нежным и любящим со мной. Из Италии мы уехали поспешно, в Швейцарии тоже пробыли недолго. Я так и не стала женой Фабрицио. Любовница, но не жена. Во Франции мы расстались. Вернее, я сбежала. Неожиданно для себя, в одну из бессонных ночей, сделала открытие: я не люблю Фабрицио. Использовала его в своих личных целях, чтобы бежать из Италии и избежать ненавистного брака. Я бежала, как преступница. Бросила Фабрицио в Лионе и отправилась в Руан. В Руане началась новая жизнь. Я ничего не умела делать, но устроилась работать в кафе, где пекли душистые булочки с различными специями. Жила в простой квартирке с красивым видом на главную площадь. К этому времени мне уже было восемнадцать - я странствовала по Европе уже полгода. В моей жизни появился Анри - владелец кафе, где я работала. Наш роман был бурным: я принимала его подарки и ласки, купалась в его внимании. Но когда поняла, что эти отношения заходят слишком далеко, снова ушла. Видно, такая у меня черта характера. Отец хотел использовать меня в своих целях, продать, как выгодный товар. Теперь я использовала мужчин в своих целях. Фабрицио был нужен мне только для того, чтобы покинуть родной дом. Анри использовала, как свой кошелек. После трех месяцев, проведенных в Руане, я оказалась в Лондоне. Этот шумный, туманный город сразу очаровал меня. Он не имел ничего общего с тихой Сицилией, с загадочной Швейцарией и спокойным Руаном. Лондон оказался другим. За девять месяцев я отвыкла от дома. Мне больше не нужна была мягкая постель и дорогая еда. Я стала другой, изменилась. В Лондоне мне удалось осуществить свою мечту: устроилась в одно агентство, чтобы стать профессиональным фотографом. По субботам я ходила в пабы, где удалось встретиться с одной группой, которая исполняла рок и прочие жанры. Ребятам понравился мой голос, забавное произношение, мой южный акцент, привычка жестикулировать, что было свойственно только итальянцам. Все закрутилось. Но меня беспокоила моя фамилия. Росси. Катина Росси. Я не хотела больше быть Росси, не хотела быть дочерью мафиози. Мне нужно было срочно поменять фамилию. И случай представился. За мной ухаживал прославленный картежник Лондона - Эндрю Девон. Мы познакомились в пабе, где он отмечал свой выигрыш, а я пела с ребятами. Он был высоким блондином с красивыми зелеными глазами. Трудно сказать, что он очаровал меня сразу же, но было в нем что-то притягательное. – Даме - вино, – попросил он бармена. Парень подсел ко мне. От него пахло виски и сигарами, и еще чем-то. Это был дурманящий голову аромат, после которого туман застилал разум. Это такое приятное чувство. – Я вот отмечаю свой выигрыш. А ты, кстати, хорошо пела. Что за песня была последней? – Это была песня Пенелопы Круз из фильма «Кокаин», – ответила я. – Ты не англичанка, – отметил он. – Итальянка. Катина Росси. – Эндрю Девон. Хочешь выкурить косячок марихуаны? Не знаю, почему не отказалась в тот вечер? Но дело было сделано. Мы провели ночь вместе, а утром он признался, что не может жить без меня. Мы поженились через неделю после знакомства. Я знала, что Эндрю не склонен к верности, что будет постоянно изменять. Но мне нужна была его фамилия. Я хотела стать Катиной Девон, хотела расстаться со своим прошлым. Став женой картежника, я знала на что иду. Мы переехали на Монтегю-стрит, где сняли тесную квартиру. Эндрю постоянно где-то пропадал, а я все так же работала в агентстве и пела в разных пабах Сохо. Так мы прожили полгода, постоянно ругаясь. Моя итальянская натура давала о себе знать. Нет, я не испытывала любви к Эндрю, мне он нравился, как любовник, но не как муж и отец будущих детей. Он был мне не нужен, поэтому Эндрю должен пополнить список мужчин, которых я вынуждена была выкинуть за борт своей жизни. И я сделала это. Выкинула его из своей жизни, но кто бы знал, что моя фраза: «Убирайся к черту», – стала началом совершенно другой истории.***
– Соседи здесь, правда, ужасные, – заметила миссис Пикен. – Слева живет пара геев, но они, вроде бы, дома постоянно не бывают, вечно по клубам ошиваются, а вот справа – молодожены. Они живут здесь уже четыре месяца, но именно из-за них съехал мой прежний жилец. Не выдержал эту парочку. Он вечно где-то пропадает, а она постоянно шатается по пабам. Тарелки бьют каждый день. – Это не имеет значения, – ответил Шерлок, вежливо улыбаясь. – Тогда вот ключи. Миссис Пикен - дама невысокого роста, с седыми волосами, блеклыми глазами, была одета в темно-синее платье и черное пальто. Шерлок взял ключи. Он открыл дверь дома, поднялся по темной лестнице. – Убирайся к черту! – услышал Холмс. Он увидел летящий чемодан из квартиры по соседству с ним. Кожаный чемодан упал и открылся. Шерлок посмотрел на две одинаковые записные книжки, колоду карт, мятые рубашки, пахнущие женскими духами. Шерлок поднял глаза на молодого человека, собирающего вещи, выпавшие из чемодана. – Неверность – это причина распада многих браков, – заключил Шерлок. – Откуда вы знаете? – резко спросил блондин. – Что, уже кто-то напел или ты один из дружков этой шлюхи? – Мне сказали это ваши записные книжки и явный запах женских духов, а еще следы розовой помады на одной из рубашек. Вы не только бабник, но еще и картежник, – четко произнес Шерлок. – Да пошел ты, – блондин захлопнул чемодан и ушел. Холмс открыл дверь, прошел в свою квартиру. Она была маленькой, но это было не самым важным, главное, что она находилась в центре города. Гостиная была обставлена просто: диван и кофейный столик, обеденный стол, который Шерлок намеревался заставить колбами и прочими принадлежностями для опытов. Он скинул пальто, сел на диван и закрыл глаза, подавляя желание закурить. Ему было двадцать восемь, колледж уже давно был за плечами, родительский дом Холмс покинул. Шерлок сам придумал себе работу: он решил быть консультирующим детективом. Его аналитическими способностями многие восхищались. Окончив колледж, Холмс стал пропадать в госпитале Св. Варфоломея. Первое время, переезжая с квартиры на квартиру, клиентов у него было немного, но потом они стали появляться все чаще и скоро Шерлок познакомился с инспектором Лестрейдом, тогда-то многое и изменилось. Его, неизвестного почти никому детектива, стали приглашать для помощи в распутывании самых сложных дел. За две недели жизни на Монтегю-стрит у Шерлока было не так много клиентов. Он привык к этому, но без работы не мог долго жить, его мозг просто ржавел без нее, поэтому приходилось заниматься опытами в Бартсе. – Может, выпьем сегодня кофе? – робко спросила Молли Хупер. – Я буду наверху, – ответил он, сделав вид, что не слышал вопроса молодого патологоанатома. Детектив знал Молли уже два года. Она была скромной девушкой, ее можно даже назвать невзрачной: карие глаза, почти никогда не подчеркнутые тушью, русые волосы, обычно завязанные в хвост. Молли одевалась просто, а порой и нелепо. Она давно была влюблена в Шерлока, но это чувство не было взаимным, поэтому в каждом своем новом бойфренде она постоянно искала этого странного детектива. Молли поднялась наверх, чтобы посмотреть, чем занимается Шерлок, но его уже не было в лаборатории. Он, как и всегда, ушел, никому ничего не сказав. Это было в духе Шерлока. Молли понимала, что детектив очень сложный человек. Он закрытый, скрытный, никогда не знаешь, что на самом деле у него на уме, за ним очень сложно угнаться, да и понять этого непризнанного гения нелегко. Молли хотела сделать первый шаг к Холмсу, но не знала, как к нему подступиться. Шерлок возвращался домой, когда на город уже опустились сумерки. Он шел пешком, решив немного прогуляться. Впереди него шла девушка. Она была невысокого роста, но, за счет красных туфель на тонкой шпильке, она казалась выше. Черные, очень длинные волосы развевались на ветру. Она зашла в его дом. Соседка. За две недели жизни на Монтегю-стрит Шерлок ни разу ее не видел. Он слышал, как она приходит поздно вечером домой, почти каждый день, как она постоянно поет и играет на гитаре ночью. Голосок у нее был мягкий, мелодичный. По утрам она суетливо собиралась на работу и выбегала из квартиры, цокая тонкими каблучками. Холмс зашел в дом. Он поднимался тихо. Девушка стояла у своей двери, ища в сумке ключи. На полу стояла гитара в чехле, на шее висела камера. Фотограф. Она была облачена в вишневое короткое платье с расклешенной юбкой и кожаную черную куртку. Девушка насторожилась. – Oh mio dio! – воскликнула она. Девушка обернулась к детективу. – Buonanotte. Ой, простите, – она приложила руку к груди. – Доброй ночи. Все время забываю, что нужно говорить по-английски. Шерлок внимательно смотрел на нее. Судя по ее первым словам, она из Италии, так же акцент выдавал её, как и излишняя жестикуляция. Ногти были окрашены в алый цвет, лак слегка потрескался от игры на гитаре. Глубокие голубые глаза внимательно разглядывали его. Красивые брови, томно накрашенные глаза, вишневая помада, подчеркивающая полные губы, небольшая щель между зубами, светлая кожа. В ушах были крупные серьги-кольца. Девушка улыбнулась. Ей не больше двадцати лет. Живет в Лондоне недолго. На пальце виден след от обручального кольца, но самого атрибута замужества нет. Шерлок помнил, как две недели назад она выставила своего мужа за дверь. – Inquietante giorno? Ой, простите, – она положила ладонь на щеку. – Ужасный день? – Итальянка, – это не было вопросом, скорее утверждением. – Да. А вы мой новый сосед, – заметила она. – Катина Девон, – она протянула ему руку, но Шерлок никак не ответил на ее жест. – Шерлок Холмс. Девушка сделала шаг к нему, выйдя на свет. Шерлок прищурился. Красивая молодая итальянка, которую по каким-то необъяснимым причинам занесло в Лондон. Катина наклонила голову на бок. Ее новый сосед был очень привлекательным мужчиной. Он отличался от всех мужчин, что она знала до этого. Очень высокий. Благодаря своему темно-серому пальто, похожему на военную шинель, он казался еще выше. Миндалевидные голубые глаза выражали безразличие и холодность, но Катина знала, что порой за таким взглядом может стоять нечто другое. Она залюбовалась его темными кудрявыми волосами, острыми скулами и белой кожей. – Миссис Девон, – начал Шерлок. – Можно и мисс. Мы разводимся, – она улыбнулась, только сейчас детектив заметил у нее на шее красивый католический крест, который она никак не прятала. – Вы католичка, значит, развод невозможен, – едко заметил Шерлок. – Я вышла замуж за протестанта, в церкви мы не венчались, так что развод возможен, – она говорила правильно, видно было, что английский она учила до этого в Италии, а не здесь в Лондоне. Слишком это было очевидно. – Он ведь настоящий бабник, – Шерлок завел руки за спину, она удивленно посмотрела на него. – У него было две абсолютно идентичных записных книжки. Одна была с алой лентой для жены, а с черной – для себя. Слишком много разных духов, исходящих от вещей, и помада на рубашках явно не вашего цвета, мисс Девон. Он шулер, но судя по тому, как вы говорите сейчас о браке и как выставили его за дверь, можно сделать вывод, что вам он был нужен с корыстной целью. Вы итальянка, явно мечтаете зацепиться в Англии. Ребенок в семье не единственный, но любимый. Вы молоды, не бедны и не голодны. Значит, ваша жизнь вполне нормально складывается в Лондоне. – Mio dio. Favoloso! – она махнула рукой, понимая, что снова забылась и произнесла по-итальянски, а не по-английски. – Потрясающе! Как вы это угадываете? – Я не угадываю. Я вижу, – отрезал Шерлок. – Вот смотрите. То, что вы итальянка, было легко узнать. Первая фраза, что вы сказали, была на итальянском, также акцент и довольно специфические духи. Вы играете на гитаре, о чем говорит ваш испорченный лак. Так же вы страстная натура, судя по вишневой помаде(*). Вам нет еще двадцати. Фотограф. – Вы работаете в полиции? – с легким сомнением задала вопрос девушка. – Нет. Я консультирующий детектив, – гордо произнес Шерлок. – Консультирующий? То есть полиция ходит за советом к вам? – в ее голубых глазах было удивление. – Да, на Сицилии полиция не ходит к любителям, а любители – к полиции. – Вот и еще одна подсказка, что вы итальянка. Я так и думал, что вы с Сицилии. – Вот сейчас вы просто угадали. Только жители самой Италии отличают это, потому что Италия всего ничего существует, как единое государство, – произнесла она, задрав нос к верху. «Умной себя считает», — подумал Шерлок. – Видимо, ваша полиция очень глупа, раз часто ходит к вам за советом. – Да, и это происходит почти постоянно, – Шерлок улыбнулся. – Вот я знаю, что итальянская полиция с трудом ловит местных мафиози, – она немного вздрогнула при этом слове. – Обычно людей не восхищает дедукция. – Я не обычный человек, – тихо сказала Катина. – С чего бы это? – колко спросил Шерлок. – Слишком высокого вы о себе мнения, миссис Девон. Вы считаете себя такой особенной. – Потому что я не такая как все. Вы можете в этом сами убедиться, если только я этого сама захочу, – она приподнялась на носочки, чтобы прошептать ему это на ухо. – Мужчины постоянно пытаются произвести на меня впечатление. Вам почти удалось это. Вы тоже считаете себя очень особенным. Заносчивость – черта вашего характера, – она отклонилась немного назад, чтобы он мог видеть ее лицо. – Вы еще поймете, кто я, но только когда я этого захочу. – Он хотел ей что-то сказать, но она не дала, жестом показывая, чтобы он молчал. – Доброй ночи, мистер Холмс. Еще увидимся. Катина взяла гитару, вставила ключ в замочную скважину, открыла свою дверь и скрылась в квартире. «Потому что я не такая, как все», – прозвучало еще раз у Шерлока в голове. Эта итальянка точно не так проста, как кажется. Детектив тоже прошел в свою квартиру. Да, странная у него соседка, но она не заинтересовала его, как женщина. Чувств и эмоций Шерлок давно остерегался, считая их в своей жизни ненужным элементом, портящим все. Если она не интересна тебе, Шерлок, тогда какого черта ты распинался перед ней? Вот, что делает отсутствие работы с его чистым разумом. Нет, эта Катина Девон совсем ему не интересна, как и Молли, и другие женщины. Она вообще никто и ничего особенного в ней нет. Обычная наивная глупая девчонка.