***
— Что случилось? — спросила поджидающая меня в моей комнате Хулия. Я совсем забыла, что мы договорились встретиться тут, прежде чем отправиться на урок к девушкам. Союз с Испанией очень важен для Иллеа, несмотря на многогодичную дружбу наших семей, это сотрудничество позитивно проявлялось и в экономическом, социальном, научном и политическом аспекте политики нашей страны. Несмотря на то, что королевская семья знала английский язык почти так же идеально, как свой родной, будущая принцесса, а затем и королева обязана знать их язык. Я совсем забыла об уроке, слишком сосредоточившись на поцелуе. — Я поцеловала Джордана, — сходу призналась я. Посмотрела на подругу: Хулия выглядела озадаченно. — Ты что сделала? — переспросила она, пытаясь осмыслить все правильно. Она положила на кровать свой любимый цветочный камень — штучное химическое каменно-образное соединение, способное приобретать не только необходимый цвет, но и запах. Его поэтому и называли цветочным: запах сохранялся до двух суток, цвет также. Многие знатные дамы носили его в колье, браслетах, кольцах, гребнях, кто-то как Хулия в качестве талисмана. Сам камень переливался сейчас бликами жёлтого и оранжевого, напоминая о ярком солнце… полуострова, а аромат, исходивший от него, напоминал лёгкий морской бриз, мускусный запах жары, пряный запах специй и легкий налёт аромата цитрусов. Я словно снова оказалась в закрытой королевской резиденции на берегу моря в Валенсии. Единственная резиденция её семьи, которую они любили ничуть не меньше Альгамбра или дворца в Мадриде. — Поцеловала Джордана Английского. — Я упала на свою кровать и закрыла лицо руками. — И как это было? — с азартным блеском в глазах, спросила испанка, откидываясь на подушки рядом со мной. Она смотрела на меня своими пронзительными синими глазами, такими понимающими и добрыми, словно все мои печали были её, и как ей не довериться? — Словно я поцеловала Шона… или Марта… или Маркуса или Ника. — Я посмотрела на неё, как она улыбнулась. — Ты ведь понимаешь о чем я? — Твой брат отлично целуется, — рассмеялась она, прикоснувшись пальцем к губам, словно на них ещё остался след поцелуев Никки. Ладно. Её взяла, нужно было остановиться на Маркусе. — Вот именно, он мой брат. Мне никогда в голову не пришло бы поцеловать Ника, как-то иначе, чем по-сестрински в щеку. — Я закусила губу, думая о том, как точнее описать свои ощущения. Слов оказалось слишком мало на всех десяти языках, которые я знала. — Я словно целовала друга, брата, хорошего знакомого. — Анхи тоже был твоим другом, но его поцелуи расплавляют тебя, как масло на солнце, — рассмеялась она, специально подтрунивая надо мной, чтобы вывести из того встревоженного состояния, в котором я была. Это у неё определённо получилось. — Эй, — возмутилась я, но она была невероятно права. У меня сносило крышу от её брата, а ведь долгое время он был просто другом мне. — Мой тебе совет: выбирай с сердцем, а не того, с кем легче, — отозвалась подруга, — не превращай Джордана в Карлоса. Она не стала объяснять, что имела в виду. Я не должна пытаться заменить одного другим, ничего из этого не выйдет. У неё не вышло, и я сомневаюсь, что мой результат будет другим.***
Я должна была расслабиться, ощутить гармонию и тончайшее ощущение единения с миром, и так и было, пока я не услышала шум рядом с собой; я попыталась сохранить балансирующее ощущение покоя, но девушке внутри меня стало любопытно. Я приоткрыла глаза и увидела напротив своего наставника Амира. Он по-прежнему был невозмутим и находился в своём дзене, а, повернув голову вправо, увидела рядом с собой Анхеля, в точности повторяющего нашу позу (со скрещенными ногами) и подмигивающего мне. Умиротворения как не бывало. — Что ты тут делаешь? — почти прошипела я. Как ему только хватило наглости помешать мне даже тут? Нигде от него не спрячешься. — Тише, бестия, а то потеряешь связь со вселенной, — поучительно ответил Анхель, но я видела, что он просто смеётся надо мной. — К черту вселенную, что ты тут забыл? — процедила я сквозь зубы. — Я тоже ищу гармонии в себе. — Похоже, он задался целью вывести меня из себя, что у него успешно получалось. — Ты можешь использовать любое другое время. — Или наставника и страну, но нет, он пришел именно на мою тренировку. — Но я хочу с тобой. — Он постоянно делает только то, что хочет, никакого чувства ответственности! — Ваше Высочество, — обратился Амир к Анхелю, — не желаете ли вы присоединиться к нам? — Нет! — мгновенно ответила я. — Да, — тут же отозвался Анхель с широкой улыбкой. Где-то внутри себя я обречённо застонала. Ведь мне стоило догадаться, что даже мужчины идут у него на поводу. Казалось, даже маты в зале приняли сторону Анхеля, давая полную свободу движений. Могло показаться, что йога — его стихия: так уверенно он себя ощущал. Он словно дышал ею или она им. Каждое движение его было продолжением предыдущего, продолжением его тела и его самого. Сначала я злилась всё больше и больше, наблюдая, как те же упражнения давались ему с меньшими усилиями, чем мне; как он был своим даже здесь, хотя, как мне известно, поклонником йоги никогда не был, но чем дальше мы продвигались в занятии, тем раздражение мое постепенно уходило, уступая место легкости, которую я раньше ощущала с Анхелем. — Не хотите ли попробовать парную йогу? — поинтересовался Амир, отреагировав на притягательную энергетику между нами с Анхелем. Еще каких-то минут пятнадцать назад я категорично отказалась бы, так энергично замотав головой, что она определенно отвалилась бы, но в тот момент я просто рассеянно кивнула. Анхель в ответ нежно улыбнулся. Если бы он стал заигрывать или его улыбка имела оттенок самодовольства, это предрешило бы весь момент, а так, я оказалась заложницей своих чувств к испанцу и умиротворенной обстановки. — Примите положение друг к другу спиной, — попросил Амир, и мы так и сделали. Я бы сказала, что легче не видеть испанца, но я своей спиной ощущала его и… чёрт, это ничуть не помогало забыть о присутствии или отгородиться от него. — Главная ваша задача — максимально почувствовать друг друга для большего сближения. Я хотела возразить, но эта мысль плавно и легко сошла на нет, пока я успокаивала дыхание с закрытыми глазами и незаметно для себя стала прислушиваться не к своему телу, а к его. Я чувствовала его тепло, как он делает вздох, как выдыхает, как бьется его сердце и как мое подстраивается под него. Мы синхронно задышали, и я расслабленно откинула голову на его плечо, почувствовав, как он улыбнулся. Было так легко, так уютно с ним. Я знала его всю жизнь, я любила его; Анхель был частью меня, и сейчас это так поразительно ясно ощущалось. — Ваша энергия начала переплетаться. Почувствуйте, как становитесь одним целым, — медленно и умиротворенно сказал Амир. — А теперь сядьте, Бланка, между его ног и сведите ступни за его тазом, приблизившись корпусом к его. Вы тоже сведите ступни, Ваше Высочество, выровняйте дыхание. Положите ладони друг другу на заднюю часть шеи. Расслабьтесь. Почувствуйте друг друга. Я чувствовала его, чувствовала и тогда, когда смотрела в пронзительные синие глаза и когда он держал мои ноги в «берёзке», прикасаясь к ним своим разгоряченным телом, дотрагиваясь до бедер так, словно они были фарфором, а не плотью. Прикасаясь нежно, мягко. Я чувствовала его во время каждого упражнения, каждой позы… Проскочила бешенная искра, и пиком всего этого безумия стала просьба Амира обхватить Анхеля ногами и повиснуть на нем. Не знаю, чего я ждала, соглашаясь на всё это, но я полностью растворилась в Анхеле и в том, что мы делали. Я не заметила, как мы оказались на полу, я у него на коленях, неспешно целуясь, словно на это у нас была целая вечность. Мы вкушали каждое движение губ, каждый вздох и выдох, настроившись друг на друга так сильно, что сложно было бы сказать, где кончались ощущения одного и начинались другого. Это было невероятно. Это было прекрасно. Это было отрезвляюще. Эти ощущения разбивали мне сердце снова и снова. Когда Анхель отстранился в следующий раз, он увидел дорожки слёз на моих щеках. — Бестия, — прошептал он, стирая их сначала пальцем, а затем и поцелуем. — Как ты мог предать это? — с дрожью в голосе спросила я, обретя снова голос, — Как мог очернить нечто столь волшебное? — правда лежала между нами и переливалась бесчисленными гранями вечности. Я не верила его словам любви, но она ощущалась сейчас как живое создание между нами. Он любил, я не могла это больше отрицать, но его же любовь рвала душу в клочья. — Я не делал этого, Бестия, — Анхель покачал головой и прикоснулся губами к моим волосам. — Ты позволил ей это сделать. — Я встала, вырываясь из его объятий, и ушла, а он не стал удерживать меня.***
Я всего лишь хотела найти убежище от своих мыслей, от самой себя и того, что я делала со своей жизнью, запутываясь во всем этом все сильнее и сильнее. Я не любила Джордана, но любовь к Анхель принесла мне больше боли, чем счастья. И всё же я хотела его — наша йога наглядное тому подтверждение; я думала о нем, искала его взглядом, а поцелуй с Джорданом оставил меня равнодушной, почти, но этого было слишком мало. Я запуталась. Как мне выбрать Джордана, если я постоянно думаю об Анхеле? Как заставить сердце замолчать? Как примирить себя с выбором нелюбимого? Испанец и не собирается помогать мне, то и дело преграждая мне путь. Я не знала, о чем я думала, когда брала ключ от комнаты Ника и направлялась к разделяющему наши комнаты коридору. Ключ брат дал мне несколько лет назад после того, как мы неожиданно сблизились с ним. Он всё ещё закрывался временами ото всех, но мне разрешал войти. Почему я решила разбудить его в час ночи для самой меня осталось загадкой. Скорее всего, одиночество просто начало давить на меня, а ближе всего и проще было сбежать к Нику. Я тихо повернула в замочной скважине ключ, стараясь не разбудить Ника резким скрипом двери, но брат не спал. Осторожно ступая, я вошла в его комнату и оторопела от увиденного. Ник лежал в своей постели, откинувшись головой на ворох подушкой, с непонятной, непривычной мне улыбкой и горящими в свете ламп глазами, а над ним склонилась обнаженная Хулия. Я никогда не видела её нагой, разве что была близка к этому на пляже, при переодевании, и всё бы ничего, если бы к этому не был причастен мой брат. Я знала, что они были близки, что занимались любовью там в охотничьем домике, но знать это одно, а видеть своими глазами это другое… Я не смогла сдержать визг, и, когда он как расклад небольшого грома прозвучал в комнате, это встряхнуло не только меня. Я прикрыла рукой рот. Любовники оторвались друг от друга и посмотрели в мою сторону. Я видела их и не узнавала: она растрёпанные, вспотевшие, в лихорадочно блестящими глазами и раскрасневшимися лицами. Они были другие, и мне явно не стоило их такими видеть. Мы все трое несколько секунд смотрели друг на друга, осознавая, что произошло. Они уж точно гостей не ждали. Первой пришла в себя, хотя может даже Хулия, которая потянула простынь вверх, прикрывая грудь. — Я лучше вернусь к себе, — невнятно пробормотала я себе под нос и повернулась к двери, чтобы уйти. Видеть всё это было не так уж совсем неприятно, но это уж точно никоим образом не касалось меня. — Я заберу у тебя ключ, — услышала я голос Ника, через два шага, но слишком смущённая не нашла что ответить. Вот потянул же меня чёрт сюда именно в это время, и не сиделось мне с моими тараканами в голове. Пойду я дальше разбираться со своими проблемами сама, оставив двух близких мне людей заниматься тем, чем они до моего прихода развлекались. — Бланка, — услышала я снова Ника уже ближе и рефлекторно обернулась. Взволнованность в его голосе заставила меня остановиться. Обернувшись, я увидела, что Ник утянул с собой вторую простынь, благоразумно оставив одну Хулии. Он по-прежнему был на половину обнаженным, и чёрт, хоть я видела его таким миллион раз (не в простыне, а по пояс раздетым), я никогда не связывала это с подобными моментами. Бог ты мой, я никогда даже не думала, что застанут его в постели с кем-то. — Зачем ты пришла? — Я хотела… Эммм… Поговорить, — смущённо промямлила я, не зная куда деть глаза, лишь бы не смотреть на брата, который ещё каких-то две минуты назад занимался сексом с моей лучшей подругой. — Ты мог бы одеться. — Ты собираешься оставаться? — выгнув угольную бровь и улыбнувшись, словно такой вариант был бы нелепой, но своеобразной шуткой, спросила Хулия. Ведь мне стоило просто уйти, и тогда и разговора об одежде не было бы вообще. Казалось она была единственной, кто не испытывал сейчас смущения. Ох ты ж… Чёрт… Мне даже не стоило думать над её словами, но картина в моей голове нарисовала б слишком абсурдной. Я не собиралась больше наблюдать за ними. Неа. Не за какие коврижки на свете. — Конечно нет, — я покачала головой, стараясь не думать, что под её простыню одежды совсем не было, а то я не смогла бы смотреть на подругу. — Ты не пришла бы просто поговорить в час ночи, — нахмурился Ник. Он прекрасно знал, что просто так, я не приду к нему в час ночи. Только когда очень припечет. Раз я тут, для меня это очень важно, но они… Я… Меня определенно тут не должно быть. — Я лучше пойду к себе, — пискнула я и раньше, чем Ник ухватил бы меня за руку, скрылась за дверью.***
Дверь открылась через пару мгновений, в дверном приёме показался Ник. Уже в пижамных штанах, наспех натянутых на него. Ни халата, ни кофты от пижамы он не надел, но всё же его вид больше не был таким смущающим. — Блу? — обратился он, присаживаясь рядом. Я сначала не могла поднять на него глаза, смущенная произошедшим, но потом он мне знакомо понимающие улыбнулся, прочитав всё по глазам. — Я тут, Блу, я рядом. И я разревелась на его плече, выплескивая наружу все, что меня беспокоило и что болело на его плече. Он обнял меня и придвинул к себе. — Он не стоит стольких твоих слез, — прошептал он, целуя меня в макушку. — Я люблю его, — всхлипнула я, шмыгая носом и снова начиная рыдать. — А Джордан, как он? — спросил брат, приглаживая мои волосы. — Он мне нравится, он хороший и приятный, но он не Анхель, — шмыгнула, выплакавшись вдоволь и отстраняясь немного от брата. Он вряд ли хотел выслушивать моё нытье, пока его ждала Хулия. Или не ждала? — Я запуталась, Никки. Я не знаю, кого выбрать. — Представь себя лет через тридцать, — посоветовал Ник, — с кем из них ты себя видишь? Кто будет отцом твоих детей, кто будет заставлять тебя улыбаться, смотреть на мир в ярких красках, кто будет делать тебя лучше. Как только представишь — не отпускай, выбирай его. Неважно, что происходит между вами сейчас. — Ты уже представил? — Да, — грустно улыбнулся Ник, и улыбка эта была слишком горькой, — но я не могу быть с ней. Ник посмотрел на дверь моей комнаты, и я поняла, что он видит не её, а дверь напротив. — Знаешь, что больнее всего? Я никогда не узнаю, какими могли бы быть наши дети, — печально посмотрел на меня брат. Это и правда было ужасно. Это не та боль, о которой легко забыть, не та, которую можно отпустить. Я подобно Нику представляла своё будущее с Анхелем, но у нас оно ещё может быть, возможно, а у них только с громадными потерями с обеих сторон. — У тебя будут дети. Любая из девушек с радостью подарит тебе маленьких карапузов, — я попыталась приободрить его, но вы вышло как-то кособоко. — Любая, но не она, — досадно хмыкнул Ник, — я бы, возможно, душу отдал за нашу маленькую копию Её. — Иди к ней, — мягко улыбнувшись, я показала ему туда же рукой, приглашая к действию. — Не упускай дарованные свыше мгновения. — Я нужен тебе сейчас больше, — возразил Ник, потрепав мою макушку. Любого другого убила бы на месте, но сейчас было не до этого, кроме того, Никки можно. — Мне уже легче. Да и я буду тут всегда, — улыбнулась я, — а она?.. Вопрос был риторическим. И так ясно, что это украденное счастье, им не разбрасываются. — Больше не вламывайся ко мне, Блу, — рассмеялся Ник, — по крайней мере пока все не закончится. А то и правда отберу ключ.***
Я любила Анхеля как сумасшедшая и поплатились за это. Я не думала дважды, когда собиралась отправиться к нему после завтрака. Впервые за всё это время я собиралась поговорить с ним и услышать от него, что произошло тогда на самом деле. Принимая решение за нас двоих, за троих, так как мой выбор в любом случае повлияет и на Джордана, но после ухода Ника я так и избавилась от чувства, что что-то упускают, нечто важное и способное в корень изменить всё. Когда Ник попросил представить себя через лет тридцать, я вовсе не видела себя с Джорданом. Точнее, представляла, но это было бы не так, как я мечтала и не так как могло бы быть с Анхелем. Первым, о ком я подумала, был Анхель. Так легко было представить нас через много лет в окружении достаточно большого количества детей. Все было так ярко, так живо, так восхитительно, что это пугало меня. Пугало той четкой предрешенностью, которая казалась неоспоримой, несмотря ни на что, даже на его бывшую с дочкой. Мне достаточно было бы пары слов и всё было бы как прежде: только мы и длинная дорога жизни перед нами, но для этого мне нужно услышать его, позволить ему объясниться, исправить всё. Может, всё было не так, ведь я знала, что любая девушка не отпустила бы его просто так, так почему же это делала я? Почему не давала даже возможности высказаться.***
Анхель пропадал вместе с Ником в последнее время в кабинете брата, бильярдной зале и ещё нескольких местах, но нигде присутствие испанца не было обнаружено. Решив не сдаваться, я снова пришла к ряду гостиных. Возможно он в одной из них. Мои догадки оказались верны, и в первой попавшейся я нашла его и то, что был не один, так ещё и с индианкой, заставило меня замереть на месте. Рука девушки лежала на сгибе его локтя; она очевидно пыталась его в чем-то убедить, но испанец судя по всему не возражал. Даже если их ничего кроме дочери не связывало, то почему он проводил с ней время,? Почему не стал искать моего общества? Потому, что ему достаточно её? Или он снова скажет, что я вижу то, чего нет. В таком случае мне интересно, а чего, собственно, нет? И в таком случае что-то есть. — Бланка, — быстро заметил меня испанец и улыбнулся, в ответ я только нахмурилась. Почему он снова был с ней? Почему она занимала столько места в его жизни? — Не буду вас беспокоить. — Стой на месте, — приказал Анхель. Он разозлился, смотрел на меня так, словно я была одной сплошной головной болью. Была ли я в самом деле ею или чем-то большим? Кем я была для него. — Анхель, дорогой, если принцесса Бланка хочет уйти, мы не должны её задерживать, — елейным голосом прощебетала бесспорно красивая индианка. Она прекрасно знала это, как и то, что на её фоне я казалась невзрачной. — А ты и не задерживаешь, это я и сам делаю прекрасно, — отозвался Анхель, подходя ко мне. — Ты меня искала? — спросил он, заглядывая мне в глаза, ища в них ответ, очевидно больше не сильно доверяя моим словам. Впрочем, я сама не была склонна им доверять. Они начинали как слова Хулии о Нике до недавнего времени очень красиво врать, когда дело касалось его. — Искала, но уже неважно, — отмахнулась я, отворачиваясь. Анхель взял мой подбородок большим и указательным пальцами и повернул к себе, — всё, что касается тебя, нас, важно. — Мы? Анхель, нас уже нет, — я покачала головой, желая от него избавиться, не выяснять отношения при Прити, но она так притихла, что легко было забыть, что в комнате есть кто-то другой. Анхель мгновенно и слишком резко наклонился, прижавшись к моим губам в яростном поцелуе. Он наказывал меня за всё, в чём я была виновата и в чём нет Он был бессовестно красив, нагло умен и, как оказывается, поразительно самонадеян, но испанца казалось это вовсе не заботило: он старался доказать, что неправа я, что я вру нам обоим и это было чистой правдой, да только я не собиралась так легко сдаваться ему. И всё же, несмотря на своё упрямство, моего сопротивления на долго не хватило, но для меня это был уже определённый прогресс, учитывая то, что мы уже определили с его сестрой, Анхель был способен расплавлять меня как воск, но сегодня воск выстоял пусть и недолго. Когда он вот так сердито прижимал меня к себе, я всерьёз задумывалась над тем, чтобы остаться тут надолго, очень надолго, но рядом была индианка, и это всё определённо портило. Испытывала ли я в тот момент удовольствие, зная, что она все видит? Скорее всего, но куда больше меня смутил сам факт этого. Я не хотела делать из всего этого показательное выступление, и, когда я собиралась уже оттолкнуть Анхеля, он отстранился сам. — Мы будем всегда, — ответил Анхель и позволил мне уйти, когда разозленная его поступком я сверлила его глазами.***
И всё же окончательной причиной моего решения было не это. Несмотря на то, что он спокойно проводил с ней время, он и глазом не повёл, чтобы поцеловать меня при ней. Успокоившись, я собралась снова найти его, но всё оказалось слишком просто. Дверь в гостиную, где мужчины пили бренди, виски или что-то другое перед обедом или когда пожелают. Эта гостиная была своеобразным мужским аналогом Женской комнаты. Только в тёмных тонах, в которой пахло зачастую сигарами или же просто мужским парфюмом. На общем фоне голосов больше всего выделялись два, которые, очевидно, стояли ближе всего к двери. Им стоило бы быть более осторожными, но, очевидно, это их не смутило. Я остановилась и прислушалась, узнав голос Джордана. — Вы должны позволить ей сделать выбор самой, — спокойно и, как всегда размеренно, обратился британец к собеседнику, даже не услышав ответ — я знала к кому он обращается. — А разве она его ещё не сделала? — хмыкнул Анхель. Его голос звучал слишком расслаблено, слишком уверенно. — Она ещё ничего не ответила ни мне, ни Вам. — Бросьте, Джордан. Вы сами всё прекрасно видите. Я сильно её обидел, но, в конечном итоге, она простит, а Вас она не любит. — Я услышала вздох Джордана, когда он собирался ответить, но его перебили. — Скажите, Вы знаете, что она больше всего любит, когда целуют одно небольшое, но очень чувствительное местечко под ухом и ещё одно в основании шеи? Знаете ли, как она судорожно вздыхает, стоит сделать перерыв в поцелуях? Знаете Вы, как важно для неё одобрение семьи, но стоит дать волю чертёнку внутри неё, подыграть её демонам и она преображается. Вы хотя бы раз целовали её? Забывала ли она с Вами об окружающем мире? Со мной да. Я не слышала спокойный ответ Джордана. Во мне расцветала многочисленными красными лепестками злость. Да как он только мог говорить такое? Как мог обсуждать всё это с посторонним, как мог похваляться тем, что он заставлял меня чувствовать и какой я была с ним. Он красовался перед соперником, он не так…. У меня даже не было слов, чтобы описать, что на самом деле делал Анхель, но это всё выглядело как очередное предательство наших чувств, нашей с ним связи. Я вошла в комнату, не желая дальше слушать этот разговор, уже порядком разозлившись, чем удивила наших отцов и мужской половины гостей. Натянув неуверенную улыбку при неважной игре, я подошла прямо к Джордану. — Я не отвлекают Вас? — улыбнулась я, заметив, как Анхель нахмурился, но Джордан покачал головой, показывая, что свободен. — Я хотела бы поговорить с Вами наедине. — Конечно, — отозвался Джордан, предлагая мне руку, за которую я ухватилась, как за спасательную соломинку. — О чем Вы хотели со мной поговорить? — спросил британец, стоило нам отойти немного дальше по коридору. — Как скоро Ваша семья может прилететь в Анджелес? — Для чего? — удивлённо спросил Джордан, сворачивая в обширный холл. — Для нашей помолвки, — отозвалась я, уже сейчас сдерживаясь, чтобы не убежать куда угодно подальше от своего выбора.