Ангелы тоже смертны

      На город опускались сумерки. Центр продолжал жить, переливаясь яркими вывесками пабов, ресторанов и прочих увеселительных заведений, приглашающих заглянуть в свои недра любителей ночных приключений. На окраины же опускалась вязкая дремота.       Узкая, неприметная улочка с единственным фонарем в начале, света которого едва хватало на четверть ее длины. Появились двое. Из ничего. Один поддерживал другого, не давая упасть, а сделав шаг, мягко опустил его на мостовую.       — Драко, — прозвучало в тишине.       Ответа не последовало.       Ангел огляделась. Вокруг ни души. Быстро скинула с себя черное тряпье, оставив брюки и майку, потому что собственная одежда осталась лежать в пыли пустующего дома, и посмотрела на Драко. «Его жизнь важнее», — крикнула ей Хирург и была права. Ангел без сожаления бросила телепорт вниз и раздавила каблуком, отрезав возможность вернуться в Цитадель, как бы тяжело не было на сердце.       Капитан назвала несколько мест, где можно отсидеться, и Ангел вела координаты одного из них в свой, извлеченный из-под черной ткани, телепорт. Подняв Драко с земли, она вновь растворилась в воздухе.

***

      Она склонилась над ним, губы ее улыбались, а глаза сияли. Волосы приятно щекотали лицо, пробуждая в нем сильное, нестерпимое желание. Большим пальцем он касается ее мягких и влажных губ, раздвигая их и проникая внутрь. Ее язык, шаловливой змеей, обвивается вокруг, а острые зубки прикусывают его плоть. Он поддается вперед, и вот уже уста обоих обожжены жарким поцелуем.       Как долго, нескончаемо долго, он ждал этого. Пальцы скользят по ее гладкой, дурманящей коже, опускаясь все ниже и ниже, пока не натыкаются на то сокровенное и вожделенное, что от соприкосновения с ним тело ее выгибается, а из глубин рвется страстный стон.       — Гермиона, — шепчут его губы.       «Гермиона», — кричит в унисон сердце, сплетая их тела в неудержимом порыве.       — Драко. Драко! Драко!!! ДРАКО!!!       Он вздрагивает и… открывает глаза.       — Наконец-то, — слышится ворчливый голос. — Я уж думала, опять придется тебя на себе тащить. И так все тело ноет. Ты, знаешь ли, не пушинка.       Сверху возникает лицо. Ангел. Он взирает на нее, удивленно хлопая ресницами, в голове туман и неразбериха, понятно только одно — он лежит. Лежит на мягком, приятном и не холодном.       — Где я? — Попытка приподняться отзывается в затылке тупой болью.       — В безопасности. По крайней мере, на несколько следующих часов.       Ангел смотрит на него, лукаво прищурив глаз.       — Кто такая Гермиона?       — Что? — не понял Драко.       — Спрашиваю, кто такая Гермиона? Ты звал ее несколько раз, пока в отключке был.       Драко мысленно чертыхнулся, но вслух бросил:       — Никто. — Пренебрежительно добавив: — Грязнокровка. С чего бы мне ее звать?       Ангел мгновенно прожгла его взглядом, но тут же успокоилась и ядовито, с ухмылкой, заметила:       — Не знаю. Это ты у него спроси…       Драко следит за ее взглядом… и его прошибает холодный пот.       «СВЯТОЙ МЕРЛИН!!!»       — Грязнокровка, видать, хороша собой, если у тебя такая… стойка на нее. — Звонкий смех разнесся по комнате, заставив Драко покрыться пунцовыми пятнами, а про себя помянуть всех, и Грейнджер в том числе, не добрыми словами.       — Ладно, — уже серьезно сказала она, — хватит валяться. Лучше иди под душ, а то от тебя уже попахивать начинает. Заодно и дружка своего в норму приведешь. Ванная там. — Ангел указала рукой, и Драко только сейчас заметил, что ее распущенные волосы были влажными.       Комнатка, приютившая их, была обыкновенной, но чистой, теплой и уютной, чему немало способствовал ненавязчивый желтоватый свет, струящийся буквально отовсюду — Драко готов поклясться, что прямо из стен. Ванная тоже не сильно баловала своими размерами, вместив в себя кабину душа, рукомойник с зеркалом, и унитаз.       — Подожди, — окликнула Ангел. Он обернулся и увидел в ее руке сложенные стопкой вещи. — Вот, — она положила их на столик у двери, — наденешь, когда выйдешь, а это, — палец показал на грязный и порванный комбинезон, — отдашь мне. Уничтожу, чтобы никого не подставлять.       Драко кивнул и исчез за дверью ванной. Он даже не поинтересовался, где она раздобыла эту одежду. Если честно, ему было все равно. Он делал все, что ему велели, и не задавал вопросов. Так было легче. Выжить.       Он простоял под душем минут тридцать, пока уже в дверь не постучали, и он не услышал сердитый возглас Ангела:       — Эй, ты там не помер?       Драко не ответил — просто выключил воду и взялся за полотенце, немного удивившись, что здесь нет сушки, как на «Шакале». Одно обмотал вокруг бедер, второе перекинул через шею и вышел. Комбинезона, что он оставил на полу за дверью, когда разделся, уже не было. Ангел стояла возле окна, всматриваясь в темноту, а на ее лице тенью лежала боль.       — Похоже на номер в гостинице, — произнес Драко, еще раз пробежав взглядом по комнате.       — Похоже, — ответила Ангел, не поворачивая головы, и добавила: — Это бордель, если тебя это так сильно интересует.       — Бордель? — зачем-то переспросил Драко.       — Бордель.       — А…       — Капитан сказала, что здесь надежно и можно отсидеться. Хозяин ее давнишний знакомец и чем-то ей обязан, — Ангел по-прежнему не отрывала взгляда от окна.       — Сильно обязан, если в самый разгар… работы, выделил аж две комнаты.       — Почему две? — удивилась Ангел, повернувшись, наконец, к нему лицом. — Одна.       — А где тогда разместились остальные? — Драко имел в виду Меченосца и Хирурга. Комната явно предназначалась для двоих, а он отчетливо помнил, что за ним пришли трое.       — Сядь, — ему указали на кровать, скользнув взглядом мимо него. — Обработаю твои синяки.       Драко подчинился, развернувшись спиной к окну. Оба молчали. Ангел аккуратно коснулась первой ссадины, нанося на нее гелеобразную дрянь без запаха, и достаточно прохладную, чтобы от нее вздрогнуть. Щиплет, но терпимо.       — Они там… остались? — озвучил свою догадку Драко.       Рука на его спине заметно дернулась, надавив на синяк сильнее, чем положено, и он сморщился от боли.       — Остались, — послышалось едва различимое.       — Зачем?       — Дали уйти нам.       — Ты же могла вернуться?       — Не могла.       — Почему?       Ангел молчит.       — Бросила…       Он даже договорить не успел, а она уже стояла перед ним с кипящими от злобы глазами. Схватила концы полотенца, что свисало с шеи, и с силой рванула на себя, отчего подбородок Драко задрался вверх, а сам он оказался в полуподвешенном состоянии.       — Еще одно слово, — зашипела пиратка, — и…       Взгляд ее ненароком падает ему на грудь, и Драко отчетливо видит, как ее глаза расширяются от удивления.       — Этот медальон… — голос задрожал, хватка ослабла, полотенце выскользнуло из рук, и Драко плюхнулся обратно на кровать. — Откуда он у тебя?!       «Это же МОЙ медальон!»       Драко дико взирает на нее снизу, ладонью прижав медальон к себе. Ангел возвышается над ним подобно разъяренной фурии.       — Откуда у тебя этот медальон? — повторила она свой вопрос, цедя каждое слово.       — Он мой… — только и смог выдавить из себя Драко, сильнее прижимая драгоценную вещицу к груди, словно опасаясь, что ее заберут.       Ангел глубоко вдохнула и выдохнула, прикрыв на мгновение глаза, и уже спокойнее и мягче произнесла снова:       — Откуда он у тебя?       — Он мой…       — Не твой! Слишком изящен для тебя. Такой могла носить только девушка.       Он испугано смотрит.       — Ты любишь ее? — вопрос застал Драко врасплох.       — Я… я… — мямлит он, — я не знаю.       — Не знаешь, любишь ли ты ее? Что за чушь! Тогда зачем его носишь, если не знаешь?       — Я не знаю.       — Вот заладил — не знаю, не знаю! А кто должен знать?       — Но я действительно не знаю — люблю или нет.       — Она хотя бы жива?       — Жива.       — А имя-то у нее есть?       Драко залился краской и, опустив глаза, буркнул:       — Гермиона.       — Это та самая, что…       — Да.       — И ты не знаешь — любишь или нет?!       Драко кивнул, не поднимая глаз.       — Но хочешь.       Опять кивок.       — Объясни, — требует Ангел и садится рядом. Ее карие глаза устремлены на Драко, но тот молчит, сильнее прижимая медальон к груди.       — Говори или отберу. — Драко инстинктивно отстранился, медальон из руки не выпустил и глаз не поднял. Молчит.       — Скажи, хоть, как все началось?       — Зачем тебе?       — Время скоротать, нам тут не один час сидеть.       — Не смешно! — взгляд серых глаз обжег ее.       — Не смешно, — грустно вздохнула Ангел и, встав, подошла к окну. «Все равно не скажет, я бы точно не сказала». И, тем не менее, она рада. Наконец-то нашелся. Мамин подарок на пятый день рождения. Она уже отчаялась, а он нашелся…       … сон был приятный, отчасти даже слишком. Он целовал ее. А потом…       — Кто здесь?       Грубо. Резко. И сразу грохот, звон. Сон ушел и больше не вернулся, как бы страстно она не желала. А утром обнаружила пропажу. Искала. Везде. Но не нашла. Она точно помнила, что лежал вот здесь, с краю… а теперь его нет. Как он оказался у Малфоя? Молчит, ведь, и слова не вытянешь.       «Грейнджер, дура, ты о чем думаешь?! Разве об этом надо сейчас думать?! Они там. Вдвоем. Может уже… НЕТ! Они живы. Живы! Гарри, что же ты наделал? Спасала одного — потеряла двоих. Не смей! Они живы… живы… живы! Чтобы Паркинсон, и не выжила?! А Полумна? А Джинни? Надеюсь у нее все получиться».       — У тебя когда-нибудь так было? — его голос ворвался неожиданно, выдернув из мрачных мыслей.       — Как так? — Гермиона даже растерялась на мгновение.       — Так как у меня. Когда не знаешь…       Она посмотрела на его сгорбленную фигуру, синяки по всему телу и сказала:       — Может и было… Не помню.       — Это хорошо… что не помнишь. А я рад бы, да не могу. Как увижу… хоть на стену лезь, а внутри… ненавижу!       — И давно?       — Что давно?       — На стену лезешь.       — Может год, может полтора.       — И что тебе мешало… прояснить ситуацию?       — Боялся.       — Чего?       — Того, что будет потом.       — А что должно было быть потом?       — Больше, чем просто обладание ее телом.       — Скажи уж прямо — ты боялся влюбиться.       Драко посмотрел на нее через плечо, но ничего не сказал.       — А ненавидишь за что?       — За все! А за пощечину особенно. До сих пор, — его пальцы коснулись щеки, — кожей чувствую…       — Пощечину? — удивилась Гермиона, сразу поняв, о чем идет речь.       — Врезала, словно клеймо поставила, да еще при всех…       — За дело врезала-то?       — Конечно, нет!       «Ага, как же! Не за дело. Еще как за дело!»       — А ты что?       — Ничего.       — Ничего? Ты и стерпел? От грязнокровки?!       — Стерпел, — буркнул Драко.       — Почему?       Драко пожал плечами.       — Не знаю. Растерялся, наверное…       «Растерялся он… Ха! Да мне этих выпученных от изумления глаз вовек не забыть».       — Так это что с пощечины все началось?       — Странно, правда?       — Ну, да… — протянула Гермиона, всколыхнув в памяти собственные ощущения. — А потом?       — А что потом? Тихо ненавидел и мечтал отомстить.       — Отомстил?       — Нет. Только себя перед выбором поставил.       — А как ты понял…       — … что хочу ее?       — Да.       — Когда придумал, как отомстить. И не просто отомстить, а унизить, чтобы в Хогвартс носа своего грязнокровного больше не казала, а если и покажет, то чтобы не сильно задирала.       — Долго придумывал?       — Все лето до осени. Днем такого нафантазируешь, что ночью сниться начинает, а утром просыпаться боишься — похлеще, чем сегодня… было.       — Так ты ее изнасиловать решил?       — На тот момент мне казалось это самым верным способом.       — Силенок не хватило?       Драко сверкнул глазами.       — Хватило бы, просто…       — Просто что?       — Просто не стал.       — Благородство взыграло, — презрительно заметила Гермиона.       — Оно здесь ни при чем. Просто решимость мстить вдруг, каким-то странным образом, превратилось в нестерпимое желание обладать.       — Это ты уже в Хогвартсе понял?       — Да, когда увидел. Когда понял, что можно коснуться и мягкой кожи, и густых волос, и губ… и все это сделать наяву, а не во сне или в фантазиях.       — А медальон-то тебе тогда зачем?       — Думал, если какая-нибудь ее частичка будет рядом — легче станет.       — Не стало?       — Нет.       — Но ведь она тебе не сама его подарила?       — Да она бы скорее руку себе отрезала, чем мне что-то подарила. Сам взял.       — Украл.       — Ну, украл… Какая разница?       — И как? Не к стене же ты ее припер? Уверена, пощечиной бы ты не отделался.       — Ночью, когда спала, пришел и взял, — почти не соврал Драко.       — А…       Гермиона осеклась. Если она сейчас скажет, что он не мог проникнуть на Гриффиндор просто так, то однозначно вызовет подозрение — Ангел не может знать таких подробностей. Впрочем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как он смог все это провернуть. Загадкой для нее осталось лишь одно — из кого он пароль вытряс? Но это было уже не столь важно.       Она молча стояла и смотрела на него: на опущенные плечи, поникшую голову, тело… и внутри будто что-то щелкнуло. Гермиона, повинуясь этому неудержимому порыву, приблизилась к нему, а он сидел, не поднимая головы, и не видел ее. Пальцы скользнули по щеке, некогда опаленной ее оплеухой, отчего он вздрогнул и поднял на нее глаза, а пальцы, не останавливаясь, заскользили к его губам и подбородку.       Он смотрел на нее непонимающим взглядом, а она, не замечая этого, просто наклонилась и просто поцеловала его. Как долго, нескончаемо долго, она ждала этого. Прикоснуться к нему, вдохнуть его аромат… и забыться в его объятиях.       «Как клеймо поставила», — сказал он.       Да, клеймо. Он ее собственность. Он принадлежит только ей. Она убьет за него… или его.       «Только перед выбором себя поставил».       Он поставил. А она? Она не поставила?!       «Ненавижу за пощечину».       И она ненавидит. Себя.       «До сих пор кожей чувствую…»       И она чувствует. Как ладонь горит. До сих пор.       «А у тебя когда-нибудь так было?» — спросил он.       «Может и было…» — ответила она.       Не было́. Есть!       Она целовала его и целовала, и целовала… Оторвалась лишь на секунду — вдохнуть воздуха и снять майку, ставшей вдруг тяжелой, словно рыцарский доспех. Полотенце, висевшее на его шее, уже давно лежало на полу, а второе… второе все еще было на нем, но скоро и оно присоединится к первому. Скоро… Она сидела на его коленях, а груди ее вздрагивали от каждого резко движения, касаясь затвердевшими сосками его кожи.       — Ты чего… — только и успел выдохнуть он, пока она стягивала с себя майку.       — Заткнись, Малфой, — прошипела она, вновь впиваясь в его уже изрядно потрепанные ею губы. — Просто представь, что я — это она, — добавила минуту спустя, поняв, что одних поцелуев мало.       И он представил. Ему показалось, что даже волосы ее пахнут так же, как у Грейнджер. Такие же каштановые и непослушные. Такие же обжигающие взглядом карие глаза… только свои закрой и не открывай, и все получится. И получилось. Его руки обхватили ее, плавно опускаясь вниз, пока не наткнулись на препятствие, но препятствие было стянуто и присоединено к полотенцу на полу. Кровь бурлила, а желание распирало…       Он повалил ее на спину и вошел. Не резко, и все же она вскрикнула и прикусила нижнюю губу. Его поцелуи обжигали ей шею, а грудь сжимали крепкие пальцы. Боль ушла, пришло наслаждение. Он терзал ее лоно так же, как она еще минуту назад терзала его губы — неистово, вбиваясь до самого конца, срывая стон, заставляя выгибаться тело и приближая развязку, такую же неистовую, как и само действо.       Она чувствовала его горячее семя, извергающееся в нее, его не менее горячее дыхание, опаляющее ей кожу, и его сердце, бешено бьющееся внутри. Она чувствовала, молчала и просто смотрела в его серые, подернутые туманом страсти, глаза.       Вот и все. На что она надеялась? Полюбить его? Не полюбила. Все осталось как прежде, только внутри образовалась странная, пугающая пустота. Пустота на том месте, где еще совсем недавно обретала ее страстная и тайная мечта. Но она исполнилась… ничего не принеся. А может нужно время? Время, чтобы заполнить эту пустоту.       — Ты о чем задумалась? — раздался его голос.       Гермиона вздрогнула и обернулась. Он лежал, подперев рукой голову, и смотрел на нее. На губах играла легкая улыбка.       — Да так, ни о чем, — сухо бросила она.       — В твоих глазах сплошные мысли.       — А что еще в них должно быть?       — Ну-у, после того, что сейчас произошло… хотя бы немного счастья или радости. Или я был настолько плох, что тебя это не впечатлило? Хотя тебе-то откуда это знать?       — Что ты имеешь в виду? — насторожилась Гермиона.       — Тебе же не с кем сравнивать… после первого раза.       — Ты об этом, — вздохнула она с облегчением, а потом добавила: — Если пират — обязательно извращенец, насильник или шлюха? Извини, но в моем случае ты не оправдал ожиданий. И все же… спасибо.       — За что? — не понял Драко.       — За то, что теперь могу быть, как большинство. Все веселятся, а ты в сторонке стоишь, ждешь… принца на белом коне. Хотелось-то по любви… Наивно, правда?       Гермиона резко поднялась и села на край кровати. Она выпрямила спину и слегка отвела плечи назад, отчего крылья, вытатуированные на них, пришли в движение, и казалось, что они сейчас взмахнут и унесут ее вверх.       — Это из-за них тебя прозвали Ангелом? — не удержался Драко.       Она посмотрела на него через плечо и сказала:       — Нет. Я их после сделала.       — Почему — Ангел?       — Не знаю. Капитану было виднее.       — Она дала его тебе?       — Угу.       — А какое твое настоящее имя?       — А тебе какое нравится? Им и назови.       — Много буду знать…       — А ты не такой уж и дурак, — мягко произнесла Ангел.       — Никогда не считал себя таковым.       — Отлично. Значит, держать язык за зубами умеешь.       — Ты обо всем, что произошло? Можно и без напоминаний. Я бы и так ничего не сказал…       — О-о, гордость заговорила. Конечно… переспать с маглой… и слышать потом повсюду смешки и едкие замечания от собственных друзей. Сам Драко Малфой не побрезговал…       Драко метнул в нее злобный взгляд.       — А я и не напрашивался! — прошипел он.       — Ну, ладно-ладно, — миролюбиво протянула Ангел. — Извини, просто… — она отвернулась и немного помолчав, добавила: — Знаешь, а я тебя все же обманула.       — И почему я не удивлен? — хмыкнул Драко.       — Ты когда спросил: «А у тебя когда-нибудь так было?», я ответила…       — Может и было… Не помню.       — Да, так я и ответила. Так вот — это не правда. Помню. Хорошо и отчетливо. Просто… понимаешь… ты, когда говорил, я… словно на себя со стороны смотрела. — Гермиона замолчала, сглотнув подступивший к горлу ком, и, стараясь не смотреть ему в глаза, продолжила: — В школе, где я училась, был парень. Можно сказать, копия… твоя, особенно со спины.       — Может мой потомок?       — Может, не уверена, но такой же сукин сын, как и ты. Аристократ, мать его… а я так… уличная. Грязнокровка, как бы ты выразился. Также ненавидели друг друга, как ты эту… Грейнджер. А потом… потом произошло то, что произошло. В один прекрасный момент, он разозлил меня настолько, что не удержалась и отвесила… по щеке. Хотела еще, но ему и первой с лихвой хватило, потому и не стала. Помню, как отшатнулся, как его дружки, стоящие рядом, остолбенели от шока… Он потом неделю от меня шарахался, как от прокаженной, а в глазах — жгучее желание меня придушить.       — Все, как у меня, — задумчиво протянул Драко.       — Ты говорил, что до сих пор чувствуешь, как горит твоя щека. Моя рука тоже… до сих пор… горит. Когда злость немного улеглась, в моем сознании вдруг отчетливо прояснился один факт — у него очень мягкая и нежная кожа. И каждый раз, когда смотрела на него или думала о нем, этот факт всплывал на поверхность.       — И в какой момент ты поняла, что хочешь его?       — Не знаю. Просто поняла, а когда поняла — пришла в ужас, но было поздно.       — А что тебе мешало…       — … прояснить ситуацию? Может тоже, что и тебе.       — Боялась влюбиться.       — Этого я уже не узнаю, — соврала Гермиона.       — А ты бы хотела?       — Полюбить?       — Да.       — Странный вопрос… Какая девушка не мечтает о любви?       — И о принце на белом коне.       — И о нем тоже. Только… мой принц меня вряд ли полюбит.       — Почему ты так категорична?       Гермиона горько усмехнулась.       — А ты? Ты бы смог полюбить свою Грейнджер? Вот так, просто… в открытую, несмотря на ее… грязнокровность, и не бояться осуждения этого поступка?       Драко ответ взгляд в сторону и ничего не ответил.       — Вот видишь…       — А ты когда его в последний раз видела? — неожиданно спросил он.       Гермиона насторожено посмотрела на него.       — Тебе зачем…       — Из любопытства.       Она немного помолчала, обдумывая, как бы получше соврать, и сказала:       — Года два назад. Я тогда школу бросила, пошла, так сказать, по плохой дорожке.       — И ни разу о нем не вспоминала?       — Ни разу? Да я в каждом встречном блондине его видела! И каждый раз проклинала и тот день, и ту пощечину!       — И до сих пор видишь? — его голос резко стал холодным.       — До сих пор… — еле слышно пробормотала Гермиона, уткнувшись глазами в пол.       — А тут я.       — А тут ты.       — Так это ты… меня… из-за него… колошматила?       Гермиона промолчала.       — А когда мы… ты его представляла?       — Его.       — Для него и береглась. А вдруг встретишь…       Столь прямое откровение, заставило ее покраснеть. Впервые, перед ним.       — Это разве теперь важно? Ты тоже не меня хотел…       «Не меня хотел, но меня получил. Смешно…»       — А у меня все еще впереди, — зло бросил Драко, переворачиваясь на другой бок.       «И ты сильно удивишься, обещаю».       Больше они не проронили ни слова. Последние оставшиеся несколько часов в комнате висела гнетущая тишина.