Видел ты, знаешь сам, в своих помыслах чист я ушел защищать фатерлянд

Раннее утро окрасило аскетичную комнату в блеклые тона. Между кружевом занавесок запутался оранжеватый луч весеннего солнца. Фриц потянулся, и, поставив ноги на холодный пол, пристально посмотрел в окно на тихо шелестящие кусты сирени, что росли во дворе. Его сердце громко и часто билось от волнующего предчувствия, и, казалось, этот стук разносился по всему дому, отскакивая от выбеленных стен. На стуле висели приготовленные с вечера гимнастерка и галифе, все черного цвета. На сидении аккуратно лежала накрахмаленная сорочка. Наскоро умывшись и почистив зубы, Фриц за считанные секунды оделся и посмотрел на часы. Ровно пять утра. Он понимал, что медлить не следует, но не мог не попрощаться со своей Ульрике. Она еще спала, смешно посапывая и обнимая ситцевую подушку. Фриц с улыбкой провел рукой по ее мягким светло-русым волосам, которые, возможно, видел в последний раз… Город, подернутый голубоватой дымкой, еще не ожил: улицы были пустыми, а тишина нарушалась лишь шелестом листвы. - Эй, здаров, брудер! – на всю улицу гаркнул кто-то сзади и со всей дури хлопнул Фрица по плечу. - Блин, Мартин, что за ущербная привычка подкрадываться ко мне?! – от неожиданности заорал Фриц. «Автором» приветственного вопля, конечно же, был Мартин – его лучший друг, с которым они познакомились в военном училище. Мартин вообще был своеобразный парень – тихо говорить он органически не мог, спокойно сидеть или стоять, впрочем, тоже. Никто толком не понимал, что заставляет степенного, педантичного Фрица добровольно с ним общаться, но факт есть факт – с Мартином они не ссорились с первого дня их знакомства. - А чего? Классно же! Наконец-то не просто сидим и штаны протираем, а реально что-то делать будем! – зеленющие глаза Мартина сияли, он сам от нетерпения раскачивался с пятки на носок. - Мартин, дурила, это не приключение, мы через полтора часа на поле боя уже будем, без обратного пути, понимаешь? – попытался охладить его пыл Фриц, впрочем, понимая тщетность своих попыток. - Нас готовили к этому всю жизнь, я мечтал об этом с детства! – фанатично затараторил Мартин и осведомился с невинным видом: - И почему это война не приключение? - Потому что приключения обычно заканчиваются либо хорошо, либо без особого ущерба, а на войне кто-нибудь да сдохнет, - доходчиво объяснил Фриц. - Так за Родину же! – Мартин покосился на Фрица, как на дурака. – Двум смертям не бывать, а одной не миновать, все равно все там будем, так уж лучше умереть как герой! Нет, что ни говори, а война - это здорово! - Да по сути-то ты прав, но я пока не разделяю твоего энтузиазма, - хмыкнул Фриц, набирая код на двери штаба и размышляя над тем, какой же калека признал Мартина вменяемым и допустил в армию. - Ну Фриц, ну ты чего, не хочешь быть героем?! – гнул тот свою линию. - Я не хочу, чтобы люди дохли пачками, - процедил Фриц. – Героем быть почетно, я не спорю, но война – это в принципе не есть хорошо. - Да ты хоть посмотри, с кем мы воюем –то?! – взвыл Мартин, драматично заламывая руки. – Это же «красные», они тупые, как хомячки; наша армия уже убила их отцов и братьев, ну казалось бы, куда рыпаться-то? А вот нет, зачесалось у этих мальчишей шило в заднице, отпор они нам, видите ли, дать захотели, - закривлялся Мартин. – Ну придурки, а?! Куда им, мелким, воевать-то? - Мартин, ты не забывай, что у них в поселке – военный завод, оснащенный новейшей техникой, и взорвать мы их не можем… - Почему, кстати? - У них деревня хитро заминирована – мина реагирует не на людей, а на мощные геовибрации. В мирное время не подорвешься, а стоит прицельно бомбу сбросить – так все наше Буржуинство взрывная волна сметет, - друзья вошли в чистенькую столовую, и, отдав честь гауптштурмфюреру, сели за стол. Завтрак был неплох – овсянка на молоке, яичница, бутерброд с маслом и кофе со сгущенкой. Фриц, с аппетитом уничтожая еду, продолжил: - Ты, Мартин, сам подумай, дети-то они дети, мальчиши эти, да вот только оружие их любого взрослого прибьет. Они хорошо обучены, у них вместо математики в школе – военное дело преподают, у них в их кодле - одни снайперы, гранатометчики да гренадеры, хотя пацанятам и одного десятка не стукнуло. - Блин, надо отдать им должное, крутые ребята, - отметил Мартин, прихлебывая кофе. – Я в десять лет только покусать мог. - И я о том же, у них уровень подготовки как у нас с тобой сейчас. Они сильнее, чем их же взрослые соотечественники, - понизил Фриц голос. – Поэтому их не стоит недооценивать. И ты прав – договоримся мы только войной. Они просто так не сдадутся, и их не подкупишь. - Согласен с тобой на все сто, только одного не понимаю, из-за чего все-таки началась эта война? – нахмурился Мартин, промокая губы салфеткой. - Нам же еще в училище говорили! – укоризненно покачал головой отличник Фриц. - Вильфрид Шрёдер, наш Главный Буржуин, не может стерпеть такую несправедливость: почему это в нашей стране все у всех есть и всем хорошо, а у мальчишей нет дефицита только на изматывающую работу? И он, конечно, хочет им помочь. А они уперлись, как бараны. Ну, как говориться, насильно мил не будешь… - Ну так оставил бы их в покое! – резонно возразил Мартин, который, с одной стороны, хотел героически умереть, но с другой – его пытливый мозг не понимал смысла этой войны, что его как-то немного коробило. - Ну нет, ты чего, во-первых, их «красная зараза» уничтожит наш строй и поставит нас на положение рабов; во-вторых, сравни сколько земли у них – и сколько у нас! – возмутился Фриц. – Почему их народишко нерационально использует такие обалденные ресурсы, а мы, буржуинский народ, должны ютиться на этом пятачке?! Ты пойми, им же с нами, в Буржуинстве, лучше будет! Только они этого пока не понимают, - с жалостью втолковывал Фриц заученную из пропагандистского учебника информацию, в которую сам же искренне верил. – А потом, когда хорошо будет всем, они же нам еще спасибо скажут… Внезапно конопатое лицо Мартина просветлело. - Аааа, это типа как нам родители запрещали ходить без шапки, чтобы мы не заболели? - Да, как-то так, - усмехнулся Фриц, удивляясь детскому восприятию Мартина. - То есть мы хотим им и нам лучше, а они как собаки на сене? – допытывался тот. - Да, именно, - еще раз терпеливо подтвердил Фриц. – Я конечно против войны, но, повторюсь, без нее тут не обойтись… - Какие ж гады, эгоисты! – возмутился Мартин. – Мы им тут, понимаешь, хотим как лучше, а они артачатся! Ну вообще… - Чего сидите? – подошел к ним один из солдат. – Быстро в зал! - Да уж, что-то мы с тобой, Мартин, заговорились, - хмыкнул Фриц, оглядывая практически пустую столовую. Залом в их штабе называлось большое помещение с проектором и рядами стульев, которые сейчас были уже все заняты. - Блин, Мартин, почему я всегда опаздываю из-за тебя? – шикнул Фриц, пробираясь к своему месту под ироничные взгляды сослуживцев. Мартина, как всегда в ответственные моменты, пробило на ржач, поэтому он пробирался скрючившись и зажав рот рукой. - Раз все на месте, я начну, - громко сказал высокий жилистый брюнет, гауптштурмфюрер, стоящий рядом с проектором. В зале вмиг наступила гробовая тишина (даже Мартин заткнулся). - Итак, положение дел, чего уж таить, паршивое. Разбит восточный фронт, огромные потери на центральном, мало-мальски еще держится западный, - лаконично оповестил он, и, вздохнув, продолжил: – Поэтому я буду говорить начистоту. У нас нет времени на рассуждения о причинах войны, что да почему. Наша армия понесла огромные потери, и в человеческих единицах, и в оружии. Для нас наступило тяжелое время. Да, мы не переводим город на военное положение, но, возможно, скоро придется сделать и это. Война неизбежна. Что будет с нами, если «красная зараза» расползется по нашему государству? – ответом ему было пришибленное молчание. – В том, что мы сейчас живем в цивилизованном, благополучном обществе, есть заслуга только нашего Главного Буржуина, Вильфрида Шрёдер, - солдаты молча отдали честь. – Да, государство мальчишей сравнительно невелико, но оно представляет опасность бóльшую, чем водородная бомба. Тысячи беженцев прибывают к нам, в Буржуинство, спасаясь от «красного террора». «Красные» настроены крайне агрессивно: если бы мы не начали захват и «дезинфекцию» из земель, они бы уничтожили все наше Буржуинство, разложив его своей «красной бациллой». Они открыто говорят, что несут революцию в мир. А революция – это разруха, это голод, это анархия, это смерть. Революция уничтожит нас, превратит нас в рабочий скот. Наша задача – сохранить наше государство не только для себя, но и для будущих поколений. Мы обязаны защитить наши семьи, наших женщин, детей и стариков, на нас лежит колоссальная историческая миссия – остановить этих «красных» роботов-террористов. Мальчиши – это тотальная угроза не только нашему строю, но и нашей нации, нашей культуре, нашей религии. И только наша армия способна предотвратить эту угрозу. Нам всё равно, что скажут другие народы, они слепы и не видят угрозы в полной мере, в отличие от нас. Нашу молниеносную, пускай и тяжелую войну против этой «красной бациллы», не остановить! Мы должны действовать стремительно и безжалостно, с горячим сердцем и холодной головой, если не хотим тотального поражения. Настало то время, когда стоит наплевать на методы и двигаться к цели! Зал огласили крики энтузиазма. Солдаты стояли со счастливыми, уверенными в себе и победе лицами, у некоторых поблескивали слезы в уголках глаз. - Я вижу, что вы готовы на все, - через несколько минут, когда все успокоились, продолжил гауптштурмфюрер. – И это правильно, это то, что нужно. Фанатичная решимость, тотальное доверие Главному Буржуину, готовность пожертвовать всем – вот наша формула победы, и, глядя на вас, я верю, что мы сможем спасти наше Буржуинство! На патефоне заиграла маршевая музыка. Солдаты вытянулись по стойке смирно и запели Гимн Буржуинского Абтайлюнга: «Мы мерзнем на солнце, Нам жарко в тени, Ни капли в нас страха – Живем для войны! Огонь в нашем сердце, В головах – приказ. Лишь молитва священней Рейхсмаршала фраз! В победе своей уверены мы, Ведь всегда мы едины. Кто сильней и смелее всех? Конечно же мы – буржуины!» - Итак, до начала операции нам осталось меньше получаса, - прикинул гауптштурмфюрер и закричал: - Живо, живо, по машинам! Солдаты, возбужденно переговариваясь между собой, организованно зашагали по лабиринтам коридора, освещенным желтой тусклой лампочкой. - Ну я придурок, и как я только мог сомневаться в том, что мы сражаемся за по-настоящему правое дело?! – тихо бросил Фриц Мартину. Тот менторским тоном заметил: - А я тебе говорил, Главный Буржуин не стал бы делать что-то плохое! Мы же, фактически, спасители человечества, во всяком случае, своей нации! Кулаки Фрица сжались, небольшие голубые глаза лихорадочно заблестели, шаг стал тверже… С остальными произошла примерно такая же метаморфоза – из восьмидесяти взволнованных испуганных солдатиков они превратились в восемьдесят ослепленных идеей, идущих напролом воинов… От приземистого здания штаба отошло четыре небольших черных автобуса с выцветшим орлом на корпусе и бронированными, затянутыми брезентом небольшими окнами. Прохлада пошла на убыль, небо налилось голубизной, тени деревьев удлинились. Было около шести часов утра.