В моем доме поселился замечательный сосед

      — Поттер, не смейте! Я не желаю находиться в этом доме! И не надо вспоминать про Драко: Блэк — двоюродный дядя. Поттер! Ну почему нельзя было отправить меня в Хогвартс? Что значит профессор МакГонагалл попросила присмотреть за мной, пока она отдыхает у родственников? А что, другие преподаватели тоже разъехались? О, нет, спасибо, мистер Поттер, к Хагриду я не хочу.       — Профессор Снейп, прекратите истерику, я не могу вас ровно повесить. Конечно, если вы жаждете поскорее заиметь соседа в лице профессора Дамблдора, я готов отправить вас в Хогвартс.       — Знаете, Поттер, жаль, что нас никто не слышит. Я имел бы честь насладиться тем, как вас забирают в больницу Святого Мунго, — язвит Снейп, но под моим насмешливым взглядом тяжело вздыхает и сдаётся: — Хорошо, я согласен поселиться в этом проклятом доме, но с одним условием — уберите отсюда миссис Блэк. Даже портьеры не способны заглушить её возмущенное сопение.       Я заулыбался, глядя на дело своих рук. Портрет в позолоченной раме отлично гармонирует с обстановкой дома. Даже хмурое, брезгливое выражение лица профессора отлично подходит под мрачную атмосферу прихожей. А Снейп в это время недовольно разглядывает моё счастливое лицо и мрачнеет всё больше.       Когда профессор МакГонагалл попросила меня об одолжении, я и не думал, что оно будет настолько специфическим. На самом деле странно, что во всём Хогвартсе не нашлось человека, способного забрать из мастерской художника портрет Снейпа. Хотя, вспоминая язвительные комментарии профессора, которыми он осыпал меня по дороге домой, я начинаю понимать, почему у всех неожиданно появились срочные дела. Профессор МакГонагалл попросила не только забрать портрет, но и позаботиться о его сохранности, пока она будет в отъезде.       И вот теперь я, Гарри Джеймс Поттер, являюсь хранителем памяти о Северусе Тобиасе Снейпе на ближайшие два месяца. Мерлин, да я сам в это не верю. Видимо, Снейп тоже проникся ситуацией — вон как губы кривит. Как бы еще жизнь самоубийством не покончил. Хм, а портрет может самостоятельно умереть? Нужно бы выяснить.       — Поттер, о чем вы думаете? — настороженно интересуется Снейп, устремив на меня свой тяжёлый взгляд. — У вас такое лицо, будто вы снова пытаетесь понять, как спасти мир от гибели.       — Нет, сэр, я думаю о том, что неплохо бы заказать портрет профессора Дамблдора.       — Мистер Поттер!       Я, посмеиваясь, скрываюсь в столовой. Думал, всё будет намного сложнее. По пути в мастерскую я размышлял над тем, что скажу профессору Снейпу. Но не успел и рта раскрыть, как был одарен таким мрачным взглядом, что забыл все слова. Видимо, профессор не нуждался ни в каких фразах, он просто смирился со своей довольно странной участью.       Быть портретом — мне бы не понравилось такое окончание жизни. Магические портреты сродни второй жизни для волшебника. Люди, изображенные на них, продолжают разговаривать, думать, испытывать различные эмоции. Да, продолжают жить, но в довольно странной форме. Всегда создается лишь один настоящий магический портрет. Его можно скопировать, но он уже будет другим. Волшебник на неоригинальном портрете будет отвечать лишь на те вопросы, ответы на которые знал при жизни. Он будет двигаться, разговаривать, но не сможет анализировать действия, разворачивающиеся перед ним.       Нет, я бы лучше умер окончательно, чем продолжал существование в пределах тяжёлой рамы. В своем завещании обязательно запрещу потомкам заказывать мой портрет.       Профессор Снейп живет в доме Сириуса Блэка. Звучит смешно, но такова правда. Почему я не сообразил заказать портрет крестного? Хотя, он же не умер, а упал за Арку. Возможно, где-то в другой реальности он до сих пор жив.       — Поттер, надеюсь, вы додумались повесить пустые картины, чтобы я смог спокойно перемещаться по дому, — из прихожей до меня доносится язвительный голос Северуса Снейпа.       Притворяюсь, что не слышу этого громкого голоса. Да и вообще, Снейпа только повесили, а он уже во второй раз навязывает мне условия. Мерлин, да что же это такое! Представляю ситуацию на каком-нибудь благотворительном вечере: «Извините, министр, но мне срочно нужно бежать домой. У меня Северус Снейп не может подолгу находиться в одиночестве. Как, что Снейп делает у меня дома?! Висит!» А потом «Ежедневный Пророк» будет несколько выпусков полоскать моё имя, обвиняя в некрофилии, портретофилии и прочих гадостях.       — Поттер, не притворяйтесь, что не слышите меня!       Я уже пожалел, что согласился на просьбу МакГонагалл. Сидел бы сейчас в одиночестве и тишине, листая газеты и вспоминая о последней встрече с Джинни.       — Мистер Поттер, встаньте со стула и идите вешать картины. Так уж и быть, доступ в свою спальню и ванную комнату можете закрыть.       И вот я действительно встаю, с содроганием вспоминая школьные годы. Мне даже не нужно идти в прихожую, чтобы увидеть черные глаза, тяжелый взгляд которых заставляет беспрекословно выполнять каждое требование.       — Слушаюсь и повинуюсь, профессор, — громко заверяю Снейпа, пытаясь сообразить, где в полночь можно приобрети несколько десятков пустых холстов.       — Я больше не профессор, Поттер, — угрюмо напоминает портрет, а я пожимаю плечами. Для меня Северус Снейп всегда будет школьным учителем, который так и не смог вдолбить в мою голову хоть немного знаний.       Вздохнув и пожаловавшись на жестокую жизнь пустой тарелке, оставленной домовым на столе, я встаю со стула и иду в прихожую. Снейп даже не изменил своего положения. Мужчина недовольно косится в сторону спящей за портьерами Вальбурги Блэк и не замечает меня, что позволяет безнаказанно рассматривать до боли знакомые черты лица, морщинки и радоваться, что на шее профессора нет ужасного шрама от укуса змеи.       — Налюбовались, Поттер? — насмешливо интересуется Снейп, впиваясь в меня взглядом. Я вздрагиваю от неожиданности, но, спохватившись, улыбаюсь профессору.       — Сэр, а вы не сможете для перемещения по дому воспользоваться картинами, которые уже развешаны по стенам? — осторожно спрашиваю я, тут же понимая, что иногда стоит молчать. Выражение лица Снейпа становится брезгливым. Под его взглядом я чувствую себя маленькой букашкой, которую даже раздавить противно.       — Поттер, вы как всегда тактичны, — ядовито отзывается Снейп и ухмыляется: — Ах, ну да. Вы же не воспитывались в магическом мире. Так знайте, мистер Поттер, вы меня только что оскорбили.       Вот и первая ссора. Ну и что я опять сделал не так? Всего лишь уточнил технические детали.       — Не могли бы вы, профессор, объяснить мне, такому гриффиндорскому неучу, чем я оскорбил вас? — раз начал рисковать, то деваться некуда.       Снейп не стал кричать, как я предполагал и помнил. Он всего лишь на секунду прикрывает глаза и, как будто снова вернулся к преподаванию, говорит:       — Чужие картины сродни чужой одежде. Они ужасно неудобны, в них чувствуешь себя неуютно. В этом же доме большинству картин уже несколько сотен лет. Делайте выводы, Поттер.       Да-да, опять Поттер сказал лишнего. Получается, что я предложил ему надеть «свитер» столетней давности. Хм, ну да, виноват.       — Извините, профессор, — я пытаюсь вложить в голос как можно больше искренности. Но по лицу Снейпа понимаю, что верит он мне с трудом. Вот и когда только он успел опробовать картины столетней давности? Хотя я забыл: он же знает все на свете.       — Посмотрим на ваше поведение, Поттер, — холодно отзывается Снейп.       Интересно, а в таком состоянии он умеет читать мысли? Профессор, ответьте мне! Моргните, если вы слышите меня. Фух, не моргает. Ха, профессор, хоть думать о вас я могу всё, что захочу.       — Не умею, Поттер, не умею, — Снейп кривит губы в подобие улыбки, а я осознаю, что скучать мне теперь точно не придётся. И надо научиться постоянно держать ментальный щит от всяких мёртвых легиллиментов.