A race against death

Лазарет сенсоритов. Доктор сидит на кровати возле отравленного Йена и строго наставляет внучку, склонившуюся у изголовья своего учителя.

— Я хочу, чтобы ты находилась здесь и побыла немного сиделкой. Следи за пульсом и сообщай мне немедленно! — Доктор, что со мной? — с трудом прошептал Йен. — Как ты себя чувствуешь? — проигнорировав вопрос, спросил Доктор. — Горло всё ещё першит. — Что-нибудь болит? — Нет, — ответил Йен. При этих словах Сьюзен провела ладонью по его щеке, проверяя температуру. — Но сильно кружится голова. Доктор пощупал лимфоузлы пациента. — Значит, лежи, отдыхай, — наказал галлифреец и обратился к внучке, поднявшись с кровати. — Пусть пьёт кристаллическую воду сколько захочет, и если дыхание станет неровным, то делай искусственное. Сьюзен кивнула. — А теперь Вы. Пойдёмте в лабораторию. Надеюсь, у нас хватит времени, чтобы его спасти, — сурово сказал Доктор одному из сенсоритов, и они покинули лазарет.       Сьюзен дождалась, когда их шаги стихнут за дверью, и на цыпочках подкралась к койке больного. Он дышал ровно, но часто. Она заворожённо смотрела на его чуть приоткрытые манящие губы. Ей хотелось сократить расстояние, приблизиться, почувствовать горячее дыхание на своей коже. Не выдержав, она села на край кровати. — Это ты, Сьюзен? — прошептал Йен так тихо, что ей, чтобы расслышать, пришлось склониться к самому его лицу. — Да, это я. Как Вы?       Он приподнял веки. Его затуманенные глаза были так близко, что она могла разглядеть радужку, а губы, находившиеся всего в нескольких сантиметрах, притягивали, словно магнит. Сьюзен подумала, что она подобна Луне, кружащей вокруг Земли, но никогда с ней не соприкасающейся. Такая маленькая рядом с этой восхитительной рослой планетой. — Сьюзен, у тебя такие красивые глаза, — выдохнул Йен, обжигая кожу.       Его слова причинили ей сладкую боль, распространившуюся густым теплом по телу. Сьюзен, не отдавая себя отчёта, прижалась к Йену. Она стала подстраиваться к его то вздымающейся, то опускающейся груди, желая стать с ним единым целым. Так близко… но недосягаемо. От отчаянья её глаза наполнились слезами.       Дитя. Малышка Сьюзен.       Когда её так называют, она готова расплакаться от обиды. Все считают её ребёнком, маленькой девочкой. Но она уже достаточно взрослая, чтобы иметь своё мнение. И иметь свои желания.       Вот Йен снова закрыл глаза и погрузился в полусон, полубред. Связь разорвана, Сьюзен уже не может дышать вместе с ним. Тогда она в панике обхватывает его лицо и наклоняется настолько близко, насколько это возможно. Ближе, ближе!.. Ее охватывает всепоглощающее желание слиться с ним, стать единым организмом, разделить страдание недуга пополам. Ей кажется, что если она хоть на долю секунды оторвётся от него, то погибнет, как при отключении аппарата жизнеобеспечения.       Сьюзен проводит вспотевшими от волнения ладонями вдоль его пылающих болезненным жаром щёк и зарывается пальцами в густые волосы. Она медленно открывает рот, позволяя ниточкам слюны натянуться между пухлых губ, и тяжело выдыхает: — Йен, — с последней буквой кончик языка касается нёба и передних зубов, доставляя наслаждение, — ты будешь жить. Клянусь.