Ангелы тоже смертны

      Аймо Таву́ра поежился от холодного порыва ветра и быстро взобрался по трапу обратно в транспортник. Небо заволокло облаками, и звезды были не видны, а он так любил смотреть на них… когда удавалось выкроить для этого время. И хотя Роха с Земли не видна, все же приятно смотреть на самую яркую точку в небе и представлять ее родным домом.       Его дежурство подошло к концу, теперь наступала очередь Са́му караулить. Старший ве́ли рассудил правильно: транспорт с такой «начинкой» бросать грешно — за ним обязательно должны вернуться, но Аймо по опыту знал, что еще никто и никогда в здравом уме не возвращался, если посчастливилось вырваться из лап Инквизиции, но спорить со старшим ве́ли он не стал — себе дороже. Поднявшись на борт машины, он толкнул лежащего на скамье Са́му (он оставался последним, кто еще не дежурил) в бок.       — Вставай ве́ли, пора ждать и искать.       Его, Саму и еще двоих вызвали сразу после того как Янни вернулся в Цитадель с найденышем. Двое других остались ждать сбежавших. Ночь была на исходе, но никто так и не появился. Каждый страж «искал» магию, но она не проявляла себя. Надежда на поимку таяла на глазах, а старший вели не любил плохих результатов.       Аймо удобно расположился на согретой Саму скамейке, чтобы немного вздремнуть, но не прошло и пять минут, как призыв последнего поднял всех на ноги: он уловил всплеск магии.       — Где? — Таву́ра первым оказывается рядом. Возбужденный взгляд янтарных глаз прожигает Саму насквозь, и тот указывает на возвышающийся неподалеку лес, темные очертания которого начинали проступать на фоне сереющего неба, хотя тьма среди деревьев все еще была непроглядной. Импульс, посланный Аймо, вернулся пустым: никто больше не колдовал.       — Кайн, Хофф, — он смотрит на спустившихся вниз товарищей, — Саму покажет.       Те коротко кивают и через мгновение все трое растворяются в воздухе.       Аймо еще раз взглянул на лес, его тьму и пожалел, что так и не смог открыть панель: код такой сложный, что с ним мог справиться только декодировщик, которого у них нет. Но это уже не имело никакого значения: через несколько минут ве́ли вернутся, и они вместе с найденышами телепортируются в Цитадель. Он сел на трап и расслабился, впервые за несколько часов на его губах появилась улыбка. Су́ро с Даиром вернулись в транспортник во власть теплого воздуха, и минуты потекли плавно, но с каждой тревога только росла. «Слишком долго, — думает Аймо через пятнадцать минут, — слишком…»       Яркий луч врезается в обшивку рядом с его головой, опаливая левую щеку. Тавура взвывает от боли, хватаясь за ожог. Второй луч прорезает воздух и оставляет дымящуюся дыру рядом с первой, но Аймо он не задевает — тот успевает скрыться внутри челнока.       Гарри поднимает с земли травинку, вертит в руках и начинает шептать заклинание; у всех на глазах зеленая травинка превращается в цветок. Долго ждать не пришлось: воздух задрожал, рождая из ряби очертания троих людей.       Тьма окутывает их, не давая осмотреться. Проходит несколько секунд, прежде чем глаза смогли видеть… как два огненных луча, рассекая пространство, летят к ним… Хоффу в грудь, Саму в ногу, третий, припозднившийся, поражает Кайна. Саму, взвыв от боли, припадает на колено, но уже четвертый луч обрывает его стенания.       — Вот теперь их действительно трое, — говорит Ведьма, выходя из укрытия.       Оружие Скорпионов перекочевывает в руки Рона, Гойла и Невилла.       Спустя несколько минут они уже на окраине леса. Ведьма смотрит через прицел на фигуру, сидящую на трапе, но на спусковой крючок не нажимает. С одного выстрела Скорпиона не снять — расстояние не позволяет, а подобраться ближе — открытая местность, что выдаст ее в два счета. Оставалось только… обойти. Синаи, опустив бластер, тихо выругалась и посмотрела на Забини.       — Насчет ног я, кажется, погорячилась; придется тебе все же взять повыше.       — Думаешь, если промажешь ты, то я уж точно попаду? — в голосе звучит бравада, но из глаз сквозит страх.       — Не важно, — она окидывает взглядом остальных, — главное не дать им закрыться внутри — потом не выкуришь.       — Для этого кто-то должен быть рядом, — говорит Невилл.       — Вот ты и пойдешь со мной, — улыбнулась Ведьма. — И ты, — смотрит на Рона, потом снова на Блейза. — Выстрелишь, когда окажемся у трапа.       — И как я это пойму? — Тьма по-прежнему скрывала днище транспортника.       — Легко.       В ярко-карих глазах мелькает укор, а указательный палец проходится по вытянутому вдоль ствола бластера металлическому наросту — подствольному оружейному фонарю с регулируемой мощностью луча. Блейз мысленно чертыхается, кляня себя за забывчивость, но вслух говорит:       — Он тоже увидит.       — Нет, если ствол вниз опущу, да и гореть он будет только мгновение. Не пропусти.       Забини кивает, и сердце его сильнее сжимается от страха.       — Что ж, до встречи… там. — Ведьма ткнула пальцем в транспортник, проверила бластер и вместе с Невиллом и Роном исчезла за деревьями, чтобы вскоре незаметно скользнуть по лужайке и скрыться за черным бортом машины.       Секунда… вторая…       Блейз всматривается в темноту, держа оружие двумя руками. Руки дрожат, и дрожь унять невозможно.       … четвертая… пятая…       Челнок все явственнее проявляется из темноты.       … седьмая… восьмая…       Рука ложиться на плечо. Он вздрагивает и оборачивается… Поттер. Смотрит на него. Взгляд зеленых глаз спокойный и успокаивающий.       … пятнадцатая…       Тень мелькнула у трапа.       … шестнадцатая…       Глаза болят, но он не моргает — боится пропустить…       Спина касается холодного металла обшивки. Дыхание учащенное, но не тяжелое. Волнение захлестывает, отчего ладонь крепче ложится на рукоять, а шаг становится мягче и осторожнее. Еще один поворот… один, и все будет кончено. Ведьма огибает его, держа бластер поднятым, готовая выстрелить в любой момент. Она бесшумно движется вперед. Он сидит боком и смотрит в сторону леса; он не видит ее. Это хорошо.       Тихое сопение прямо в ухо. Рон. Она оборачивается, смотрит на него. Рука мягко ложиться ему на грудь. Отталкивающее движение. Легкое, еле ощутимое, но понятное. Рон отстает на шаг. Отлично. Трап рядом, пора подать сигнал…       Огонек мелькает и пропадает. Палец жмет на крючок, и красный луч обжигает обшивку. Крик боли разносится повсюду. Снова выстрел, и вновь мимо, но фигура уже скрылась внутри.       Ее рука не дремлет. Бластер срабатывает четко, прицельно, сбивая с ног. Новый крик боли озаряет пространство машины. Ранила. Плохо. Опасно… Трап, с дрожью и скрежетом, ползет внутрь, но Рон уже бежит по нему. Он не даст ему закрыться. Так договорились. Она бежит за ним. Невилл замыкающий. Луч шипит рядом, зацепляя рыжую прядь, и, чудом не задев Рона, врезается во внутреннюю обшивку челнока.       Скорпион возникает рядом быстрее, чем она наводит на него оружие… но падает он, сраженный выстрелом Невилла. Шок от первого убийства поражает парня настолько, что он замирает, забыв обо всем.       — Долгопупс!!!       Ее крик заставляет его очнуться, но время безнадежно упущено: второй Скорпион уже целится в него… она отталкивает Невилла к стене, от сильного удара об которую он сползает на пол, а сама с криком падает на колени, схватившись за обожженное плечо.       Боль невыносимая. Сознание вот-вот потеряется. Нельзя. Нельзя терять его. Нельзя… терять… его… Она чувствует, как кто-то аккуратно касается ее и медленно тянет назад, пока спина не соприкасается с холодом металла. Ее глаза устремляются вверх, в потолок. Перед ней возникает лицо Рона. Он смотрит на нее несколько секунд, а потом отводит взгляд в сторону.       — Аптечка. Там, — коротко-брошенные кому-то слова, и взгляд снова устремлен на нее.       Она поворачивает голову и видит Блейза.       — Быстрее, — торопит его Уизли, — она теряет сознание. Тогда мы вообще отсюда не выберемся.       В руках слизеринца пластиковый, полупрозрачный ящик. Он передает его Рону. Тот быстро открывает его и начинает рыться, бухтя что-то под нос. Наконец он издает победный возглас. Потом глухой удар чего-то об чего-то, и плечо пронзает холод, резкий и сильный, вернувший сознание и притупивший боль. В памяти всплывает образ, четкий, опасный… и губы сами начинают шептать:       — Скорпион… не стреляла…       — Мертв, — Рон смотрит на нее сверху. Голос его спокоен и даже насмешлив. — Один. Другой бессознания — нога прострелена, и связан… на всякий случай.       — Мертв?.. Но…       — Забини прикончил его. — Лицо Невилла возникло из ниоткуда, сменив веснушчатое лицо Рональда.       — Ты, наверное, хотел сказать, Долгопупс, что я оказался проворнее двух растерявшихся гриффиндорских тюфяков, — самодовольный голос слизеринца сопровождался тихими смешками Гойла и Крэбба. — Не появись я вовремя, она была бы уже мертва. Еще бы секунда…       Невилл смерил его злым взглядом, вынудив замолчать, но и сам не проронил ни слова, потому что Забини был прав: они с Роном — два тюфяка, неспособных в нужный момент действовать быстро.       — Помоги… — Легкое прикосновение к ноге, заставило обернуться. Ведьма смотрела на него снизу и улыбалась. — Помоги мне, — повторяет она, — встать.       Рука безжизненно повисла вдоль тела, и лишь сверлящая боль в ране еще напоминает о ее существовании. Слегка пошатываясь — действо препарата, что ввел Рон, — она делает пару шагов, стараясь при этом не упасть. Бегло осматривает транспортник, идет к панели и понимает, что не сможет управлять одной рукой.       — Садись, будешь помогать, — указывает Рону на второе кресло.       — Я?.. — Уизли испугано смотрит на нее, потом на стоящего рядом Гарри, но тот только пожимает плечами.       — Ты, — недвусмысленный взгляд говорит о неприятии возражений.       — А с этими что? — Гойл кивает на лежащих Скорпионов.       — За борт.       — А… всех?       Ведьма смотрит на связанного, борясь с огромным желанием выбросить и его, но что-то внутри подсказывает — лучше этого не делать.       — Трупы. Этого оставьте. Мне, кажется, капитану будет интересно с ним поговорить, — и ее зубы обнажаются в оскале, от которого всех бросает в дрожь.